Граница

– Отсюда по прямой туда больше трех сотен миль. Но по прямой только птицы летают. А мы не птицы. – Дейв потер усталые глаза. – Вот что я здесь отыскал, – добавил он. – Это о чем-то тебе говорит?

– Нет, ни о чем не говорит. Но может быть, это оно и есть?

Дейв коротко хохотнул:

– «Может быть», говоришь? Может быть! А ты хоть представляешь, каково это – часами ползать по картам с лупой в руке?

Лишь после того, как они с Оливией вернулись домой, Дейв обнаружил, что последние страницы атласа с несколькими картами и алфавитным указателем имен и названий оторваны. Потрудиться пришлось изрядно, и он очень надеялся, что Белая Обитель не окажется на территории Канады, потому что оторваны были именно эти страницы. Дейв как можно более внимательно изучил все, что осталось: города и поселки, военные базы, озера, заливы, горы, каньоны… И наконец наткнулся на гору в штате Юта с искомым названием.

– Я ничего не знаю об этих местах, – сказал он, – но знаю одно: добраться туда будет… в общем, это все равно что чудо. Сначала на юг до Денвера, потом по семидесятой магистрали через Скалистые горы, где полно серых, да и пришельцев тоже. Поэтому твое «может быть»… что-то не очень меня обнадеживает.

– Мне-то откуда знать, то это место или нет? – задал вопрос Этан сухим тоном, как бы между прочим.

Дейв опустил голову и уставился в пол, словно хотел подавить вспышку раздражения. Но уже через мгновение взял себя в руки. Он очень устал, его мучили голод и жажда, и ему казалось, что за последние два дня зрение его ухудшилось так, как не бывало и за пять лет. Но когда он снова поднял глаза на Этана и заговорил, лицо его было спокойно, а голос тих, насколько это было возможно в создавшихся обстоятельствах.

– Это единственная Белая Обитель, которую я смог найти. Либо это та самая, либо нет. Либо, как ты сказал, некая сила, которая неизвестно откуда берется, пытается направить тебя именно туда, либо тебе просто приснился дурной сон и все это абсолютно, черт побери, ничего не значит. Но я сделал свой выбор, Этан, и верю в тебя. Я буду тебя слушать. Ты это понял?

Этан пристально смотрел Дейву в глаза. Лицо мальчика не выдавало никаких эмоций.

– Вы решили идти со мной? – спросил он. – Если я туда отправлюсь, вы пойдете со мной? А Оливия? А Дуглас? А кто еще?

– Один ты туда ни за что не доберешься. Одному Богу известно, как возможно проделать такой путь.

– Вы не ответили на мой вопрос, сэр.

Дейв забрал из рук Этана карту. Он уже почти совсем упал духом, ему очень хотелось лечь где-нибудь в уголке, достать револьвер и, глядя в ствол, набраться решимости и нажать на курок. Однако… как же тогда Белая Обитель, черт бы ее побрал? И этот мальчишка… этот проклятый загадочный мальчишка, который, по словам доктора, давно должен лежать в земле. Этот мальчишка… может, он тоже результат опытов этих сайферов или горгонцев? Тогда зачем он здесь и что с ним прикажете делать?

– Ты задаешь слишком много вопросов, – наконец устало откликнулся Дейв. – Лично я сейчас отправляюсь домой и как следует высплюсь. Поговорим об этом потом… когда я смогу что-то соображать.

С этими словами он повернулся, вышел и, еле волоча ноги, поплелся к себе; в одной руке он держал страницу из атласа, а в другой – лупу.

«Белая Обитель», – подумал Этан после его ухода.

«Отправляйся туда. Это очень важно. Почему-то… крайне важно».

И Этан задал себе вопрос: если он понимает, что это крайне важно, то как же получилось, что он не знает почему? Если какая-то сила, или что там еще у него в организме, руководит его действиями, то почему подкидывает ему лишь отрывочную и часто непонятную информацию, какие-то отдельные слова, которые в данный момент не имеют смысла… почему она не дает ему полной картины, чтобы сразу все стало понятно?

«Более трех сотен миль по прямой, – сказал Дейв. – Но по прямой только птицы летают, а мы не птицы».

Если полагаться лишь на голос, прозвучавший во сне, и на голос, звучащий у него в голове и подталкивающий в дорогу, то путь предстоит долгий. Да, путь предстоит долгий, и кто знает, что их ждет на этом пути? Алчные до человечинки серые люди, сайферы и горгонцы с их бесконечной войной. А как туда добираться? Пешком? Или на лошадях? Но это значит, что придется забрать остатки еды у остальных. А чем они сами станут питаться в пути? Как все это можно устроить и организовать?

Этан сел и уставился на язычок пламени в фонаре. За окном желтоватым заревом разгоралось утро. Этан рассчитывал, что нынче будет хороший денек, как говорили прежде, если, конечно, делать поправку на нынешнее жуткое состояние земной атмосферы.

«Я уже должен был умереть, – думал он. – Но я человек. Я это твердо знаю. Я помню свою мать, и свой дом, и комнату, и стол с настольной лампой, пузырьками с краской и разложенными макетами человеческих органов из пластмассы. Но я должен был уже быть мертвым… а вместо этого сижу здесь, смотрю на горящую свечку и думаю…

…кто же пойдет со мной, когда я отправлюсь в путь?»

Глава 10

Следующие три дня жизнь в Пантер-Ридже шла как обычно. В бассейн исправно набиралась вода из родника. Забили еще одну лошадь, и в этот день Оливия Квинтеро не показывалась на улице. Джон Дуглас отговаривал плачущего без остановки молодого мужчину от коллективного самоубийства вместе с женой и маленьким сыном, но пока он этим занимался, в квартире под номером 278 женщина средних лет, бывшая художница-акварелистка из Лавленда, нажала на курок ружья и снесла себе череп. Как всегда, продолжались работы по укреплению стены. Ночью на сторожевых башнях часовые наблюдали дальние сполохи то ли молний, то ли военных действий за контроль над границей между двумя мирами.

В ту же ночь погруженный в раздумья Этан обходил границы крепости. Внутренняя тяга к Белой Обители все возрастала, не давая ему уснуть. Было уже часа два ночи, в поселении царила тишина. Но спали не все: одни прогуливались в одиночестве, другие, собравшись небольшими группами, о чем-то разговаривали. Какая-то женщина плакала, прижав искаженное, усталое лицо к плечу мужчины, который невидящим взглядом уставился куда-то в пространство. Девочка-подросток лежала на земле, глядя в небо, словно хотела постичь какие-то тайны Вселенной. Ей это было не так-то просто, потому что левый глаз ее закрывала черная повязка, украшенная сверкающими стразами. «Не намного старше меня», – подумал он, глядя на эту довольно хорошенькую блондинку с овальным лицом и ямочкой на подбородке. Лет шестнадцати или семнадцати. Когда он проходил мимо, она не обратила на него ни малейшего внимания. Видно, разглядывала звезды, просвечивающие сквозь редкие облака. Подальше на траве с десяток людей стояли на коленях кружком, склонив голову и плотно закрыв глаза, как будто таким образом их молитвы скорее достигнут ушей Бога. Может быть, они собирались простоять в молитве всю ночь.

Это зрелище навело его на мысль: участвует ли во всем происходящем Бог и если да, то как именно?

Бог, которому так трепетно и страстно молятся эти люди, – неужели это Он сотворил горгонцев и сайферов? Неужели Он одной цивилизации благоволит, а другую совсем не принимает в расчет? Или все события в мире зависят от того, как ляжет небесная игральная кость?

«Белая Обитель», – думал он. Эти слова не давали ему покоя ни днем ни ночью, лезли в голову, как назойливая реклама в прерывистый кинофильм его жизни. «Я должен туда попасть во что бы то ни стало».

«Мы не птицы», – сказал Дейв. А ведь Дейв в последнее время с ним не разговаривал, перестал с того самого своего утреннего откровения. И что делать дальше – никто не знал, все просто ждали. Этан отчетливо понимал: сгибаясь под грузом неизвестности, эти люди просто ждут смерти. Надежда в них истекает, как песок в песочных часах. У каждого свой предел, и когда ты его достиг… опля – и готово, прощайте, ухожу к Создателю.

«Чушь все это собачья, – думал Этан, глядя на полуразрушенные здания. – Жить здесь больше нельзя. Если они хотят жить, им надо двигаться, потому что движение – это жизнь. Движение к цели – вот что такое жизнь. А здесь, за этими каменными стенами, которые приходится день и ночь восстанавливать… все они просто ждут, когда у них иссякнут последние надежды, и у каждого есть свой предел.