Страница 5 из 24
– Светает, вот и прошла ночь, – глядя вверх, в отверстие для дымохода проговорила Юлька. – Останутся гости или уедут? Хоть бы быстрей уехали, хочется спать.
– По- моему собираются ехать. Слышишь, подвели коней.
– Точно, прощаются. Кончилось совещание шакалов. К чему пришли?
– Они давно пришли к соглашению, наверно, еще тогда, когда задумали похищение, – мрачно заметила Олеся.
– Но почему именно нас? Что на земле больше женщин нет?
– Это ирония судьбы, каждый, кто попадает в такую ситуацию спрашивает: «Почему именно меня?» Конечно, есть однозначный ответ, но мы его пока не знаем.
Олеся подошла к двери.
– Хочу еще раз взглянуть на гостей и заодно узнать, все ли уезжают.
– Не открывай. Все равно лица не увидишь, а так, то посмотри в слуховое окно, когда будут отъезжать, посчитаешь всадников.
– Это не то. Мне надо знать, кто остается, стоит ли опасаться или можно спать спокойно. Если Керим остается, то спокойствия нам не видать.
Олеся открыла дверь и, сделав щель, наблюдала за отъезжающими.
– Странно, – прошептала она. – Все собрались в дорогу. Посмотри, как одеты гости и как одеты местные мужики. Гости современные, не поймешь русские или казахи, а эти будто сошли со старинных полотен: куртка ниже колен.
– Гапан называют ее или бешмет, – вставила Юлька.
– А ты откуда знаешь?
– Гульнарка говорила, а завязка или шнуровка на поясе называется очкур.
– Очкур или учкур? – не поняла Олеся.
– Да какая разница, я сама точно не знаю. Зато вот эти лисьи шапки на голове называются папахи.
– Это я и сама знаю, черкесы тоже носят папахи, особенно пастухи. Как им в них не жарко? Голова, наверно, мокрая от пота. Брр, даже противно думать, – Олеся передернула плечами.
– Наоборот, эти шапки не прожигает солнце и голове прохладно. А Баймурат подпоясан платком, кушаком по их нему.
– Много ты выучила слов! – удивилась Олеся. – Тогда скажи, во что они обуты?
– Это сапоги из тонкой мягкой кожи, ичиги. Видишь, они с калошами, чтобы не промокали.
– Так на улице лето и дождя нет уже лет сто, – тихо засмеялась Олеся. – Они так вырядились специально для гостей, значит, знали заранее об их приезде. Уезжают! Слава Тебе Господи!
– Тихо, – Юлька дернула Олесю и закрыла щелку, в которую подсматривали. – Вышла бабка, эта ведьма видит сквозь стену, а слышит, как кошка мышей. Давай посмотрим в слуховое окошко.
Они прильнули к маленькому отверстию в стене.
– Унеслись все шестеро, остался Махмуд и женщины. – Юлька подошла к своей постели. – Можно, пожалуй, спокойно уснуть.
Олеся долго смотрела им в след.
– Где-то там свобода. Но сколько до нее? Керим уезжает на два или три дня. Значит, за день можно добраться до города. Какой это город? Юль, ты хорошо знала географию? – не поворачиваясь, спросила Олеся.
– Как все в нашем классе. Можно сказать, не была в восторге. А что?
– По Средней Азии, по карте, когда-нибудь путешествовала?
– Нет, мне больше нравилось побережье Черного моря, Крым, например.
– Жаль, – с сожалением протянула Олеся. – Знала бы все среднеазиатские города.
– Нам не нужно все. Стоит узнать один город, и будем знать, где мы находимся. А для этого нужно разговорить Гульнарку. Постараться взять ее хитростью.
– Ну, ну, попробуй. Ты уже ее пробовала разговорить, ничего не вышло. Не такая она дура, как мы о ней думаем. Она прикидывается дурой, чтобы не приставали к ней. А, может, играет роль, чтобы мы думали о ней так, как думаем. Давай спать, хоть часок вздремнем, пока еще раннее утро. Оторвись от своего созерцания природой.
Олеся закрыла окошко и села на постель.
– Знаешь, о чем я мечтаю?
– Знаю, о джинне в кувшине, чтобы перенес нас домой.
– Ты угадала, в общих чертах именно об этом мечтаю, попасть домой и чем раньше, тем лучше, – мечтательно вздохнула Олеся.
Они улеглись в свои постели.
– Ночь была длинной и утомительной, я не думала, что можно устать ничего не делая.
– Значит, закругляемся с разговорами и поспать, хоть чуть-чуть.
Они затихли, а на улице разгорался рассвет, выползая из-за горизонта. Солнце окрасило полнеба кровавыми бликами.
Утомленные бессонной ночью Олеся и Юлька уснули сразу же, стоило им лишь замолчать. Они не слышали, как к становищу подъехал Керим. И отпустив коня, задержался возле средней юрты, прислушиваясь к тому, что делается внутри. Ничего не услышав, он остался доволен.
– Заснули! Это хорошо. Наконец, я расплачусь с тобой, как ты того заслуживаешь, – тихо со злостью проговорил он и направился к своей юрте.
Фатима уже встала и ушла доить коров и кобылиц. Бабка пила чай и на Керима не обратила внимания. Он скинул с себя верхнюю одежду и, накинув на плечи халат, вышел из юрты.
Утренняя прохлада приятно холодила тело, разгоряченное ночным кутежом. Керим смачно потянулся и несколько раз развел руками, разминая плечи. Затем подперев руки в бока и расставив свои кривоватые ноги, он обвел хозяйским взглядом степь. Вдалеке пасся табун лошадей, в другой стороне отара овец. И он остался доволен своими пастухами, которые выгнали скот до рассвета. Посмотрел на потухший костер, где уже ничто не напоминает о ночном кутеже. Фатима успела все прибрать.
«Эх, неплохая баба Фатима, послушная, все успевает, но не может родить мальчишку. А ему нужен наследник. И жена не может родить, но не он виноват в этом. И пусть врачи твердят ему, что он не способен иметь детей, все это не правда. Он не верит врачам, это женщины попадаются такие, что у него с ними не совпадает кровь, а его жена вообще бесплодна».
Керим вздохнул, его угнетали такие мысли, и он старался не думать об этом. Но теперь у него появилась надежда, теперь он знал, кто может родить ему сына, а если повезет, то и двойню. Эта женщина здесь рядом, и хоть Баймурат запретил прикасаться к этим женщинам, а Назар строго следит за тем, чтобы с ними ничто не случилось. Он, Керим, знает, что братья сами не прочь заняться с ними любовью. То уродство, что скрывает чадра, придает им особый таинственный и невинный вид, и притягивает к себе не только взгляд. А под черной одеждой, спадающей с плеч свободным балахоном, угадывается стройное молодое красивое тело, которое может быть страстным.
Керим закрыл глаза, тяжело вдыхая через нос воздух. Он все решил тогда, когда Алехан позвала Назара якобы для того чтобы он дал Зулейке таблетку и тут же она проговорилась, сказав, что Зулейка невеста Назара. Нет, он не позволит Назару обойти его. Кто из них старше?! Он, Керим, значит, он не должен подчиняться младшему брату.
Керим подошел к юрте, где спали женщины, и припал ухом к двери. Ничего не услышав, он постарался открыть дверь. Она была закрыта.
«Эта дверь закрывает ветер, снег, но не сможет удержать мужчину. – усмехнулся Керим. – Он сам делал юрту и эту дверь, и знал, как ее открыть».
Через минуту он вошел в комнату, где спали женщины. С яркого света казалось в комнате темно. Но из верхнего отверстия, из дымохода, падал свет и в комнате стоял полумрак, и вскоре он отчетливо увидел на одеялах спящих женщин. Их тела были безупречны. Он переводил свой взгляд с одной женщины на другую. Алехан была беременна, как и его Фатима, но даже в полумраке было видно какая у нее нежная кожа и совсем еще девичья фигура. И беременность ее не уродовала, а наоборот, придавала необычайную сексуальность. Он перевел взгляд на Зулейку. В ней чувствовалась женщина, зовущая, тоскующая о мужской ласке. Фигура ее была безупречной. Один угол паранджи, скрывающей лицо отогнулся, открыв маленький аккуратный рот и часть щеки без шрама. Сердце Керима отчего-то глухо забилось, а в ногах появилась необычайная слабость.
«Что это? – с досадой подумал он. – Я что испугался? Или я действительно не похож на мужчину? Ну, нет, я сделаю то, что решил сделать. Не даром ведь столько вечеров подслушивал у двери, пока не узнал, что у этой женщины есть талант рожать мальчиков. У меня будет сын. О, Аллах, пошли мне сына или сразу двоих, на твое усмотрение».