Страница 18 из 22
– Что вы лыбитесь, Полковник? – не укрылась от Сардо странная мимика Монка. – Я что-то смешное сказал?
– Никак нет, – вернулись в шатер мысли Арчи. – Мой генерал, я, кажется, понял вторую часть вашего плана.
– Если все выгорит, наш следующий ход очевиден, – не удивился Фабрицио. – Но так и быть, Монк. Давайте уж, огласите для всех.
– Как только сарийцы уйдут на другую дорогу, мы оставляем позиции и ускоренным маршем бросаемся к тракту, – радостно выпалил Арчи. – И пока желтоплащники делают крюк, мы разносим фаркийцев и отбиваем обоз. Что скажите, господин генерал? Я ничего не напутал?
– Нет, полковник. Все верно. – Сардо оставался серьезен. – Надеюсь, сарийцы не придут к тем же выводам. Хотя особого выбора у них нет. Нашу защиту еретикам не пробить, пусть даже у них пятикратное превосходство. Я знаю, о чем говорю – доводилось сражаться при худших раскладах, – припомнил Фабрицио былые походы. – Ладно, пора расходиться, – зевнул генерал. – Утром сдвигаемся к северу и готовим позиции. Все, господа. Доброй ночи.
Военные распрощались друг с другом и отправились по своим частям. Ночь уже безраздельно властвовала над западным Нарвазом. Отовсюду слышались солдатский храп и сопение. Арчи шагал по притихшему лагерю и размышлял над нелепостью ситуации.
«Зачем эта Проклятая развязала войну? – думал Монк. – Ведь мы все равно победим. Это же очевидно. Численный перевес не такой уж большой. Может, здесь их и пять к одному, но по герцогству в целом наших сил меньше вдвое – а это пустяк. Десять лет назад в Шере расклад был значительно хуже. И что? Побили мы желторотых. Да и сколько раз в прошлом их били. Эта чертова Буря не дает развернуться – не до войн Юлиану сейчас. Вот заработают рудники и литейни, сами перейдем в наступление. Отобьем и Артис, и Шер – нечего Сарии так усиливаться. Да и Фарку придется припомнить…»
С этими мыслями Арчибальд не заметил, как добрался до своей палатки. Часовой отдал честь. Монк кивнул и, отдернув полог, протиснулся внутрь. Не зажигая свет, Арчи отстегнул пояс с ножнами, избавился от кольчужной рубахи, кое-как стянул сапоги и, нащупав такой долгожданный и мягкий спальный мешок, рухнул на него сверху. Забираться в пропахшее овчиной и помтом походное ложе Монк не стал – лето все-таки. Удобно расположив голову на внушительном бицепсе, Арчи закрыл глаза. Утром вставать спозаранку, а солдату, не важно в каком он звании, просто необходимо уметь засыпать мгновенно. Монк умел. Но мешала противная мысль, что клещем-кровососом прицепилась к полковнику и преследовала его до самых ворот мира снов.
«Зачем Сара затеяла заведомо проигрышную войну? Зачем? Зачем? Заче…»
Передовые разъезды врага показались на горизонте чуть позже полудня. Сарийцы шли не скрываясь – с флагами, горнами, шумно и широко. Как и предсказывал прозорливый Фабрицио, желтоплащники не обратили на закупоренный Генк никакого внимания. Лишь маленький конный отряд, отделившись от главной колоны, было сунулся к закрытым воротам, но прилетевшие со стены стрелы отбили у парламентариев всяческое желание разводить разговоры, и всадники ускакали обратно.
Оставив неприветливый городок на потом, шеренги сарийцев шагали дальше на север. Просторы степного языка заполнило серое море. Местами в людском океане виднелись желтые пятна, но было их мало. Вопреки прикипевшему прозвищу, цветастыми форменными плащами щеголяла лишь конница, да и то только легкая. Тяжелая, как собственно и «железные» роты в имперских полках, поверх лат ничего не носили. По большей же части многолюдная пришлая армия состояла из обычной кольчужной пехоты. Те плащей не имели, а щиты, выкрашенные в любимый Богиней цвет солнца, до боя несли за спиной.
Войско заняло всю ширину от леса до леса. Неспешные волны ощетинившегося копьями людского прибоя катились по травянистой равнине. Повозки обоза придерживались дороги, а вот солдатские сапоги и копыта коней топтали луга и посевы. В этом году горожане могли смело забыть про урожай, но эта проблема засевших за стенами Генка сейчас волновала, наверное, меньше всего.
Степной язык начинал сужаться сразу за городом. В двух милях от стен границы лесов максимально сближались друг с другом, образуя подобие бутылочного горлышка, а затем снова расходились в стороны. На этом перешейке и поджидали иноверцев войска коалиции. Блестящая сталью стена намертво перегородила проход.
Имперская пехота уже выстроилась в свою излюбленную оборонительную фалангу и теперь спокойно дожидалась подхода врага. Для защиты регуляры всегда использовали этот прием, и никто из противников так до сих пор и не смог отыскать хоть какой-нибудь худо-бедно действенный способ ведения боя против этого колючего построения. Многие державы безуспешно пытались перенять данный стиль обороны, но фаланга у всех выходила дрянной и лишь внешне напоминала непоколебимый имперский оригинал. В чем подвох так никто до сих пор и не знал. С виду все было понятно и просто.
Первый ряд отдавался тяжелой пехоте – здесь стояли самые выносливые и крепкие воины. Мало того, что кованый панцирь весил пару пудов, так еще приходилось подолгу держать обитый железом прямоугольный щит. С этой задачей справлялись только настоящие силачи, коих в Империи, слава Яросу, было немало. Следующий ряд занимали тоже неслабые воины. Уже не в таких громоздких доспехах, но все-таки в латах. Их задача сводилась к прикрытию первого ряда короткими толстыми копьями. Но возникни нужда, в ход пускались мечи – это если прореху заделать. Остальные три ряда солдат над плечами передних соседей направляли навстречу врагу очень длинные пики. Их размеры разнилась от пяти до семи ярдов в длину, дабы лес наконечников выступал перед строем сплошным частоколом. Зрелище получалось внушительное, с какой стороны ни взгляни – настоящая стальная плотина.
За фалангой укрылись имперские лучники, готовые отправлять тучи стрел через головы своих товарищей. С флангов, на стыке степи и леса, выстроились в свои порядки нарвазцы. Места для них было мало, так что половина войск Риттера оставалась в резерве. Дальше под кроны деревьев, на полмили в каждую сторону, уходили цепочкой секреты. Армией по лесам не пройдешь – слишком сложно и долго. А вот небольшие отряды могли попытаться пробраться союзникам в тыл. Их там ждали.
Также позади пехотинцев инженеры собрали десяток могучих машин. Катапульты могли зашвырнуть здоровенный булыжник размерами с конскую голову на все двести ярдов. С этим грозным оружием имперцы управлялись отлично. Расчеты уже заложили снаряды в крепеж – все готово к стрельбе.
Замыкала порядки союзников объединенная конница. Подопечные Монка стояли бок о бок с нарвазскими всадниками, но тех было в три раза меньше, и Арчи в расчет их не брал.
«Так подспорье, – придирчиво рассматривал полковник кавалерию герцогства. – Если двинем в атаку, пойдут позади остальных».
Пресловутое горлышко выглядело закупоренным намертво. Попытка пробить эту стену стала бы глупейшим решением вражеских полководцев, отважься они на атаку. Никакое численное преимущество не принесет неприятелю в этой битве победу. Придется искать иноверцам другие пути к вожделенному фаркийскому тракту.
Тем не менее, словно им было плевать на догмы военной науки, сарийцы без колебаний прямо с марша пошли в лобовую атаку.
– Ты смотри, как летят! – непонятно к кому обратился Фабрицио. Генерал наблюдал за несущейся с юга волной бронированной конницы, чей внушительный клин приближался к вкопавшейся в землю фаланге. С командного помоста, вздымавшегося вверх на высоту пяти ярдов, Сардо наблюдал за течением боя в компании штаб-адъютанта Венгера, горниста и двух вестовых.
– Инженерам готовность! – приказал генерал, и один из вестовых опрометью бросился вниз по лестнице. Не успели затихнуть его шаги, а по дощатым ступеням уже карабкался сменщик.
– Пора! Катапульты – залп! – рыкнул Сардо. Горнист протрубил сигнал, и тяжелые противовесы синхронно рванулись к земле. Камни взмыли в прозрачную высь, и недолгий полет завершился трагической встречей с живыми мишенями.