Звезда на излом

— Я понимаю. И постараюсь быть осторожнее. А что до свидетелей — я опрашивал вчера всех, кого нашел. И хочу спросить, не было ли в тот день чего-то необычного для тебя здесь?

— Кроме предчувствия беды?

— Да, кроме него, — кивнул Элуред настойчиво.

— Присутствие Сил моря, — Нэрвен даже не задумалась. — Со времени Исхода я не чувствовала такого близкого присутствия Стихии. Даже живя у моря последние годы. Но что ты ищешь?

— Эльвинг. Ее бегству от балрога свидетели нашлись. Она уводила его от детей — и уносила от вражьего посланца Сильмариль. А затем князь Маэдрос напал на того балрога, долго бился — и одолел его. Это точно, потому что балрога больше не видели, а Маэдрос — здесь.

Галадриэль прошлась по палате, заметно волнуясь.

— Прости, что говорю прямо. Маэдрос был опасен для Эльвинг. Нельзя поручиться, что он не напал на нее. Я не верю в добрые порывы у дважды запятнанных кровью сородичей. Диор… страшно рискнул с ними.

— Это было решение Эльвинг, а не отца, Нэрвен, поверь. Ворота открыли по ее приказу. И отец сказал об этом князю Маэдросу. Я слышал сам.

— Мне говорили. Я едва верила. И что было потом?

— Я ищу свидетелей. Те, кто вынес Маэдроса из огня, ничего не видели, они только дрались. Один адан, бесхитростный и прямой, двое верных феанариони, один гондолинец. Есть ещё стражи дворца, прислужницы Эльвинг, которых вывели стражи, и есть стрелки из пограничников Дориата, которые рассеялись по крышам после нападения балрога и стреляли в него. Я нашел не всех. Но есть только один свидетель в палате тяжёлых, который видел все. Только не знаю, можно ли его будет спросить.

— Если ты хотел моей помощи для Маэдроса, мог попросить прямо, — Галадриэль покачала головой.

— Я не хотел. Но мне приходится. Я знаю, что Сильмариля при нем не было. Его доспех и одежду проверили после опознания и потом сожгли все, что осталось от ткани. Я знаю, что Сильмариля не было у тех двоих верных, потому что я сам велел забрать одежду четверых защитников князя позавчера, и они отдали ее без возражений. И я знаю, что никто не видел сестру после сражения с балрогом, зато многие упоминали о свечении моря в это время и о чувстве присутствия стихии.

— Что-то произошло?

— Нужно понять, что случилось, — сказал Элуред твердо. — Нужно увериться, что сестра не в руках врага. Я не чувствую ее совсем — и не верю в смерть ни на мгновение. Даже о детях, которых не нашли, я беспокоюсь меньше — вот о них мне свидетели говорили, с ними умная и верная нолдэ, которая и в одиночку могла вывести их из города. Если я найду оставшихся стражей и стрелков, и они тоже ничего не знают об Эльвинг, мне останется только слово Маэдроса. Но лучшие целители острова и Гаваней видеть его не хотят, и Маурвен уже сделала все что могла… Как я в глаза Эарендилю посмотрю, когда он вернётся?

— Я тоже с радостью не видела бы Маэдроса вовсе, —нахмурилась Нэрвен. — Но ты прав. Нам нужны ответы. Что-то всколыхнулось той ночью, к добру или к худу… и лучше понять заранее. Я приду к нему завтра утром. При одном условии, юный родич.

Элуред посмотрел с удивлением.

— Ты немедленно ляжешь в постель и проспишь как можно дольше! — Нэрвен нависла над ним, погрозила пальцем.

Сын Диора кивнул и в первый раз улыбнулся.

Требования Нэрвен он тогда честно исполнил — ушел и лег.

Наутро Гвирит по его просьбе перевели в комнатку рядом с ним, и поселили с ней одну из прислужниц Эльвинг. Теперь Элуред мог слышать ночью, как девушка всхлипывает и хнычут иногда младенцы, и уж точно услышит, если случится спор. Ему самому все равно было место в Доме целителей. А кроме того, где ему селиться? В здешнем доме Келеборна и Нэрвен? А все остальные?

Вот Гвирит с дочками стоит отправить под присмотр Нэрвен, но позже, когда разрешат ее целительницы.

Очень хотелось снова сидеть с ней и плакать. Пообещал себе обязательно сделать это позже, как только сможет.

Кто-то принес ему тем утром трость, и жить стало немного легче.

Впрочем, мучительное блуждание по палатам, наконец, принесло плоды, и способные ходить потянулись к нему сами. Иатрим находили уцелевших дориатских стрелков одного за другим, за день их отыскалось шестеро: пять за пределами Палат, одного нашли снова прямо здесь, среди обожженных. Этот последний подтвердил, что племянники убежали с Ольвен в сторону ее дома, и у Элуреда от сердца отлегло: теперь он был крепко уверен, что Элрос с Элрондом в безопасности. Ольвен или спрятала, или вывела их из города. На одно чутье тут он полагаться опасался.

Маэдроса и Амрода по распоряжению Нэрвен перенесли в свободную палату, благо часть раненых выпустили после лечения, и Палаты Целителей перестали быть настолько переполненными. Следом двое верных без спроса перебрались туда сами, чтобы сидеть с князем и ждать его из беспамятства. Карнетьяро как почти здорового, только на перевязки ходить, выпроводили было, но он, недолго размышляя, обосновался прямо в коридоре. Амрод, кажется, порывался поговорить, не то благодарить, но поначалу другие раненые честно не отпустили его, а потом Элуред спрятался у себя, пытаясь исполнять совет Нэрвен и чувствуя себя очень глупо. Детский страх перед Карнетьяро тоже не радовал. Нолдо его узнал, и при встречах откровенно стыдился, прятал глаза и краснел бы, не будь уже до кончиков ушей в ожоге.

Снаружи ладились понемногу дела. Большую часть беглецов поначалу разместили в шатрах на берегу и прямо на кораблях, а теперь часть женщин и детей временно расселили по чьим-то домам. Под присмотром Келеборна строили новые дома у подножия городского холма и даже на соседнем. Для них вовсю использовали добротные бревна от сириомбарских плотов. Выйдя впервые наружу, Элуред доковылял было до шатров, но скоро сбежал обратно — слишком бурно встретили его аданы, он не заслужил их радость. Но главное он сделал — все будут обсуждать, кто что видел. Даже если аданы, как это водится, искренне досочинят, он надеялся, что сумеет отличить лишнее и сложить картину из их рассказов.

Время показало, как он был самонадеян! Назавтра к нему в палату потянулись рассказчики и обрушили поток воспоминаний. В них балрог с ревом разносил весь верхний город, убивал всех подряд, убивал госпожу Эльвинг, какого-то нолдо, нолдо ещё кого-то убивал, кто-то бросился в море, спасаясь от балрога, нет, в море осыпались горящие дома с вершины холма… В некоторых рассказах в море бросился даже балрог, отчего вода сияла и бурлила. Иные упоминали больших белых птиц над морем. Каждый второй рассказ аданов начинался со слов «на моей лодке видели…»

Эльдар видели балрога и то, как он с кем-то сражается. Это было железно достоверно — и недостаточно. Но так уж сложилось. Юноша попросил распространить его просьбу о поиске очевидцев среди всех беглецов, не исключая ни стариков, ни детей.

Вечером он укрылся в комнате и выдохнул. Левой рукой Элуред кое-как записал на серой бумаге для лекарских записей основные ветви событий, пытаясь понять, какая из них самая правдоподобная. Скорее всего, в море не бросался балрог. Сияние и бурление моря при этом исключить все равно нельзя…

— Я просто ученик целителей, — вздохнул он вслух. — Я хотел решать другие загадки и другим способом… Валар добрые, почему я? Я негоден управлять. Я не умею разбираться в мыслях аданов! Я невезучий глупец! Почему не Элурин? Гвирит бы не плакала… Почему не отец? Он бы все быстро понял. Почему бесполезный я?

— Побольше бы таких бесполезных, — раздалось из-за двери.

Элуред покраснел до ушей. Нежити болотные Феанариона принесли, не иначе! Вовремя донельзя!

Болотная нежить Карнетьяро снова спрятала глаза и бесцеремонно усадила Амрода, которого приволокла на себе, на застеленную койку. И удрала.

— Если ты поплакать, то в самый раз, — сказал Элуред с досадой. — Словом, ты все слышал. Я себя чувствую бесполезным глупцом, на кой я тебе сдался сейчас?

— Я бы тебя обнял покрепче, — отозвался Амрод, — да за твои переломы боюсь. Этот якобы бесполезный глупец уломал Нэрвен лечить моего Старшего! Без тебя она бы пальцем его не коснулась. Зачем ты делаешь это для нас?