Страница 42 из 70
В лесу сны было оставили Феанариона, однако перед самым выходом из леса привиделся ещё один. Он задремал тогда на берегу озерца чистой воды у края болот, ожидая возвращения разведчиков из степи — и перед ним снова распахнулся горящий ночной Сириомбар.
Город горел, и среди алого света ему блеснуло сияние Камня с вершины холма. Он бежал туда, ломился, отбрасывая с дороги всех, кто пытался задержать. Многих лишь бил клинком плашмя или краем щита, не пытаясь убить, но неудержимо стремясь за этим светом. Он уже здесь. Его не остановить. Ему нельзя остановиться, иначе и эта кровь станет напрасной!
Эльвинг застыла на вершине холма, перед кромкой обрыва, как сияющая досолнечным светом статуя. Отступать было больше некуда.
— Отдай его, — сказал Макалаурэ мягко, как только мог сейчас. — Прекратим это. Верни наш Камень.
Статуя женщины разомкнула губы, прекрасные и твердые, белые, как мрамор — таких губ не бывает у живых.
— Вам не победить, — сказала она, твердо делая шаг назад.
В отчаянном последнем броске Макалаурэ успел коснуться ее косы. В пальцах осталась жемчужная нить. Эльвинг падала, холодно глядя ему в глаза — и он не мог отвести взгляда. Пока та не исчезла во взметнувшейся волне, и под водой не разлилось трепещущее сияние, не раздробилось на множество бликов.
Очнувшись, он отбросил шлем, щит, рванул завязки доспеха, резанул по ним клинком. Долой.
Мгновения.
Поножи. Наручи. Кафтан.
Свет затрепетал, сжимаясь и уходя глубже. Позади раздались яростные выкрики… Отшвырнув меч, он без колебаний бросился с обрыва.
Этот живой свет неудержимо манил к себе даже под водой. Макалаурэ устремился за ним в глубину, но свет удалялся от берега ещё быстрее, словно Эльвинг увлекало подводное течение. Она должна была быстро пойти ко дну в своем длинном платье! Она хотела пойти ко дну!
Сможет ли он поднять ее тоже?
Он попытается. Должен справиться.
Море словно обезумело, унося свет все дальше, но направляя навстречу Макалаурэ холодный поток. Ему не хватало воздуха, и он рванулся обратно на поверхность. Пробил головой сияющий потолок моря, жадно вдохнул, нашел глазами свечение среди волн впереди себя…
— Эльвинг!
Свет сжался стремительно, как если бы его закрыли руками, обратился в клубок яркого света. Волна взметнула его вверх и раскрылась, подобно двум ладоням, выпуская из себя сияющую птицу, словно бы подбросив ее в небо. Ещё несколько мгновений большая чайка светилась, поднимаясь выше и выше, сияние ослабевало — и вот погасло совсем, серая птица затерялась в ночном небе.
Он не знал в это мгновение, чего ощутил больше — растерянности? Ужаса от бесполезности сотворенного в городе? Облегчения?
Море рвануло Макалаурэ вниз, повлекло, швырнуло в глубину, как щепку. Под водой он открыл глаза — темноты не было. Чьи-то мерцающие очертания приблизились к нему, раскрылись два сияющих глаза, заглянули куда-то внутрь души.
Он мог закрыться даже от Силы. Он бы успел.
Не стал.
Это вдруг сделалось неважным. Важное давно случилось. Камень потерян. Эльвинг спасена Силами. Кровь опять пролилась бессмысленно.
Он взмахнул руками, пытаясь всплыть, но поток воды устремился навстречу, удерживая Феанариона на месте.
Страха не было.
Не то, чтобы он заслуживал спасения. Мелькнуло лишь сожаление. Майтимо будет очень больно остаться одному, если он не выплывет.
Кто бы ни был перед ним…
«Зачем ты здесь?» — подумал он удивлённо.
Оссэ топил угнанные из Альквалондэ и потом снаряженные Гондолином корабли в штормах, появляться перед ними ему не требовалось.
«Или… Что хочешь от меня?»
Воздух в лёгких иссякал. Ответа не было — лишь не отрывались от него сияющие глаза.
Макалаурэ вновь рванулся вверх, борясь с течением. И ещё раз, и ещё, уже без надежды выплыть, вкладывая все, что от него осталось, в яростные усилия, с каждой попыткой все больше превращаясь в одно стремление к цели…
Открыл глаза, жадно хватая воздух и ещё чувствуя на себе пронизывающий взгляд.
Обеспокоенный Фаньяран возник рядом, изготовился подхватить.
— Что за сны не дают тебе покоя, кано? Что происходит?
— Это несбывшееся, Фаньо. Ещё один обломок несбывшегося.
— И только? Кано, мы теперь редко видим сны, которые что-то значат. А с тобой это происходит уже не раз всего за несколько дней.
— Все, что я могу сказать — бывают вещи и хуже, чем город, который жгут темные.
— Да. Это город, который жжем мы, — выдохнул оруженосец.
— Притом напрасно.
— Когда я сражался ночью в городе… — Фаньо запнулся. — Дважды мне показалось, что напротив меня сейчас окажется совсем другой враг…
— Мы, — закончил Макалаурэ. — Не шарахайся.
— Надеюсь, я не сходил с ума.
— Спроси остальных, не чудилось ли им что-либо.
— Но что это может быть?
— Я думаю, несбывшееся очень сильно, и мы обошли его… Не знаю, чудо ли это. На воле Майтимо. И на предсмертном сумасбродстве Тьелкормо.
— Ты забываешь о себе, кано.
— Расспроси остальных.
Тихий свист прервал их, и Макалаурэ схватился за оружие.
— Орки идут вглубь от края леса, больше двухсот, с ними волки! — предупредила одна из иатрим, возникая из зарослей, а затем белкой взлетела на ближний дуб.
К счастью, за время пути лучники наделали себе достаточно новых стрел.
Вот только если волки окажутся глазами Тху, на пути к Амон Эреб таких банд окажется в лучшем случае с десяток. Выстраивая воинов вокруг холма со стариками и безоружными, Макалаурэ отгонял мысли о том, что оставшееся войско Тху способно и обогнать их на пути к Амон Эреб. А значит, придется остаться в лесу и отправить не только ещё разведчиков, но и посланцев в крепость.
Потом он был очень занят некоторое время. Нельзя было допустить, чтобы ушел хоть один враг и привел новый отряд. Надо сказать, без иатрим вряд ли бы получилось — это они отстреляли из крон деревьев всех врагов, кинувшихся бежать после боя, когда орки поняли, что взять беглецов с наскока не удалось.
Теперь он ещё и обязан иатрим. Чудесно. Прекрасно. Морготовы драуги…
Отряд поспешно увели на лигу восточнее, Макалаурэ отправил посланца в Амон Эреб и приготовился ждать, но здесь им повезло. Ещё до заката посланец возвратился с дозорными и с новостями.
Гонцы из-под Сириомбара вовсе не вернулись. Орочьи банды вновь пересекали Андрам и рыскали по степи, в основном возвращаясь на север. Лишь некоторые приближались к крепости с западной стороны, как бы испытывая оборону на прочность. Амон Эреб в ответ отправлял свои конные отряды в дозор, истребляя тех, кто подходил слишком близко и не пропуская банды восточнее крепости, к лугам вдоль Гэлиона, где люди пасли скот. Осаждать Одинокий Холм в этот раз Тху почему-то не рискнул.
Дорога на север была открыта.
*
…Он спал вполглаза все ночи в степи, и эту последнюю, на вершине пологого холма — тоже. Проснулся около полуночи с острым чувством, что упустил нечто важное.
Первое, куда он посмотрел — подножие камня на вершине, у которого расположились дети и Ольвен.
Первое, что он увидел — Ольвен лежит, а детей рядом с нею нет.
А второе — что две фигурки спускаются совсем бесшумно к подножию холма, и за ними следит дозорный из синдар, неуверенно оглядываясь наверх, колеблясь — то ли возвращать их, то ли будить учителя. Махнув ему рукой, Макалаурэ бесшумно спустился следом.
Дети Эарендиля спорили. Молча, беззвучно, яростно сверкая друг на друга глазами и сжимая кулаки.
— Вернитесь, — велел он шепотом.
Мальчишки обернулись к нему одним движением, с одинаковыми дорожками слез на щеках.
— Рассказывайте, — приказал Макалаурэ, не задавая вопросов.
— Он!.. он говорит… — кажется, это был Элрос, и он прямо шипел. — И слышать ничего не хочу!
— Ты тоже это видел, — прошептал второй.
— Это просто сон!
— Не просто, — Элронд упрямо тряхнул головой, слезы разлетелись и побежали снова.