Страница 40 из 70
Чьи-то едва слышные всхлипы донеслись от озерца — и второй сын Эльвинг тоже не удержался.
От них шло живое открытое горе и живое тепло, словно от огня, а сам Макалаурэ был пуст и гулок, как пересохший колодец, и мог думать лишь об одном.
«Не мы пришли к ним… Всё-таки не мы».
Второй раз видение было таким же осязаемым. И устрашающе близким. В одном шаге от него. В одном повороте дороги. Оно все ещё было где-то совсем рядом, и от того настолько ясным.
И ещё казалось ему, что Карнистиро, Амбарусса и Майтимо теперь хотя бы в безопасности от проклятой Клятвы.
А он сам — как-нибудь справится. И Амбарто удержит.
За уши и хвост.
Чьи-то злые взгляды скользнули по нему, но плевать на них. Пусть мальчишки плачут, пока могут и умеют.
Успеют ещё разучиться.
Когда-то он сидел так в совсем другом лесу с другими близнецами, ясно вспомнил Макалаурэ, и очень захотел взвыть куда-то на первые звёзды.
Вздохнул, и крепче обнял этих, ещё светлых и ясных даже в горе.
*
Наутро тех, кто здесь остался насовсем, засыпали землёй и обложили насыпь травой и дёрном. Вытерли последние слезы. И наконец, спросили себя, что делать дальше.
Рингвэ говорил перед всеми вместо своего кано, который решил, что ему по-любому стоит помолчать. Позвал всех в Амон Эреб, обещая защиту и предлагая вместе сражаться, отстаивая Оссирианд и берега Гэлиона. Пока он говорил, Макалаурэ видел, что многие согласны и явно готовы идти. Но потом подали голос фалатрим.
Их всего-то оказалось двое — плечистый воин с топором, непривычным оружием для родни тэлери, и второй, не такой мощный, но в шрамах, полученных, должно быть, при разгроме городов Фаласа. Но говорили они горячо и уверенно.
Что они шагу не сделают к крепости Феанариони. Что готовы построить свой корабль ещё до холодов, если будет помощь, и зовут отправиться на остров Балар к Кирдану, который будет по-настоящему безопасен и неприступен для любых врагов. И, наконец — что наследники Тингола будут в безопасности только там, и никак иначе.
Наследники Тингола стояли прямо здесь, поэтому от прямых нападок фалатрим ещё удержались. Но смотрели так, словно готовы были хватать их и бежать, спасая уже от злобных опасных Феанариони. И иатрим заколебались…
Макалаурэ только невесело пожалел, что здесь нету по-настоящему злых и опасных Феанариони. Карнистиро хотя бы. А, нет, лучше не надо.
Голос, значит, ещё позже вернётся.
— Ты хочешь сказать, — ближние иатрим даже вздрогнули, когда он заговорил, такой хриплый и скрежещущий вышел у Макалаурэ голос, — оставить наследников Тургона жить в лесу до холодов — лучшая забота об их безопасности, чем отправить их под защиту наших стен? И ты так уверен, что построишь корабль до того, как вас отыщут волки и орки? Собой распоряжайтесь как хотите. Я верю, что фалатрим и верхом на бревне доплывут до Балара, когда захотят. Но я по праву старшего родича не оставлю детей рода Финвэ прятаться в лесу и не позволю им плыть по морю в наспех построенной лодке!
Голос его не срывался только потому, что срывать этот скрежет было просто некуда. Он мысленно попрощался с голосом и песнями до середины зимы.
— В мастерских Амон Эреб возьмёте любые инструменты, — сказал он тише.
Фалатрим прищурился, и Макалаурэ подумал, не этот ли взгляд он чувствовал в сумерках.
— Ты нашу работу решил очернить? Нам не нужно ничего, кроме топоров, чтобы построить отличный корабль.
— И скорая зима. С волками за спиной.
— Лесные пастухи не дадут им разгуляться в Лесу-между-рек.
— Надеяться можно, рассчитывать нельзя. Ненадежно.
— Ты что, решил оставить их при себе? Уж не в заложники ли взять решил?
Макалаурэ выдохнул дважды, отбросил два ответа, один словами Морьо, другой в духе беорингов перед дракой.
— И любая беда, что случится с ними, ляжет на меня! — прохрипел он, с трудом сдерживаясь. — Не будет этого!
Верные качнулись к нему, едва заметно.
«Стоять!»
Потому что ближние иатрим тут же потянулись к оружию, а было их много больше.
Макалаурэ только скрестил руки на груди.
— Вы что? С ума посходили? — спросил звонко один из близнецов. Тот, что вчера так старался не заплакать. В ответ несколько иатрим залились краской, а иные, наоборот, побледнели.
Самые растерянные тут были атани. Вот уж кто ни разу не видел раздора среди эльдар, так это атани Сириомбара. Кое-кто и испугаться успел.
— Остынем, — вперёд вышел Линдэлас. — Князь Маглор дело говорит. Не стой он с нами за Гавани Сириона, я бы промолчал, но теперь — нет.
И тут Макалаурэ очень удивился, потому что следующей подала голос дориатская лучница с венцом волос.
— Я против поспешности, — у нее тоже был хриплый голос, пенье в жаре и в дыму даром не прошло. — В тебе говорит боль, я знаю, — фалатрим вскинул голову под ее взглядом. — Но сейчас ей бы лучше помолчать.
Второй близнец только рот открыл, а Макалаурэ уже приготовился к любой неожиданности. Эти скажут.
— Князь Маглор, почему ты им просто не скажешь, что испугался за нас?
Эти скажут, повторил себе Макалаурэ — и засмеялся. Слишком внимательный мальчишка смотрел снизу вверх. Он взъерошил ему волосы — злость вдруг отпустила его.
— Ну представь себе, — сказал Макалаурэ негромко, — выйду я сейчас перед всеми и объявлю — я тут испугался, быстро прячем детей и женщин в крепости, и вас я по морю не отпускаю, мне на эти корабли смотреть страшно. Плохой довод в споре, я думаю!
«И закрываться надо лучше».
Первыми захохотали атани. Кто-то крикнул:
— Всем бы так бояться, как ты, князь!
Гондолиндрим подхватили. Верные ухмылялись нахально.
Кое-кто из иатрим не выдержали и зафыркали тоже.
Мореход так и сверлил Феанариона взглядом.
— Я не хочу прятаться на Баларе! — звонко сказал первый мальчишка. — Я хочу на север и драться!
— Элрос, тебя в сражения все равно ещё не возьмут, придется подождать лет семь, не меньше — наконец, подала голос Ольвен. — Я тоже за то, чтобы идти в Амон Эреб.
«Значит, внимательный здесь Элронд…»
— Я хотел бы драться под твоим началом, князь Маглор, — это вышел парень с пращой, тот упрямец, что нашел вчера силы стоять в дозоре вместе с его верными. — Не знаю, ждёт ли меня кто на Баларе. Дед мой прямо здесь остался. А вот орки на севере меня точно ждут.
Другие атани подхватили, загомонили.
— Лучшее, что мы можем сделать, — а это лучник, убивший волка, и на него с уважением смотрят многие иатрим, — сейчас пойти вместе на север и дальше охранять детей нашей госпожи Эльвинг до возвращения их отца… или родителей. Охранять от всего, что может случиться.
«И от тебя, если нужно», — дополнил его взгляд.
«Уговорились», — кивнул ему Макалаурэ.
Задерживаться и испытывать удачу дальше было нельзя. Запасливые поделили между всеми немного хлеба и дорожных лепёшек из жемчужного зерна. Люди нашли грибы, уверили, что это годится в пищу и что их достаточно в лесах в этом месяце. Для раненых сделали носилки, обмотав плащами древки копий.
Рингвэ и Фаньо возглавят отряд, решил Макалаурэ, гондолинца вновь поставить замыкающим. А он сам надеялся немного помолчать. Но оказалось рано. К нему подошёл Линдэлас.
— Тиннахаль очень сожалеет о своих резких словах, князь, — гондолинец оказался и сам смущён. — Он увидел твое беспокойство за детей и поверил тебе.
— Мне кажется, ты сожалеешь больше, — ответил он очень тихо.
— Нет, но это я велел ему помолчать и пришел говорить с тобой сам. Я хочу спросить — вдруг твое предложение помощи и инструментов все ещё в силе.
Феанарион отвернулся.
— Пусть убирается.
— Кано Макалаурэ! — Линдэлас перешёл на квенья. — Я прошу прощения за него. Он… потерял близких в Дориате. В нем тоже говорил страх. Кано Макалаурэ, ты начал строить мост через сделанное прежде, положи в него и эту доску. Я готов принести тебе клятву верности…
— Никаких драуговых клятв! — шепотом рявкнул Макалаурэ. Помолчал.