Страница 28 из 70
Когда мир вокруг вернулся, он сидел на дымящейся земле, нашаривая оружие и задевая руками сбитый с головы шлем. Боль полыхала, охватив половину лица, чуть затихая, перекатывалась в голове, но ее можно стало терпеть. И все же она расползалась по телу ядовитой, отравляющей слабостью.
Руссандол с трудом открыл левый глаз. Пятно боли на месте правого всколыхнулось. Теперь он видел все вокруг немного иначе, чем раньше. Более… плоским, словно нарисованным на темноте. Дымящиеся обломки вымостки. Рытвины в земле. Опаленные островки травы и кустов. Переломленный в середине столб светильника – его камень коснулся земли, но все также светился, окружив себя лужицей голубоватого света. Поверх всего этого падали отблески пламени. Все это немного плыло и качалось для него.
Лучше не думать, возможно ли что-то исцелить. Есть, о чем подумать прямо сейчас. Прямо сейчас нужно встать.
В сумраке позади светильника что-то зашевелилось. Схватив, наконец, меч, лежавший рядом на дымящейся земле, он вскочил, шатаясь, готовый драться, и не зная, будет ли на то способен.
Не враги. Всего лишь люди. Люди бежали через площадь к лестнице в гавань, женщины тащили кто детей, кто стариков. Несколько женщин подбежали к нему, желая помочь. Иные шарахнулись, когда он повернул к ним голову.
Над городом трубили рога, возвещая, что враги ворвались за стены.
— Что это? – хрипло спросил Руссандол.
— Ворота прорвали, господин эльф, — сказала одна из беглянок. – Уже давно прорвали. В гавань рвутся, говорят. Пришлый князь отступил вправо от ворот и всех оттуда погнал бежать к кораблям, но там внизу орки, главные улицы горят. Отрезало нас, только здесь и можно пройти…
— Идем с нами, господин эльф, — сказал кто-то. — Ты ранен, мы тебя доведем.
Он оттолкнул протянутые руки.
— Где Эльвинг? Она была здесь!
— Мы не видели… — донеслись растерянные голоса.
— Здесь только ты с чудовищем сражался!..
— А она была здесь?..
— Идемте, господин эльф, надо бежать!
Голоса текли мимо, как вода, и сами люди появлялись и бежали мимо в оранжевых сумерках, исчезая за полуобрушенным домом. Среди них порой мелькали рослые эльдэ, но их было совсем немного. Руссандол поднял голову и сделал несколько шагов поперек потока беглецов, над которыми возвышался больше чем на две головы.
Отсюда, с холма, город был виден как на ладони – и он уже горел. Сириомбар разделила напополам линия огня там, где пронесся балрог. Второй очаг огня был у ворот, сами ворота пылали. Оборвалось пение рога с надвратной башни, вместо него затрубил другой, левее. Эту часть должен оборонять Карнистиро…
Вспышка знакомой боевой ярости донеслась оттуда. Карнистиро дрался там прямо сейчас, напрягая все силы, увлекая за собой всех согласных и не согласных, наслаждаясь тем, что наконец снова добрался до темных тварей. С другой стороны… просто пришло теплое прикосновение.
«Ты жив», — подумал Макалаурэ.
Руссандол подобрал шлем, надел его. Зло отломил погнутое крыло, чтобы его основание не задевало обожженную щеку. Вложил пока меч в ножны. Поднял щит, слетевший при падении с правой, стальной руки. Его еще шатало, и можно было забыть о той немыслимой легкости движений, которая охватила его в сражении с морготовой тварью.
Если Эльвинг в гавани — а кроме гавани, ей деваться и некуда, — его место там, среди защитников кораблей. Рядом с Карнистиро.
Но сможет ли он пройти прямым путем, по главной улице? Или придется спуститься в гавань вместе с беглецами, чтобы присоединиться к ее защитникам? Но это лишнее время…
— Идемте, господин эльф, — снова и снова звучало у него за спиной. Кто-то дал ему воды. Он взял флягу не глядя, напился – и вернул не глядя, вода всем нужна.
Что-то заколыхалось и зашумело там, в нижней части уже горящей улицы – он не сразу смог разглядеть. Левый глаз слезился, мешая рассмотреть, тогда он прислушался – и разобрал все самое ненавистное. Рев и выкрики орков.
Оставив бегущих позади, он сделал еще несколько шагов вперед, очутившись уже среди верхних домов.
Горстка людей и эльдар отступала вверх, непрерывно теснимая заполнившими улицу врагами. Своих было немного, уж сколько оказалось на этом пути после прорыва ворот.
Потом сборище орущих и скалящихся вражьих тварей, почему-то чаще бурых и зеленоватых на морды, взбежит наверх, сбросит с обрыва всех, кто попадется по дороге, чтобы не мешали, и скатится в гавань сверху, откуда их не ждут. И подожжет корабли. Не пустые в этот раз – со множеством раненых и безоружных.
С Эльвинг.
Может быть, с Амбарто.
У Руссандола вырвался короткий горький смех. Амбарто чудом уцелел там, где отец жег лебединые корабли…
Позади закричали и затопотали быстрее – беглецы тоже увидели орков.
Он усмехнулся еще раз. Всмотрелся в наступающих врагов, пока далеких и плохо различимых слезящимся глазом. Но ему не нужно смотреть издалека – он хорошо знает, как они кривятся и хохочут, когда убивают, или когда жгут построенное чужими руками.
Значит, его место будет здесь.
Что ж, Морьо станет немного полегче там, под стеной. А потом – пусть злится опять, что Старший все упустил.
Еще несколько шагов, до него долетают рев и крики, кто-то из защитников падает… И внутри, после опустошения от схватки и раны, снова вспыхнула ярость, которую Руссандол ждал и звал.
Он дважды сегодня выжил не для того, чтобы отступать!
Сдернув рог с пояса, Руссандол вскинул голову, и поверх холма и всего Сириомбара разнесся раскатистый и гулкий призыв к бою.
По привычке он все же вернул рог на пояс перед тем, как вытащить меч. И двинулся туда, где упали еще несколько отступающих воинов. А сзади донесся топот – кто-то из беглецов нашли в себе храбрость присоединиться к нему.
Когда Майтимо быстрым шагом спустился, уцелевшие защитники не кричали и не радовались. Они просто расступились, давая ему место врубиться в орочью толпу.
*
*
Площадь Малый торг у стены и соседние улицы наскоро перегородили бревнами от раскатанных домов — сразу после того, как промчались перепуганные лошади. Эгалмот боялся, что они потопчут жителей в гавани, все же кони не валинорские, и даже смешанной крови мало. Карнистиро тогда заорал, что отдать жечь верных, даже на четырех ногах, живьем не даст, пусть бегут, они и так гибнут много чаще. Но к лошадям кинулись и нолдор, и синдар, и вроде бы в гаванях обошлось, а точно не узнали – не до того было. За конями вскоре хлынули отступающие люди и эльдар, многие в панике, иные в ярости, но все они приходили в себя и вставали за этим завалом. Эгалмот ободрял, призывал драться, а кано Карнистиро просто рычал на всех и грозился отрывать головы трусам и отступающим, но у него получалось не страх вызывать, а больше в себя приводить этим. Хотя Карнетьяро отлично знал, что это не образное выражение, и головы кано Карнистиро вправду отрывал. В Битву Бессчетных слез, правда, и только вастакам, своим и Второго брата.
А вместе у этих двоих вышло хорошо. Остановили бегущих от ворот, сразу направили их укреплять завал, поливать его водой и готовиться. Встретили первую волну орков, положили их на месте быстро и почти весело еще, потому как очень хорошо, когда стрел хватает. А их пока хватало, атани несли вязанками. Прикрывали тех, кто остался на стене, отстреливать врагов сверху. И пока не рухнули горящие дома и не вывалилось на площадь рогатое чудовище, неся за собой темноту и ужас, все казалось одолимым.
Хотя Карнетьяро того, первого ужаса не почувствовал. Просто вдруг разом пришла усталость от всего – нескольких дней скачки почти без сна, двух сражений, готовности остаться под стеной сперва с той стороны, теперь с этой.
Двигалась огненная тварь медленно, рывками, словно бы с трудом волоча ноги, и что-то черное и горящее, как земляное масло, покрывало ее всю, стекая на землю. Дома, мимо которых она брела, вспыхнули, затлела и почернела изнутри стена... Взревев, тварь метнула на завал через всю площадь то, что тащила с собой – почти туда, где Карнетьяро и стоял. Тело рухнуло прямо на воинов, его подхватили, не дали удариться о землю – и те, кто это сделал, тихо застонали.