Страница 20 из 27
Авранш. Сентябрь 1229 года
Сабина не любила Авранш и приезжала сюда крайне редко. Точнее, ей не по нутру был здешний морской промозглый климат. Она выросла в солнечной Тулузе и предпочитала жаркую сухую погоду.
Бо́льшую часть года Сабина жила в Париже, иногда выезжала в еще строившийся родовой замок супруга. Замок Эспри, в отличие от Авранша, находился совсем рядом, всего в двенадцати лье от столицы. Сабина с крошечным сыном не решалась уезжать далеко от опытного королевского лекаря Бертрана, а постоянно оставлять ребенка ей тем более не хотелось. Потому в Авранш Габриэль ездил один. Но сейчас там возникла проблема, которую необходимо решить ей.
«Проблема», – мысленно усмехнулась Сабина. Самый настоящий ужас! Когда ее супруг зачитал вслух гневную претензию от Фулька (это витиеватое письмо явно сочинил какой-то монах), Сабина впала в ступор. Она, конечно, ни на миг не поверила, что Родриго – тихий, добрый, умный человек – вдруг оказался насильником. Но дыма без огня не бывает, что-то явно произошло. Обсудить же подобную щепетильную тему можно только tête-à-tête. Потому-то Сабина и отправилась вместе с мужем в Авранш.
Их сопровождал небольшой охранный отряд под командованием Леона, ставшего незаменимым. После многодневного пути они прибыли в замок очень уставшие, но предпочли не откладывать разбирательство. Габриэль согласился, что в предстоящем разговоре с Родриго женская деликатность предпочтительней, поэтому, предоставив супруге полную свободу действий, отправился инспектировать крепость и гарнизон.
Сабина приказала позвать Родриго. Пока ждала, окинула взглядом Рыцарский зал и решила устроиться на резной скамье возле широкого окна, которое, сужаясь в толще стены, выходило на улицу узкой бойницей. Свет сквозь такое окно проникал скудно, и Сабина велела зажечь все канделябры, чтобы хорошо видеть мимику собеседника.
Вскоре вошел Родриго. Он широко улыбался, но, увидев в глазах хозяйки непривычную холодность, обеспокоенно спросил:
– Моя госпожа, что случилось? Ваш неожиданный визит – и такая строгость во взгляде…
– Присядь, – Сабина похлопала ладонью по мягкой подушке рядом с собой, – у меня к тебе неприятный разговор.
Пока молодой мужчина пересекал зал, Сабина невольно им залюбовалась. После неожиданного посвящения в рыцари, случившегося прошлой весной, в осанке Родриго появилось благородство, словно церемонный акт волшебным образом преобразил его внутреннюю сущность. Он не отличался высоким ростом, но был ладно скроен. Густые темные волосы до плеч оттеняли интригующую бледность лица (все-таки бо́льшую часть жизни он провел в помещении за книгами), а живые умные глаза, в которых отражалось пламя свечей, казались черными светящимися угольками. Сабина решительно не понимала, почему при такой привлекательной внешности он до сих пор не женат. Никак не может забыть Вивьен?
Когда год назад Габриэль спросил ее мнения о возможности сделать Родриго сенешалем виконтства, она очень обрадовалась: лучшей кандидатуры не найти. Преданный, уравновешенный, образованный. Он достоин бо́льших высот, чем просто быть ее секретарем. И вдруг такой удар!
Молодой человек присел рядом и смотрел на нее с полнейшим недоумением.
– Родриго, я не привыкла вмешиваться в личную жизнь своих людей, но сложность ситуации вынуждает меня к этому. Потому без экивоков скажу как есть: Фульк Пенель обвиняет тебя в изнасиловании его родной племянницы и просит у виконта сатисфакции.
– В из-знасиловании?! – Родриго едва ли не просвистел это слово, сраженный абсурдным обвинением.
– Скажи честно, у тебя что-то было с этой девушкой?
– Было, – он опустил глаза, – но точно не насилие.
Сабина видела, как неловко ему обсуждать столь интимные вещи, но ее интерес был вызван не праздным любопытством. Она потребовала:
– Объясни!
– Госпожа, с этой девицей переспала вся Нормандия! От нее сложнее отделаться, чем заманить в кровать.
Родриго порывисто встал и стыдливо отвернулся. Сабина осторожно потянула его за рукав:
– Сядь и расскажи подробно. Поверь, я никогда бы не посмела заглянуть в твою постель, но Габриэль попал в весьма щекотливую ситуацию. Именно для того, чтобы понимать, как действовать дальше, он должен знать правду в мельчайших подробностях.
Родриго вновь сел рядом и, уставившись на носки своих сапог, обрисовал ситуацию:
– Рассказывать особо нечего. Она – ее, кстати, зовут Полетт – приехала в Авранш в последние дни лета. Якобы направлялась в Ренн, но по дороге почувствовала себя неважно и попросилась несколько дней передохнуть. По законам гостеприимства я, конечно, предоставил ей кров. Вечером мы поужинали, перебросились парой вежливых фраз, и я ушел к себе в спальню. Ночью я услышал ее осторожный стук. Она девица аппетитная и очень опытная в обольщении. Я же молод, не женат… в общем, я ее впустил. Мы провели три веселые ночки, но в последний вечер я не пожелал ее услуг. Наверное, Полетт обиделась, потому и наябедничала дяде, придумав изнасилование.
– А почему ты не пожелал?
– Надоела!
Родриго выпалил это не задумываясь, и Сабина сразу же ему поверила.
– Кстати, последнюю ночь любвеобильная Полетт провела с командиром нашего гарнизона. Я, конечно, сам не видел, но это можно уточнить. В общем, она девица… как бы мягче сказать… весьма вольного нрава. И, вступившись за ее честь, Фульк опоздал на несколько лет. В очереди для сатисфакции у него не одна дюжина мужчин. – Он уткнул лицо в ладони и глухо добавил: – Я в самом конце этого бесконечного списка.
Сабина облегченно выдохнула:
– Я знала, что ты не способен на насилие.
Родриго поднял голову и укоризненно взглянул на госпожу:
– Но все-таки сомневались…
– И в наказание получила несколько дней душевных мук и бессонные ночи. – Встав перед ним, она приподняла его лицо и нежно поцеловала в лоб. – Прости меня, дорогой Родриго.
В этот миг появился Габриэль и, пружинистой походкой пересекая зал, воскликнул:
– Вижу, вы разобрались?
– Да, мой супруг. Обвинение в изнасиловании – грубая фальсификация.
Сабина сама, лишь уточняя у Родриго некоторые детали, пересказала Габриэлю, как племянница Фулька посетила замок Авранш. Виконт тут же, не откладывая в долгий ящик, опросил второго «счастливчика», которого Полетт удостоила своих ласк. Все подтвердилось.
Чтобы подумать и успокоиться, Габриэль пригласил Сабину на плоскую крышу донжона. Башня находилась на холме, и с ее высоты открывались потрясающие виды. Обнявшись, супруги безмолвно созерцали огненный закат над морем. Бриз ласкал их лица, последние солнечные лучи делились остатками тепла. На фоне багрового диска, нырявшего в воду, отчетливо проступал силуэт скалистого острова с расположенным на нем древним аббатством Мон-Сен-Мишель.
Габриэль с трудом оторвал взгляд от дышащего несокрушимым величием горизонта и повернул голову вправо. Рядом с замком возвышались свинцовые крыши великолепного кафедрального собора Святого Андрея. Габриэль несколько мгновений смотрел на него хозяйским взглядом, обдумывая, из каких резервов взять деньги на существенный дар его духовенству, и вдруг вспомнил:
– Слышала ли моя всезнающая жена, что именно в этом соборе полвека назад Генрих Короткий Плащ прилюдно покаялся в своей причастности к убийству Томаса Бекета?[35]
– Нет, я этого не знала. Почему ты раньше мне не рассказал?
Габриэль пожал плечами, и Сабина мечтательно продолжила:
– Завтра на утренней мессе постараюсь представить себе ту давнюю церемонию.
Она немного задержала взгляд на соборе, рядом с которым располагались торговые ряды. От храма разбегались узкие улочки, сплошь утыканные домами простолюдинов. Маленький городок Авранш окружала невысокая стена, которую Габриэль приказал летом подлатать. Однако подобная защита охраняла скорее от лесных зверей. Для врага же хилая городская стена была больше досадной неприятностью, чем серьезным препятствием. Вздохнув, Сабина перевела взор на зеленые верхушки деревьев, щедро усеянные оттенками рыжей осени, и вновь вернулась к синеве Узкого моря[36]. От живописных видов сердце заходилось в восторге, и виконтесса решила, что ей нужно чаще бывать в своих новых владениях.
35
29 декабря 1170 г. приближенные английского короля Генриха II убили на ступенях алтаря Кентерберийского собора архиепископа Томаса Бекета. Подданные якобы неверно истолковали вырвавшиеся в запале слова государя. Вина была косвенная, тем не менее Генрих II публично покаялся в 1172 г. в Авранше. В 1173 г. Томаса Бекета канонизировали.
36
Пролив Ла-Манш.