Хранитель

Потом был третий курс и твой крестный. Снова мы были рядом, вместе шли через испытания, спасали, и ты меня опять спас. И потом уже я с радостью согласилась на предложение Уизли погостить, потому что там был ты. Огонек в моей груди стал огнем, но ты почему-то не замечал во мне девушку. Потом ты выбрал Джинни, и я… я не решилась бороться, потому что ведь это же ты. Ты считал меня другом, и я не могла предать твоего доверия, но все еще верила этому старикану.

Потом был Турнир, на котором я тебя чуть не потеряла. Я думала, у меня сердце разорвется. И, разумеется, я не смогла тебя предать, как это сделал Рон, хотя Дамблдор был очень недоволен. Но я просто не могла, понимаешь? Рону все же проще… А после Турнира мои совы все возвращались, и я вдруг забыла твой телефон. Потом Дамблдор пригрозил жизни родителей, если я не буду делать так, как он сказал. И я оказалась между молотом и наковальней. Потом, когда заговорили о том, что ты любишь Джинни — это была катастрофа для меня. Сердце рвалось в лоскуты, я думала, что не переживу этого… Но я согласилась быть с Роном, чтобы… чтобы хотя бы видеть тебя, иметь возможность прикоснуться… сказать хоть пару слов.

Потом были долгие месяцы борьбы и второе предательство Рона. Мы с тобой вдвоем в палатке, и тот миг, когда ты принял мой подарок. Твои руки были восхитительны, и то, чем ты обычно думаешь, совсем не пугало меня. Ради этих мгновений, когда ты держал меня в своих руках, нежно и бережно, я приняла пытки и издевательства. Этот эпизод не давал мне сойти с ума. Даже когда я узнала, что это не ты выбрал Джинни, а Уизли опаивали тебя. Даже тогда этот эпизод спас меня от сумасшествия.

Потом была битва, и ты… ты пошел на зов Темного Лорда, как баран на закланье. Я прокляла и Дамблдора, и Снейпа, и Уизли. Я спряталась под заклинанием и шла за тобой. Не знаю зачем, не знаю почему. Если бы у тебя была минутка времени, я бы приняла на себя аваду, предназначавшуюся тебе. Ведь что я без тебя. И вот когда ты упал, мое сердце остановилось в тот же миг.

По какой-то прихоти судьбы я оказалась в себе, маленькой, но разум и организм ребенка не может принять взрослого, поэтому у малышки началась лихорадка, с которой никто не знал, что делать. Девочка медленно умирала, когда ее доставили в больницу.

И вот я открываю глаза, а там — ты. Мир рухнул. Исчезла больница, врачи, медсестры, родители. Исчезло все, остался только ты. Твои ярко-зелёные глаза, твои мягкие, заботливые руки. Ты ухаживал за мной, лечил меня, был со мной каждую минуту, хотя сам был похож, скорее, на инфернала. И я судорожно вцепилась в тебя. Потому что это же ты! Я не могла с тобой расцепиться и чувствовала тепло и поддержку от тебя…

А потом меня увели… Увели от тебя! От единственного, кто мне важен и дорог в этом мире, от самой сути моего мира. И я поняла, что не выживу без тебя. Это были самые тяжелые дни в моих обеих жизнях. Я чувствовала, как натягивается струна между нами, как еще чуть-чуть, и она разорвется, унося меня во тьму. А потом пришел папа и привел тебя. И все исчезло — остался только ты. А ты на меня смотрел своими невозможными глазами и был готов укрыть от всего мира. И все стало неважным, остались только мы.

Я не отдам тебя ни черному лорду, ни белой бороде. Ты только мой, и я твоя — навсегда. И когда папа оказался из королевской семьи, и тетушка Королева нам решила помочь — это было очень радостно. Потому что я не хочу, чтобы ты ходил по краю, не хочу!

Любимый мой, когда-нибудь, я верю, мы сможем жить спокойно, не оглядываясь. И никакие маги не разорвут нашу связь. Ведь мы едины. Да, любимый?

***

Двое сидят в объятьях друг друга, тесно-тесно прижавшись. Магия бушует вокруг, ограждая юные тела и души. Они сейчас едины — одно целое. Сейчас говорят их души. Нет никаких тайн между ними и более не будет. И оживает замок… И слышатся слова, будто бы из пустоты:

Двое, пришедших извне,

Останутся наедине,

Души свои прочитав,

Замок собой напитав,

Опыт прошедший учтя,

Несправедливость сметя,

Мир этот станет добрей

До истечения дней.

— Что это? — будто просыпается Гермиона.

— Это пророчество о вас, — отвечает тонкий голосок появившегося эльфа.

Комната полна эльфами, смотрящими на детей, как на величайшее чудо. Они плачут и улыбаются.

— Что случилось? Что с вами? — спрашивает Алекс.

— Вы пришли…

— Дамблдор знает о нас? — мгновенно собралась Гермиона.

— Нет… И не узнает. Теперь замок служит вам.

— Это можно сохранить в секрете?

Домовики согласно машут головами и улыбаются. После чего очень тихо исчезают. А Алекс смотрит на свое чудо.

Счастье мое. Спасибо тебе за эту исповедь. Я никогда тебя не оставлю и никогда не заставлю плакать. Все, что у меня есть — это ты. Самое большое чудо моей жизни.

***

Дети немедленно связались с дежурным, чтобы сообщить последние новости. Так как замок теперь подчинялся им, то Гарри обнаружил, как вплести в защиту замка людей, чтобы не извещать белобородого старца раньше времени. Последние известия наводили на определенные мысли. Загрузив аналитиков Службы, дети успокоились и продолжили заниматься уроками, никуда не ввязываясь, но внимательно наблюдая и разговаривая с другими воронами.

В замке все было спокойно, ничего не происходило из того, что должно было происходить. Возможно, причина этого была в том, что не было шилопопого Поттера, возможно — потому что Лонгботтом боялся собственной тени. Пушок, дракон и прочие радости как-то прошли мимо и совершенно незаметно. Филиус Флитвик с интересом поглядывал на ребят, спокойно занимающихся и ни во что не лезущих, но потом привык. У всех гениев свои заморочки, почему бы и не такие?

Рождественские каникулы наступили как-то внезапно, и Алекс с Гермионой, разумеется, уехали домой. А дома было счастье находиться «среди своих», много докладов, рождественский обед в торжественной обстановке, поздравления с успешным прохождением первого этапа внедрения. А еще были соскучившиеся почти дети и их родители. Были прогулки и катания на коньках. Забывшуюся пару, танцевавшую вальс на катке вблизи дворца, показали потом телеканалы Великобритании. Дети удивительно точно и синхронно танцевали на коньках, закрыв глаза и отдавшись полностью этому действу. Их одухотворенные лица и какие-то очень нежные улыбки поразили зрителей.

Но все когда-нибудь заканчивается, закончились и каникулы. Хорошо отдохнувшие физически и психологически, дети отправились обратно в школу. Замок, будто бы вздохнул радостно при их появлении. Было ощущение, аналогичное тому, как верный пес радуется хозяину, вернувшемуся после трудового дня домой. Единственное отличие от того, что помнила Гермиона, было то, что Лонгботтома в зале не было. Он находился, как оказалось, в Больничном крыле. По слухам — шатался по коридорам на каникулах и встретил какой-то древний артефакт. «И вот!» — как сказала одна девочка, кажется, это была Парвати, хотя и не факт.

Ничего важного не происходило. Снейп срывался на грифах, МакКошка — на змеях. Дамблдор судорожно пытался сделать из Невилла героя, вороны и барсуки делали ставки. Гермиона, лукаво улыбнувшись, сделала пакость — со столов исчез тыквенный сок, зато появился яблочный, грушевый, виноградный и березовый. Без мякоти. Учитывая, что березовый сок британцам, мягко говоря, непривычен, то Алекс поинтересовался у возлюбленной — зачем?

— А вот пусть теперь директор ищет русский след. Кто любит березовый сок, он знает.

Похоже, директор действительно знал, потому что откровенно занервничал. Русские его не любили. В отличие от англичан, русские хорошо помнили и нацистскую форму на «великом светлом», и его слова о «высшем благе», ставшие символом нацизма. Особенно его не любили за Геллерта. За то, что помешал повесить убийцу и палача на собственных кишках. Поэтому Дамблдор сильно занервничал. А занервничав, упустил из виду мало того, что всех учеников, но и дрессировку героя.

Поэтому год закончился без происшествий. Никаких потрясений, никаких темных лордов и неожиданных госпитализаций. Дети радостно ехали домой, а профессор Снейп тихо шипел в углу, потому что, в отличие от Поттера, Фрэнк ему ничего плохого никогда не делал. Поезд стучал колесами, Алекс и Гермиона предвкушали спокойное лето. Дети спокойно общались, читали газету, Алекс чистил пистолет Гермионы. Патронов осталось много, поэтому часть их оставили в ухоронке, которую показали эльфы.