Хранитель

========== Часть 1 ==========

Взрослый парень плакал. Он не плакал, когда его били в детстве. Не плакал, когда умерла мама. Не плакал, когда в училище казалось, что больше некуда. Не плакал, когда была война. Даже в Беслане он не плакал. А тут подруга принесла ему, безногому инвалиду, детские книжки. И он зачитывался, забыв про еду и сон. Переживая перипетии вместе с героями, обижаясь на тупость главного героя и поражаясь силе духа героини… А теперь он сидел и плакал, как ребенок, от этой жестокой несправедливости. Они должны были быть вместе! Кто решил, что нет? За что? Неужели эти дети мало страдали? Даже волшебный мир ужасно несправедлив. Бесчестный, злой мир…

В расстроенных чувствах он решил прогуляться в парке. Электрическая коляска мерно жужжала мотором, а он был погружен в думы о несправедливости мира. Жить совершенно не хотелось. Он почти доехал до парка, когда раздался визг тормозов, и он увидел, как в замедленной съемке, надвигающийся на него джип, за рулем которого сидела какая-то блондинка. «Ну наконец-то все закончилось».

— А кто тебе сказал, что все закончилось? — приятный женский голос разрушил тишину места, в котором он оказался.

Вокруг проступали очертания огромного зала, только вдали виднелись огоньки, чем-то походя на панель ЕС-1022, виденную по юности.

— Ну, я же умер, значит, все. Вот и ноги появились…

— Умер, но это не значит, что все закончилось.

— Мокошь, здравствуй, это тот самый, который плакал над каноном?

— Да, Герми, — улыбнулась женщина. — Тот самый. Ну как?

— Я согласна, пусть.

Он смотрел на этот диалог, приоткрыв рот. Герми… Гермиона? Девушка кивнула, улыбнувшись.

— Ты прекрасна…

— Успеешь еще. Слушай меня, — сказала та, кого назвали богиней Судьбы. — В одном из миров известной тебе Поттерианы умер Мальчик-который-выжил.

— Сам, или?

— В пять лет? Нет, не сам. Опекуны помогли. Потому опекуны в тюрьме, а ты будешь в приюте, тебе не привыкать.

— А где приют находится?

— Ты правильно догадался. Когда тебе исполнится двенадцать, мы увидимся вновь. Поступай по совести! И иди…

— Английский у меня будет?

— И невосприимчивость к зельям подчинения, и в голове у тебя не пошуруешь, стандартно. Не волнуйся. Иди давай…

— Подождите, а где я?

— Это координационный центр. Желаю тебе вернуться. Удачи!

Зал померк, и в следующий миг над ухом заверещал кардиомонитор. Я этот голос узнаю, где угодно. Больница, ожидаемо.

— Пациент пришел в себя.

— Вы меня понимаете?

Обычная суета реанимации. У коллег сейчас радость — пациент очнулся. Сейчас будут ощупывать, осматривать, изображаем травматическую амнезию, это допустимо. Выяснить еще, сколько времени меня не было. А, вот и обход.

— Робинс, пишите. Мальчик, пять лет, множественные переломы, закрытая черепно-мозговая травма, остановка сердца семь минут, причина — болевой шок, в коме находился четыре дня. Пациент активен, глаза фиксирует, самодых, стабилен. Рекомендована реабилитация.

Дальше пошли. Ну что ж… Стоит осмотреться и подумать. Думать вообще не вредно. Интересно, та богиня похожа на местную Гермиону? Если так, то я ее уже люблю. Мозгов у тела немного, насколько я помню канон. Тут точно неканон, но Гермиона, надеюсь, девочка.

В первую очередь следует занять лидирующее место в приюте и найти девочку. Соплю никто слушать не будет. Значит, вспоминаем золотое детство после смерти мамы, да и в армии чего-то научили, смею надеяться. Основное направление развития понятно. У меня шесть лет, чтобы стать сильным и умным кабаном. Крестраж из головы, похоже, тю-тю, я же сдох. То есть тушка сдохла. Хотя я тоже сдох. То есть с красным знаменем на пулемет, то есть на Волдю, переть не надо уже. И проверить, как волшебники держат пулю. Нет ничего лучше старого доброго КОРДа*.

А сейчас — спать. По команде «отбой» наступает темное время суток.

***

Мальчик спал очень спокойно, как маленький солдатик — почти не шевелясь. Состояние было стабильным, и ничто не внушало опасений. Мальчика почти убил опекун, абсолютно непонятно, за какую оплошность, но били его ногами и тростью — множественные переломы. Даже непонятно, как ребенок умудрился выжить. Несмотря на препараты, ему должно было быть очень больно, как же он умудряется молчать? Сила духа в пять лет? Скорее всего, запуганность взрослыми. Эти наблюдения дали возможность сделать заключение и…

Вернон Дурсль получил двадцать лет, Петуния Дурсль — в два раза меньше, а Дадли отправился в другой приют в соответствии с программой расселения детей в подобных случаях.

Мальчик провел в больнице полгода. Все было — и тяжелое заживление костей, и тренировки, и гимнастика через «не хочу». Реабилитация проходила не очень легко, но он зубами выгрызал каждый успех. Пятилетний мальчик поражал взрослых силой воли и верой в победу.

Однажды в больницу привезли девочку. У нее был сильный жар, и она плакала от боли. Ночью медсестра-сиделка то ли отлучилась, то ли уснула, но наутро все увидели, как маленький мальчик ухаживает за девочкой — меняет ей компрессы, уговаривает не плакать, что-то рассказывает, обнимает, и девочка засыпает. Наутро девочка была здорова, и ее забрали родители, но что их поразило… Да не только их. Это поразило и врачей, и медсестер… Мальчик долго молча держал девочку за руки, глядя ей в глаза. И она, будто чувствуя то же, что и мальчик, тихо стояла, а потом обняла мальчика и заплакала. Она плакала все время, когда ее уводили. Она плакала всю дорогу домой. И дома девочка плакала тоже, только ночью уснула, обессилев.

А папа девочки, который очень ее любил, поехал в больницу разузнать о том, что это за мальчик и где он живет. Узнав, что это сирота, чуть не убитый своими опекунами, и вспомнив взгляд, которым он прощался с его дочерью, Марк Грейнджер понял, что просто не в состоянии разлучить детей. Что это будет самая большая подлость на свете. Тогда капитан специальной службы Ее Величества нажал на все рычаги и поднял все связи. И те, с кем он говорил, признавали, что разлучать детей — подлость. Будет ли у детей будущее — неизвестно, но здесь и сейчас они нужны друг другу. Не зря же Гермиона плачет весь день, практически без остановки. Что-то такое есть между уже шестилетними детьми. Что-то очень важное. И ребенок, который плачет и отказывается от еды…

Прошло три дня, и в больницу приехал папа той девочки.

— Парень, я не знаю, что случилось, но Гермиона без тебя не ест и не спит, только плачет.

— Как не ест? Можно мне ее увидеть, сэр?

Искреннее беспокойство в глазах ребенка и то, на что он в первую очередь обратил внимание, убедило мужчину в правильности того, что он делает.

— Можно. Я хочу спросить тебя… Ты не будешь против, если мы тебя усыновим?

Искра счастья в глазах малыша, но…

— Но тогда мы не сможем пожениться, когда вырастем.

— Ты считаешь, это будет нужно?

— Да. — Твердое и лаконичное.

— А если сможете?

— Тогда я согласен. Мио нужно защитить.

Столько силы и уверенности было в голосе мальчика, что офицер Ее Величества поразился. Решив разобраться во всем потом, он оформил перевод на амбулаторный режим и увез сына домой. Да, правильно, «сына». Только так. А дома была встреча двух детей, будто они не видели вечность. И когда она заревела, мальчик ее обнял и как-то очень быстро успокоил. Как будто чудо произошло. И поела девочка с аппетитом, правда, держа за руку мальчика.

— Дорогая, познакомься с сыном. Его зовут Гарри, и он — самое дорогое, что есть у нашей дочери.

— Но ей же шесть!

— Посмотри на них, кого это останавливало?

***

Когда я ее увидел, для меня исчез весь мир. Просто вот он был, а вот — только эта девочка с каштановыми волосами, которая сейчас отчаянно нуждается в помощи. Или я не доктор? И я ухаживаю за ней всю ночь, молясь, чтоб моя магия помогла ей. Мои руки зажигаются красивым зеленым огнем, и она все это видит, но мне это не важно. Важна только она, только ее затуманенные болью глазки. Отчаянно желаю помочь, спасти, ведь она — мой свет. Так ли важно, сколько нам лет? Она — это все, что у меня есть в этом мире, и нет ничего и никого, кроме нее. Я положу всю жизнь, но защищу ее от всего и от всех. Потому что она должна быть счастлива. Она этого заслуживает. Что со мной? Я будто богиню увидел… Вот ты какая, Судьба. Вот так, раз — и все…