Трудное детство

И девочка взвизгивает от переполняющих ее чувств.

— Кошмары, говоришь?

— Очень часто, целитель Сметвик, очень…

— Только кричит или еще что-то происходит?

— Я бы сказала, не кричит, больше пищит. Очень тихо и так… Знаете, безнадежно, просто сердце болит.

— Я тебя понял. Есть два метода: во-первых, можно заместить воспоминания, во-вторых… Попробуй подавать ей это зелье. По пять капель перед сном.

— Спасибо, целитель!

Первые буквы, первые слова, и вот уже девочка читает все подряд. Ей очень нравится читать, а еще нравится гулять. Кормить птичек, кататься на лодке, только летать она боится. Ну никто и не настаивает. День проходит за днем, вот уже и зима. А зима — это белый, воздушный снег, похожий на безе, который мама строго-настрого запретила пробовать на вкус. Гарриэт послушная девочка, она не будет огорчать маму.

А еще совсем недавно… В первые недели девочка чувствовала себя ужасно неуклюжей и разбила мамину вазу. Тогда она сильно испугалась и даже заплакала от страха, а мама… Мама схватила ее и прижала к себе, думая, что она поранилась.

— Доченька, ваза — это вещь. Ее можно восстановить, а если и нельзя, то другую купим. Ты намного важнее вазы. Не надо так пугаться, все хорошо.

— Но я же тебя расстроила!

— Глупышка, я за тебя испугалась.

И нежная мамочкина улыбка, теплые руки, добрые слова отгоняют поднявшуюся из самих глубин души страх. Потому что это же мама. И она, девочка Гарриэт. Которую любят. Детям очень важно знать, что их любят. Ради этого они могут пройти через боль и ужас, лишь бы мама была рядом. Гарриэт повезло, мама нашлась, и она всегда рядом. Что бы ни случилось.

Первые шаги на лыжах. Странные палки, которыми надо отталкиваться. Первая горка. Счастливый смех вывалявшегося в снегу ребенка. Она уже ничем не напоминает того малыша, который боялся даже кушать. Ее зеленые глазки блестят, звонкий голосок рассказывает что-то… Она счастлива. А потом еще новые платьица… И мама с ней советуется, рассказывая, почему это платьице красивое и ей «идет», а вот это — фу-фу-фу. И девочка учится подбирать одежду так, чтобы выглядеть красиво. И чтобы было удобно, конечно.

И еще уроки с мамой, с бабушкой и даже с дедушкой. Дедушка учить девочку защищать себя, чтобы никто и никогда больше. А бабушка учит сложному э-ти-ке-ту. Это как правильно себя вести и как правильно кушать. Очень сложная наука, но бабушка очень терпеливая и никогда не сердится.

— Как мне ее иногда жалко, Тед… Она старается, но нельзя требовать всего и сразу от такой малышки.

— Все будет хорошо, любимая. Все будет хорошо. Дочка у нас молодец.

— Есть чем гордиться.

А вчера мама принесла новую книжку, называется «История Хогвартса», в ней много картинок, и ее интересно читать. Девочка старательно читает, чтобы потом рассказать маме очередную историю. Мама очень радуется, когда девочка описывает прочитанное, переживает историю вместе с ней. И девочка старается прочитать побольше, чтобы поинтереснее рассказать маме.

Сегодня девочка впервые закапризничала, не желая кушать надоевшую овсянку, но потом сразу испугалась. А мама… Мама так обрадовалась! Успокоила девочку, не дав заплакать, и зацеловала. Вместо овсянки Гарриэт получила другую кашу, которая была сладкой.

— Нимфа, радоваться капризам плохо! И перестань скакать с такой улыбкой, я тебе нотацию читаю или где?

— Мама, ты не понимаешь! Это значит, что от нее уходит прошлое! Она не боится больше остаться голодной, понимаешь?

Гарриэт медленно оттаивала и превращалась в обычную девочку-волшебницу. Появились первые выбросы, значит, уже можно было постепенно учить магии, чем бабушка немедленно и занялась. Нимфадора радовалась каждому успеху дочери и не давала расстраиваться от неудач. Помогала найти себя и очень боялась, что ребенок сломается. Но Гарриэт была сильной девочкой и не расстраивалась. Девочка знала, что всего нужно добиваться упорным трудом, поэтому тренировала простые заклинания до потери чувствительности в руке.

Девочка росла, достигая, как сказал дедушка, «паспортных величин», и тут опять образовались проблемы. Почему-то косточки девочки были очень тонкими и легко ломались, хотя она получала и витамины, и минералы. Нимфадора всполошилась и опять понеслась с ребенком в больницу.

— Что с ней, целитель?

— Мамочка, успокойтесь. Нимфадора, не мельтеши уже! Такое бывает. Называется: нарушение фосфорно-кальциевого обмена. Ничего в этом страшного нет.

— А переломы?

— Костерост в помощь. И вот это зелье. И не нервничать — ни тебе, ни ребенку. Дети все чувствуют, потому родители должны быть спокойными, как скала. Ясно?

— Спасибо, целитель!

Гарриэт перестала носиться и стала ходить, как леди. Так бабушка сказала. Нужно было дождаться, чтобы зелье подействовало и косточки не ломались, потому что это очень больно. Не так, как розги, но все равно больно. А Гарриэт теперь боялась боли. Слишком много ее было в жизни девочки. Но это прошлое. Зато она теперь как принцесса из сказок, вот.

Пришла весна, а за ней и лето, девочка совершенно освоилась в новом для себя мире, где никто не желал ей зла и не было больно. Где можно было вкусно кушать каждый день и не было «подарков». В этом мире ей улыбались, и у нее было имя. А еще была мама.

На мамин день рождения девочка вместе с бабушкой и дедушкой сделала большой праздник. С тортиком, красивыми украшениями, своими руками сделанными подарками. Она очень хотела, чтобы маме понравилось, и испугалась, когда увидела слезы.

— Это слезы радости, доченька.

— Разве от радости плачут?

— Девочки плачут. Когда радости очень много, так много, что она не помещается внутри.

— Значит, у тебя она не помещается? А почему?

— Потому что это самый лучший день рождения!

А потом был тортик и красивые узоры на небе, дедушка это назвал фе-ер-ве-р*. Было очень красиво и правильно, потому что это же мама.

Нимфадора никогда не представляла себе, что такое — ребенок. Она была слишком юной еще для детей, на самом деле, но это маленькое беззащитное чудо само по себе активировало все инстинкты. А потом, когда она спросила, Нимфадора просто не могла предать такое доверие. Так у нее появилась доча. Самая любимая, самая светлая, самая хорошая. И пусть бессонные ночи, пусть! Зато такое счастье видеть эту радостную мордашку, у которой все хорошо. Слышать смех, а не стон боли. Притворно хмуриться в ответ на капризы, а не уговаривать скушать кусочек девочку, которая боится наказания за это. А сейчас ее чудо радостно прыгало и кричало что-то очень счастливое в небо, полное огней фейерверка. Чудо мое.

— Расцвела девочка.

— Да, мама, но мне почему-то страшно ее отпускать в Хогвартс.

— Это инстинкт, доченька. Теперь ты меня понимаешь. Не волнуйся, вы на одном факультете, присмотришь.

— Да, мама.

Лето, чудесная пора. Гарриэт этим летом побывала на море. Море поразило ее — шипящие волны, набегающие на песок, терпкий запах и теплые объятья воды. Почти как мама. А мама рядом, такая же счастливая, как и Гарриэт. Прекрасные дни и теплые ночи, полные какого-то неземного волшебства. Девочка засыпала и просыпалась счастливой, пока не наступил самый большой праздник — день рождения девочки. Надо сказать, что это был самый первый день рождения, который она помнила. И он был волшебным. Парк аттракционов, обед в красивом ресторане, а потом тортик в кругу семьи, красивый вечер и много-много подарков.

Когда девочка услышала про подарки, она рефлекторно закрылась руками, но мама улыбнулась и сказала, что это не те подарки, и повела Гарриэт к огромной горе пакетов и пакетиков. Гарриэт огромными глазами смотрела на эту кучу и не знала, что ей делать. Тогда мама, бабушка и дедушка показали, что надо их распаковывать. И на свет появились игрушки, платья, принадлежности для письма, сумка с облегчением веса и много-много другого, которое радовало девочку. Да так, что она заплакала от счастья. Важно было даже не то, что подарков было много. Самым важным было то, что ее любят.