Трудное детство

— Доченька, ты сильно испугалась, и твоя головка забыла, что у нее есть ножки.

— Совсем-совсем?

— Ну, наверное, нет. Мы будем исправлять и напоминать головке, да?

— А как я сейчас ходить буду?

— А для сейчас у нас есть красивое кресло, смотри какое, ни у кого такого нет! Оно будет ездить, куда ты захочешь.

— Значит, я уродка теперь?

— Забудь это слово, доченька, ты — особенная.

Хромированное кресло с большими колесами, или электрическое с маленькими — так ли важно, какое оно? Это кресло — символ катастрофы для мам и пап. А вот для детей все иначе. Для кого-то это страшное кресло и повод возненавидеть себя. Для кого-то — ощущение себя особенной. Но главное… Главное, чтобы ребенок знал и чувствовал — ничего не случилось, его по-прежнему любят. Всем сердцем. И кресло — это просто то, что делает его особенным, еще более необыкновенным.

Первое кресло в семье — это катастрофа, это слезы, которые ни в коем случае нельзя показать ребенку. Усадить, показать, поиграть с ребенком, чтобы она почувствовала, что ничего-ничего не изменилось и это классно — когда ветер в лицо. Ну и что, что ножки не ходят, мы со всем справимся. Обязательно. Только живи, доченька.

Волшебное кресло отличалось от маггловского аналога — оно не ездило, а летало, как метла, но медленно и невысоко. Чтобы глаза были на том же уровне, где были бы, если бы девочка стояла. Это очень мудрое изобретение, сделанное специально для девочки производителем метел.

О том, что на девочку в Хогвартсе напал завхоз и она больше не ходит, знало все магическое сообщество. Спасибо, что без особых подробностей. Зато были пожертвования девочке, кресло вот такое, особенное. Ее узнавали, и люди улыбались девочке, подбадривая. И девочка не видела брезгливости или жадного интереса в глазах людей — только доброту и поддержку. И она улыбалась в ответ. Гарриэт двигалась с мамой по больнице, оглядываясь по сторонам. Она доверилась целителям и маме, поверив, что они справятся. Обязательно, ведь это же мама.

Сегодня целитель сказал, что скоро можно будет домой. Неунывающая Гарриэт уже научилась сама пересаживаться с кроватки на кресло и обратно. Самой большой проблемой был туалет, но для нее сделали специальные приспособления, чтобы было удобно пересаживаться, хотя и кресло могло становиться эдаким унитазом. Магия решает кучу проблем, для которых у магглов существует множество специальных приспособлений.

Кресло ничуть не изменило отношений в семье, дедушка и бабушка принимали девочку такой, какая она есть. И массаж, и упражнения делали с ней с удовольствием, поддерживая девочку улыбкой и доброй сказкой. И Гарриэт не чувствовала себя «неправильной».

В жизни каждого особенного ребенка есть одна страшная веха — принятие себя таким, какой ты есть. Это тяжелая работа родителей, врачей, психологов — научить ребенка тому, что он просто особенный, не «урод», не «неполноценный». Потому что депрессия для такого ребенка — это смерть. Поэтому ребенку важно знать, что его любят, несмотря ни на что. И что став особенным, он не стал от этого хуже. Просто вот такой.

Кресло мягко скользило, повторяя неровности местности, Гарриэт держала улыбающуюся маму за руку и что-то рассказывала, радуясь солнышку и глубокому голубому небу. Ведь у них все хорошо.

Комната дома едва заметно преобразилась — чуть расширились проемы дверей, чуть изменилась конфигурация туалетов, но все это было почти незаметно. На кресло привесили маскирующий артефакт, который позволял ему выглядеть привычно для магглов. Отказавшие ножки — это еще не значит, что нужно запереться в доме и бояться всего. Магглы, в отличие от волшебников, подумали и о своих особых детях, потому множество аттракционов, детских площадок, театров, кино и ресторанов были предназначены, в том числе, и для таких людей.

Когда папа показал мне мое первое кресло, я очень испугалась того, что я теперь неправильная, но он мне рассказал, что я теперь особенная и могу делать то, что не могут другие. Быстро мчаться навстречу ветру, например. Это такое захватывающее ощущение, когда разгоняешься, летишь, будто бы на крыльях. Руки поначалу сильно уставали, но я справилась. А еще мама больше не ходила на работу, а сидела со мной, рассказывая волшебные сказки, а еще гонялась со мной, радуясь каждой моей удаче. У меня самые лучшие в мире родители! Они всегда есть для меня, и я всегда буду для них. И все будет хорошо! ***

— Вот мы согнем ножку, а теперь разогнем, да, доченька?

— Да, мамочка… Мамочка, а можно спросить?

— Конечно, родная моя!

— А мне обязательно в Хогвартс? Я его боюсь…

— Нет, доченька, мы можем учиться дома, ведь ты поможешь маме?

— Да, мамочка! Ты самая лучшая!

То, что девочка после всего случившегося не будет чувствовать себя в замке комфортно, ожидалось целителями, и Доре об этом сказали, конечно. Она и сама, правда, не хотела возвращаться в страшный замок. Девушка, в одночасье ставшая мамой, по сути, еще сама была девчонкой, и на нее все произошедшее оказало не самое лучшее воздействие.

Андромеда, не показывая своих чувств, только обрадовалась просьбе дочери, и девочек очень быстро перевели на домашнее обучение. Альбус смотрел глазами побитой собаки, привычно обвиняя во всем себя, а Северус, глядя в пол, спросил, не может ли он навестить девочку. Помона обещала заглядывать время от времени, чтобы помочь детям с учебой.

— Здравствуй, Гарриэт…

— Здравствуйте, профессор… А почему вы не отпустите стеклышко?

— Какое стеклышко?

— Вот у вас тут стеклышко живет из зеркала Снежной Королевы, его надо прогнать, вам от него больно…

Удивленные глаза Северуса Снейпа, не ожидавшего таких знаний маггловской литературы. Задумчивый взгляд Андромеды. Искреннее желание помочь малышки. Это ли не чудо?

— Ну что, возьмем вилочку?

— Да, мамочка!

Победы, кажущиеся маленькими, незначительными, но очень много значащие для маленькой девочки. Радостный смех, и теплые объятия. И, конечно же, мамины руки. И палочка, и яркая улыбка, освещающая все вокруг. Счастье мое.

И Рождество. Счастье ребенка, несущегося вместе с мамой к елке разглядывать подарки. И упорные занятия, до потемнения в глазах, желание почувствовать ножки. И шевельнувшийся пальчик на детской ножке. Уверенность в глазах. Они смогут. Они справятся. Все будет хорошо.

Комментарий к Все будет хорошо

* Невыдуманная история.

** Из школьного сочинения. Свет хирургической лампы идет сверху-сзади, и кажется, что у врачей нимб.

*** Из дневника особенной девочки.

========== И стало так ==========

Солнечное утро открывает глазки ребенку. Гарриэт сегодня видела очень красивые, волшебные сны и очень хочет рассказать их мамочке. Спустив ноги на пол, девочка переползает на мамину кровать и затихает, слушая спокойное дыхание спящей. Мамочку нельзя будить. Рассказ подождет. Пусть мамочка отдохнет. Девочка совсем не заметила, что произошло. Она спустила ноги на пол. Не переложила их руками, а спустила. Сама.

Это был совсем незаметный для нее момент, но очень важный. Сегодня начался ее путь к окончательному выздоровлению. Просто во сне пришел единорог, чтобы помочь ей. Просто случилось чудо, но девочка так спешила, что совсем не заметила этого чуда.

Нимфадора открыла глаза и улыбнулась дочери. Девочка сразу же заулыбалась в ответ. Утро было прекрасным, и девочка сразу же принялась рассказывать свой сон, делясь теплом с мамой. Нимфадора улыбалась, слушая рассказ про единорога, который пришел в сон к ребенку и коснулся рогом… вот тут вот… Девочка показала на бедра. Дора насторожилась, такие сны снятся не просто так. Может быть, он значит что-то важное.

А Гарриэт рассказывала, как было весело кататься на единороге и как он обещал, что еще придет, когда придет время другого подарка. Малышка уже давно не реагировала на слово «подарок» рефлекторным закрыванием себя ладошками, страшное прошлое осталось в прошлом, потому она правильно воспринимала это слово — как все дети. У нее теперь были правильные подарки, которые дарят только радость. Несмотря на предупреждение целителя, девочка почти не «откатилась» психологически, что сильно радовало Нимфадору. Прошлое, даже последние страшные события, медленно уходили во тьму памяти.