Вместе

Надо выпить. И Нарциссе «набулькать»… Что-то часто я стал поминать Антонина, не к добру. Интересно, как она выдерживает это? Драко пришел, вежливый, корректный, как подменили. Тыл матери он оценил и явно узнал, но стоит — молчит. Вот, похоже, сейчас выпадет. Ого, сразу видно истинную Блэк по словарному запасу!

— Спасибо, Северус, — проговорила Нарцисса, присасываясь к стакану. — Сын мой, подойди!

— Да, мама, — ответил Драко, осторожно подходя к только что сквернословящей почище портового грузчика маме.

— Выпороть бы тебя, — с каким-то предвкушением заявила Нарцисса. — Так ты хочешь сменить пол, сын мой? А мотив?

— Некомфортно, мама. Я не чувствую себя мужчиной.

Какие откровения интересные пошли, а Драко-то серьезно настроен.

— Хорошо, сын мой, мы отправляемся в Мунго, где выслушаем мнения целителей. И если это не глупая блажь капризного мальчишки, ты еще проклянешь свое решение.

Кивнув на прощание Северусу, Нарцисса вышла, ведя сына за собой.

Ф-ф-фух, можно расслабиться. Выпить, наконец. И подумать, что это такое за сон был странный. Куда-то исчезли ученики, дети начали себя вести иначе. Неужели Певереллы что-то сотворили? Надо их допросить, но как-то очень сильно хочется жить…

========== Часть 8 ==========

— Смотри, как хорошо у нас все получилось!

— Вообще-то нет, любимый.

Гарри изобразил вопрос, а Гермиона начала объяснять:

— Мы не подумали о том, что будет с ними дома. Родители-то их не изменились…

— Может быть, и родителей?

— А как?

Да, это был вопрос. Очень серьезный и очень важный. Но Гермиона, будучи психологически старше, не знала ответа на этот вопрос. Была и еще одна проблема — изгнанные, они появились в обычном мире. Да, злые… да, фанатичные… да, подлые… Но это были дети, причем дети, ничего не знавшие об мире, куда их выбросило волей Магии. Надо было просить совета у взрослых. Но кому из взрослых можно доверять? Правильно, родителям. И дети, сопя, принялись описывать происшедшее за последние дни, прося совета.

В ответном послании явно прослеживалось острое желание взрослых простимулировать мыслительные процессы своих детей с помощью изделий из дерева или кожи. Гарри и Гермиона порадовались даже, что родителям нет хода в Хогвартс, а до каникул они остынут. Наверное… Но совет дети получили, и совет был, хоть и неоднозначный, но вполне жизнеспособный. Улыбнувшись друг другу, Певереллы отправились в Большой зал, где уже собрались все.

Юные волшебники радостно переговаривались, ощущая тепло и радость от самого факта общения, исчезли вражда и злоба, пропали факультетские различия, ушло в прошлое соперничество за баллы. Гарри, по молчаливому согласию Гермионы, вышел в центр зала и, усилив голос заклинанием, произнес:

— Приветствуем вас всех в это солнечное утро!

Разные голоса поздоровались в ответ, повсюду сверкали улыбки, кто-то даже помахал рукой.

— Прежде чем мы разойдемся, нужно решить один вопрос. Вы все изменились, чувствуете? Но ваши родители остались прежними, и вам будет очень трудно дома.

Гул голосов в зале. Юный Нотт мрачнеет. Юный Гойл почти плачет. Гриффиндорцы что-то решают. Юная Гринграсс сцепила зубы, она выдержит. Вороны в ужасе. Легче всего барсукам, хотя и там… Потому что про своих родителей они все знают и многое понимают.

— Поэтому нам всем надо подумать, как сделать так, чтобы они или изменились, или не заметили изменений, произошедших с вами. Давайте решать.

После минутной паузы зал будто взорвался и осыпался мириадами осколков. Дети спорили, искали варианты… Что подходило одному, не подходило всем. Девочки из чистокровных семей просто боялись… Некоторые дрожали, некоторые плакали, предвидя то, что с ними сделают дома в рамках «обычного воспитания юных дев». И, чувствуя это, к ним подходили, усаживали рядом, обнимали, даря покой и некоторую уверенность. Здесь и сейчас дети, да и взрослые, пережившие ритуал, поняли, что чувствуют, когда другому больно. Возможно, это было подарком, возможно, просто особенностью чистой души…

Эмпатия. Умение сопереживать чувствам другого человека. Здесь и сейчас в замке Хогвартс были только люди, чистые душой. Но именно в этом и была проблема. Дети, остро чувствующие не только чужую боль, но и подлость, двуличие, злобу. До боли чувствующие дети были не приспособлены для жизни вне этих стен. Особенно чистокровки из семей, в которых не было места доброте. Все, находившиеся в замке, понимали, насколько это большая проблема.

Уже почувствовавший новую способность и едва удержавшийся от рвоты при виде чиновника из Министерства, директор также понимал всю глубину ямы, в которую их ввергла чья-то воля. Потому он достаточно быстро нашел решение, которое и постарался озвучить. Не сразу, но ему это удалось. После долгих споров, рассуждений, размышлений решение было принято. Потому что альтернатива была только одна — изоляция. А это очень тяжело и очень больно. Никто по доброй воле не подвергнет разумное существо боли. Так думали дети.

***

К счастью детей, они даже не догадывались о том, что думали взрослые, особенно из приближенных к Ее Величеству кругов. Самоуправство маленьких волшебников заставило действовать активнее там, где необходима была неспешность. Однако все произошедшее сулило и… Впрочем, об этом слишком рано даже думать.

Первый за Мерлин знает сколько лет бал в старинной школе волшебства приглашал гостей. Приглашения были составлены таким образом, что отказать не смог никто из родителей учеников. Ко всеобщему удивлению, прибыли даже обычные люди и представители Министерства магии, даже сам Министр, на свою голову, явился.

Школьникам было достаточно сложно находиться рядом со многими из приглашенных. Их тошнило, им хотелось помыться, они были на грани истерики, ведь дети далеко не всегда умеют владеть собой. И это несмотря на специальные блокирующие артефакты, которые в спешном порядке сделали для всех.

Люди входили, собирались в кружки по интересам, ожидали начала. Они привычно играли в странные игры, стараясь урвать что-то, детям уже совсем непонятное. Многих взрослых окружала склизкая болотная аура, символизируя грязь в их душе. У некоторых можно было почувствовать следы убийств, жажду крови. Зрелище для понимающих людей было ужасно-отвратительным. А все дети были уже понимающими. Вот расплакалась одна девочка, другая… Вот осел, держась за сердце, мальчик… дети теперь видели и понимали…

Перед балом Гарри поговорил с мальчиками, а Гермиона — с девочками. Певереллы должны были подготовить детей к тому, что Магия, возможно, накажет их родителей. Дети легко соглашались, потому что в их понимании, за редким исключением, родители были самыми правильными, добрыми и хорошими. Но истинное положение вещей многих испугало… И когда начался ритуал, юные эмпаты замерли, молясь высшим силам…

***

На этот раз все, буквально все пошло не так. Ритуал начался, но люди не становились другими, они в своих видениях становились собственными детьми. Такими, какими те стали после всего произошедшего. И уже сквозь эту призму оценивали себя-родителей. Мерзкие, отвратительные желания урвать себе денег, положения, власти. Причем власти не ради чего-то, а ради самой власти. Кому-то нравились чужие мучения, кто-то считал других почти животными, а кто-то… ох, это даже описывать мерзко, не то, что видеть.

Чувствуя брезгливость своих детей, взрослые в своих видениях менялись. Они такими были не всегда — их так воспитали. Иногда — физически выбивая детское сострадание. И вот теперь вернулось к ним все. И боль, и бессильная злость, и даже ненависть к тем, кто посмел…

Лорд, находясь в теле своей дочери, видел свою же улыбку во время наказания, а наказывать ее он любил. Это было так мерзко — предательство родного человека. Это было так больно — нет, не само наказание, а вот эта вот улыбка. Неужели я такое чудовище?

Еще один «аристократ» переживал тот прессинг, которому он подверг сына, прививая тому жестокость и безразличие. Все, к чему привязывался мальчик, уничтожалось — от котенка, подобранного в саду, до любимого паровозика. Причем уничтожалось на глазах ребенка. Но это же для его блага!