Гвеннит

========== Часть 20 ==========

Постепенно втянувшись в учебу, ребята начали задумываться о том, что же будет дальше. Вот выучатся они, а потом? Где им жить? Как им жить? С этими вопросами Геф решил обратиться к профессору.

— Лучше всего тебе, Гвен, будет в таких местах, как это. Это если судить с медицинской точки зрения, а сама ты где хочешь жить?

— Здесь… — прошептала девочка. — Я знаю, что Англия — это Родина, но… у меня там ничего хорошего, кроме родителей, Дадли и Гефа, не было. Ну и ребята… Но это потому, что я…

— А Гефест?

— А что Гефест? — ответил вопросом на вопрос мальчик. — Гефест там, где Гвен.

— Значит, тогда так… Можно вам оформить советское гражданство, но как быть с родителями?

— А мама с папой и братиком смогут сюда? — тихо спросила девочка, ругая себя за эгоизм.

— А мы их спросим. Я на следующей неделе лечу в Лондон по делам, как раз и спросим. И поговорим, — сказал Шабалкин.

— Тогда это будет ура! — воскликнула Гвен. — Только у меня… у нас просьба.

— Какая, девонька?

— Можно нам учителя русского языка еще? — с надеждой посмотрела девочка на профессора.

— Будет вам с завтрашнего дня, — ответил улыбающийся профессор.

— Ура! — запрыгала в кресле Гвен.

— Ура, — согласился Геф.

— Значит, так и порешим, — сказал профессор, собираясь.

Возможно подростки о многом не подумали. Ведь Советский Союз — совсем другая страна, и то, что им комфортно здесь, вовсе не значит, что здесь будет комфортно родным. Но Гвен и Геф уже фактически были отдельной семьей и решали для себя, а родители, если захотят, смогут присоединиться. А если нет… Значит, нет.

***

Это случилось зимой. За окном мела метель, в доме было тепло, но настроение Гвен не было праздничным. Последние дни ей было очень грустно, Геф с ног сбивался, пытаясь развеселить девочку, но тщетно. Кардиограмма плясала, аритмия то проявлялась, вызывая напряженность, то исчезала. Было трудно дышать, несмотря на кислород.

— Ну что ты, маленькая? Что случилось? — обнимал Гвен мальчик. — Как мне тебе помочь?

— Не знаю… — грустно отвечала девочка. — Как-то все серо…

Это пугало. Такие ощущения могут быть предвестником серьезного сердечного приступа. Снова Геф спал вполглаза, не доверяя аппаратуре. Врачи наблюдали детей с каким-то напряжением, ожиданием беды. Напряжение росло с каждым днем, пока однажды ночью Геф проснулся от тихого хныканья. Это было настолько невероятно, что мальчик сначала даже не понял, в чем дело, только потом услышал то, что сразу же разбудило его.

— Больно-больно-больно, — хныкала девочка, свернувшись в позу эмбриона.

— Где болит? Как болит? — сразу же отреагировал Геф.

— Вот тут, — показала на область малого таза{?}[Паховая область в данном случае.] и живот девочка. — Тянет и режет, и еще давит, и… и я не знаю…

Она заплакала, а Геф сначала осторожно прощупал, но все проверяемые симптомы аппендицита, панкреатита, даже колики были отрицательны{?}[То есть, их не было.]. Мальчик, старательно давя зарождающуюся панику, поднял одеяло и увидел, что пижамные штаны испачканы в чем-то темном. Паника стала сильнее, перед мысленным взглядом Гефа пронеслись страницы из учебника с описанием возможных патологий. Загудел монитор, сигнализируя о падении частоты сердечных сокращений, и мальчик нажал тревожную кнопку, оценивая на глаз объем крови. Трогать плачущую любимую он не решился, потому что инструкции категорически запрещали двигать пациента в таком случае. А инструкции пишутся кровью.

В домик вбежали, запыхавшись, реаниматологи дежурной бригады. Двое кинулись к девочке, а третий начал опрашивать откровенно паникующего Гефа. Самоконтроль уже разбился на куски, руки дрожали, мальчик накрутил себя до такой степени, что врачу пришлось колоть ему легкий седативный{?}[Успокоительное средство.] препарат.

— Она захныкала и начала повторять, что ей больно в проекции нижней трети живота, пижама в крови. Что с ней? Я не понимаю… Все пальпационные{?}[То, что можно пощупать пальцами.] симптомы отрицательные.

— Успокойся, мы тут, мы ей поможем, ты не можешь знать всего. Ну что там? — спросил врач коллегу, который подошел к ним.

— Вкололи НПВС{?}[Нестероидное противовоспалительное средство, общее название группы, куда входят диклофенак, парацетамол и другие.], все в порядке с ней. У нее же это в первый раз? — спросил он Гефа, на что тот просто кивнул.

— А… Тогда понятно. Ну, коллега, расскажите пацану про менархе{?}[Первая менструация.], — улыбнулся доктор.

— Вы хотите сказать, что у нее… менструация? — удивленно спросил Геф. — Я читал, но почему так обильно и больно?

— Ты же про здоровых читал, парень, а у нее вот так. Так что недельку поживет на НПВС{?}[Нестероидное противовоспалительное средство, общее название группы, куда входят диклофенак, парацетамол и другие.], хотя тут по-разному может быть. Дисменорея{?}[Дисменорея — циклический патологический процесс, при котором в дни менструации появляются выраженные боли внизу живота.] — такая штука… Завтра придет коллега из гинекологии и все расскажет, хорошо? А пока переодень ее и ложитесь спать. Да, и не пугайся красной окраски мочи, если на судно пойдет — в этом нет ничего страшного.

Переодев уже засыпающую девочку, в соответствии с прочитанным, мальчик лег и обнял ее. Все-таки он знал об этом процессе только теоретически, из книг, а встретившись с практикой, запаниковал. «Это никуда не годится», — подумал Геф. Ему предстояло еще пять долгих дней прислушиваться к Гвен, физиологически ставшей девушкой в эту ночь, вытирать слезы, гасить приступ, вовремя снимать боль… Иногда и переодевать. Поначалу вид крови несколько пугал, но потом мальчик привык.

Когда все прошло, настроение улучшилось, Гвен стало стыдно за то, как она себя вела.

— Геф, прости…

— Котенок ты мой, — ласково прошептал он ей в ушко. — Я тебя люблю всю такой, как ты есть. Неважно, что происходит, на мою любовь это не влияет. А капризничать и плакать, когда больно — это в порядке вещей. Давай лучше повторим русские спряжения?

— Давай, — обрадовалась Гвен смене темы.

Первый опыт надолго остался в памяти, и спустя много лет Геф даже смеялся над этой историей. В дальнейшем он уже знал, с чем имеет дело, и не нервничал, но вот тогда, тогда ему было совсем не до смеха. Через несколько месяцев, в период весеннего ухудшения состояния, менструации исчезли, как не было их. Гвен это взволновало не на шутку, но ей объяснили все про аменорею{?}[Отсутствие менструаций, патологическое состояние, которое часто проявляется при тяжелой СН], поэтому она решила не волноваться. Геф же не волнуется.

***

— Что скажете, мистер и миссис Грейнджер?

— А что сказать, мы врачи. Там, у вас, больницы есть, врачебный долг один на всех. Поедем, конечно, сын-то у нас один, именно ради него мы и живем. Как с визами?

— Все хорошо с визами будет. Как думаете, Дурсли тоже согласятся?

— А вот Дурсли сильно вряд ли. Они, конечно, девочку любят, но…

Это самое «но»… Дадли Петунье и Вернону был все-таки ближе. А Гвен… Они давно готовы были к тому, что девочка однажды исчезнет из их жизни, став блеклой фотографией на памятнике, как стала ее мать. Да, она была жива, и Дурсли искренне любили ее, но… У них была своя жизнь. Поэтому их ответ был вполне логичен.

— Нет, мы не поедем. Будем приезжать к ним летом, а жить все-таки здесь. Здесь у нас фирма, Дадличек, вся жизнь. Гвен простит, она бы все равно однажды ушла из дома…

Так бывает, что, выбирая между жизнью и комфортом, выбирают комфорт. И рушатся семьи, уходят из семьи взрослые дяди и тети, а кое-где просто сдают больных детей в общежития и хосписы, посещая их время от времени по выходным и праздникам. Так бывает, люди разные. И Гвен придется с этим смириться или же вернуться…

========== Часть 21 ==========

«Дорогой сынок. Мистер Шабалкин говорил с нами, мы решили переехать в СССР. Во-первых, чтобы поддержать Гвен и тебя, во-вторых… Впрочем, об этом позднее. Сейчас мы распродаем нашу долю в клинике и собираем документы для выезда. Советские визы нам твердо обещали в самое ближайшее время. Так что надеемся максимум через полгода воссоединиться с вами. Теперь о том, что «во-вторых». Тебе надо подготовить свою девочку. Дурсли согласны приезжать летом, но не согласны переезжать, вплоть до… Пойми их, у них своя жизнь, они не хотят ее менять. Ну ты сам все понимаешь, ты у нас умный. Держись, держи Гвен, вы сильные, вы сможете. С любовью, мама и папа».