Есть такая профессия...

А перед больничным крылом уже сидела очередь, хоть и небольшая. Не так уж много мужчин работает в школе. Рядом с каждым стоял насупившийся эльф, сложивший ушки так, чтобы не слышать лишних слов от пациентов. Не было только директора. Ну, что ж.

— Эльф, будь добр, доставь сюда пациента Дамблдора. Живым. И, желательно, целым и, по-возможности, невредимым.

Хлопок — и домовик доставил к кабинету несколько взъерошенного и крайне недовольного Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора, который посмотрел на меня так, что мистер Молиш сделал шаг вперед.

— Девочка моя, что ты себе позволяешь? — начал директор. — Ты не подумала, что можешь отвлечь меня от важных дел.

— А вы, господин директор, как смеете саботировать медицинский осмотр персонала, решение о котором санкционировано больницей Святого Мунго и подписано не только главврачом, но и завизировано вашим согласием?!

— Но ведь это касается персонала…

— А вы кто, не персонал? Вы самый главный персонал, поэтому, будьте добры, покажите пример. Это же для вашего блага!

— Но зачем же такие нововведения? Раньше жили же как-то без постоянных этих ваших осмотров. Кто заболел или под проклятье попал, тот шел в больницу…

— Во-первых, господин директор, — перебила я его по наущению шизофрении, которая подсказала, что Дамблдор может растекаться мыслью по древу часами, — вы сами завизировали документ, во-вторых, вы против прогресса? Вы считаете, что наука не должна развиваться? И, в-третьих, вы не можете знать, что творится и меняется в вашем организме, если за ним постоянно не наблюдать.

И тут мне на помощь неожиданно пришел Снейп.

— Правильные нововведения. Всегда лучше знать, что с тобой не так. Мадам Помфри, я вас полностью поддерживаю. У ваших любимых магглов, Альбус, эти осмотры регулярны при приеме на работу, да и в армии, и никто от этого не умер. А засовывать голову в песок достойно Малфоя, а не Великого Светлого Волшебника.

— Но зачем все это магглам?

— А чтоб денег не платить, если заболел или пострадал по своей вине. Еще существуют профсоюзы, — продолжал Снейп. — И по нетрудоспособности можно у работодателя отсудить немаленькие суммы. Кстати, это хорошая идея, может, и у нас внедрим, а, Молиш?

Хорошо сказал. Я его даже зауважала. И директору крыть нечем, он даже задумался.

Дверь в больничное крыло внезапно приоткрылась, и из-за нее, как по волшебству, появилась голова Гиппократа Сметвика, главного целителя госпиталя Святого Мунго. Я даже вздрогнула, но шизофрения напомнила мне о прямой каминной связи с больницей.

— Целитель Помфри, разрешите мне сегодня присутствовать при ваших осмотрах, — произнесла голова, оставляя остальную часть целителя Сметвика спрятанной за дверью. Дамблдор приободрился, я же приветственно кивнула начальству.

— Разумеется, целитель Сметвик.

«Принесла ж тебя нелегкая, — подумала я. — Начальство с утра — не к добру, но хоть бунт, ежели возникнет, подавлять будешь сам».

— Будьте как дома. Директор Дамблдор, покажите пример подчиненным.

Дверь распахнулась шире, и мы гуськом вошли в кабинет, пропустив уважаемого директора вперед. Больничное крыло, еще с вечера подготовленное к сегодняшнему приему, приветственно сияло стерильной белизной. Характерный запах хлорки придавал помещению привычное ощущение чего-то родного, настраивая на рабочий лад.

Дамблдор, осмотревшись, как-то даже сжался. Желая расслабить пациента перед не самыми приятными процедурами, я улыбнулась, Сметвик шустро занял место рядом с ширмой, Барбара уже привычным жестом достала новую карточку, готовясь фиксировать результаты обследования. Аврор привычно занял место у двери, наведя дезиллюминационные чары на себя и заклинание заглушки — на дверь.

— Присаживайтесь, господин директор, — предложила я Дамблдору, указав на стул.

— Спасибо, девочка моя, я лучше постою, — как-то не очень уверенно, на мой взгляд, произнес он.

— Альбус, чтобы сократить время осмотра, мне придется задать вам несколько вопросов, может быть, все-таки, присядете? — настаивала я, на что Дамблдор лишь по-ребячески помотал головой, с ужасом глядя на стул.

— Возраст, болезни, проклятья, — привычно полились вопросы. Тут шизофрения шепнула, что директор участвовал в боевых действиях и даже получил орден Мерлина первой степени. Я уважительно глянула на старика. — Ранения? Контузии?

Четкий, отработанный годами порядок сбора анамнеза не позволял Дамблдору отвлекаться от вопросов. Сметвик уважительно поднял большой палец. Закончив с писаниной и с надеждой на адекватный уровень лжи, я пригласила Альбуса Дамблдора подготовиться к осмотру.

— Прошу за ширму. Вам нужно будет полностью раздеться.

Дамблдор возмущенно повернулся к Сметвику, но тот только развел руками: мол, хозяин тут не он.

— Но тут же дама! — все-таки возмутился светлый, как подсказывала шизофрения, волшебник.

— Она не дама — она медиведьма, да и что она там не видела! — привычно махнула рукой я и, замечая стремительно краснеющее лицо девочки, продолжила. — А если и не видела, то получит дополнительный практикум по анатомии, что потребуется ей, когда будет сдавать экзамен на целителя.

— Не волнуйтесь, тут все, даже аврор, под клятвами. Никто ваши тайны не разгласит, — попытался успокоить директора Гиппократ. Дамблдор гордо вскинул голову и прошел за ширму.

На обнаженного директора, прикрытого спереди роскошной бородой без привычных колокольчиков, Барбара старалась не смотреть. Я тихо фыркнула и предложила Альбусу укладываться на кресло.

— Альбус, как предпочитаете — ощутить весь процесс или уснуть, проснуться, а уже все?

— Нет уж, лучше без этих ваших усыплений. А то так и годы проспать можно… — и пробормотал себе под нос, но мы расслышали: — Да еще и разбудить забудут, знаю я таких.

— В таком случае, прошу укладываться. Сможете не шевелиться, или лучше вас зафиксировать, как считаете?

— Удержусь, — сквозь зубы прошипел он.

Роскошная грива снежно-белых волос, скрывавшая от пытливого взора врача тыл мужчины, служила вполне удобным матрасиком для директора, пеленку можно было не подкладывать. Я вздохнула и принялась за осмотр, диктуя Барбаре:

— Волосы здоровые, крепкие. Глаза… Смотрите мне на ухо… Теперь на кончик носа… Странно, глаза здоровые. Вам очки назначали? Нет? Тогда почему вы их используете? Пережимаете переносицу, что затрудняет дыхание, и портите зрение. Хорошо, Барбара, пишите — без особенностей, веки чистые, конъюнктива норма, уши… Коллега Сметвик, подайте-ка вот ту блестящую воронку, нет, ту, которая маленькая, да, спасибо. Так, уши — претензий нет. Рот откройте… Альбус! Я же запретила вам лимонные дольки! Выплюньте! Откройте рот! Да, спасибо. Язык обложен, ну, это и не удивительно, учитывая рацион, а вот гингивит — это нехорошо. Кариес в верхней левой семерке. Резцы — края подстерты, что тоже не удивительно.

Дамблдор замычал и замахал рукой.

— Что-то беспокоит? — спросила я, вынув инструмент.

— Передние зубы мне вырастили заново после войны с Гриндевальдом.

— Учтем. Так, дальше. Барбара, запишите: кандидамикоз слизистой оболочки полости рта. Мочу на сахар обязательно! Лимфоузлы… В пределах наблюдаемой картины. Легкие, сердце… Хм… Барбара, а подай-ка аппарат Ривва-Роччи. Посмотрите, Гиппократ, этим прибором измеряют артериальное давление, можете проверить палочкой, потом сравним результат.

— В Хогвартсе не работает электричество, — подал голос директор.

— Этот прибор электричество не использует, — рассеянно заметила я.

Пока я накачивала воздух грушей, Гиппократ достал палочку и принялся ею махать, проговаривая шепотом заклинания.

— Артериальное давление мы измеряем на обеих руках, разница не должна быть больше 10-15 единиц по шкале, — попутно объясняла я Сметвику и Барбаре. — Как видите, особых тайн у метода нет, да и существует он уже лет сто. А это что такое? Пульсовое давление маловато. Это, коллеги, разрыв между систолическим и диастолическим артериальным давлением. Очень важный диагностический признак, между прочим. Недавно читала интересную работу, в которой обоснована гемодинамическая роль пульсового давления крови как переходной функции нейрогуморальной регуляции и системообразующего элемента кровообращения.