Есть такая профессия...

Поздравления, цветы, застолье… Коллеги поздравляют, профессора… У меня просто не хватает слов, чтобы описать этот прекрасный, утомительный день. Будто бы и не было войны, а я на балу, как в далеком детстве. Торжествует музыка, летим в танце мы, чудо, просто чудо невозможное. А потом уже, когда все закончилось, с нами наши дети. Мы просто собрались все вместе, Гермиона и Невилл смущаются, но их крепко держат за руку — не убежишь. Гарри что-то шепчет на ухо Гермионе, отчего девочка стремительно краснеет.

А я смотрю на всех моих, божечки ж вы мои, как же я мечтала о таком, чтобы большая семья, дети и никакой войны. Чтобы можно было смотреть в небо, не выискивая в нем неприметную точку «рамы» или «мессера», чтобы можно было просто сидеть всем вместе за столом и говорить обо всем. И вот сбылась моя мечта, а скоро появится еще и малыш, нас станет еще больше. Это же здорово, когда большая семья. Скольких унесла война, сколько семей разорила, сколько мы видели сгоревших деревень… Но полно вспоминать, сегодня у меня самый счастливый день — я вышла замуж. Рядом сидит мой муж и улыбается всем нам так тепло-тепло, что хочется смеяться и плакать от счастья.

А потом дети остались внизу, а мы пошли в спальню. Хоть эта ночь у нас не первая, но она тем не менее волшебная. Я обнимаю своего мужа, чувствуя его руки… Правда, не только руки. Эта ночь только наша. И все исчезает в сладком безумии.

***

Пролетели каникулы, наполненные счастьем и радостью, и вот пора возвращаться на работу, а детям — в школу. Зима прекрасна, жалко, на лыжи мне теперь нельзя, муж запрещает. Его бы воля, он меня в вату бы завернул и в сейф засунул. Но воля не его, и это хорошо. Должна быть и от меня польза. Вот сейчас разберу письма и посмотрим, что там в общежитиях творится.

Так… Уизли, это та рыженькая, которая одержимая, в школу не вернется — необратимые повреждения магии и мозга. Ее мать попыталась устроить скандал, теперь этой семьей занимается аврорат, уже столько нарыли, по слухам… Часть детей переведена в другие школы. О, знакомые личности! Школа точно ничего не потеряет, нечего здесь разводить фашистскую идеологию. Отдел Тайн просит им отгрузить бочку зеленки, ну это к Северусу. Кстати, о Северусе — совершенно изменился. Если раньше он девочек пугал до непроизвольного мочеиспускания, то сейчас они в него влюбляются толпами. Тоже наказание, как ни посмотри.

Хорошо, с этим закончили, дети на занятиях, можно проинспектировать туалеты, общежития и… впрочем, кухню не надо, эльфы отлично справляются сами, я им верю.

— Барбара! Прогуляться не хочешь?

— Очень хочу, а куда?

— Общежития, туалеты… Как в прошлом году.

— Сейчас, я только перчатки возьму!

Начали с синеньких. Девичьи спальни чистенькие, гигиенические прокладки не валяются, белье на люстрах не развешено. Очень хорошо. У первокурсников… А, тут же Луна, понятно. Стерильная чистота. Так, а у мальчиков. Хм… Тоже чисто, не ожидала. Ну и хорошо, следующие у нас красненькие, потом туалеты, а потом и в подземелье спустимся.

Итак, красненькие… Девочки — отлично, все прибрано, молодцы. Эффективные у меня методы все-таки. У мальчиков… Хм… Ладно, сойдет, носки в углу не стоят — и хорошо. Можно переходить к туалетам. Открываем первый же и — сюрприз.

— Молодые люди, а почему бы вам не уединиться в кровати?

— Ну… Мы… Это… — И не весна вроде, а вот — первые ласточки.

— Так, завтра ко мне на осмотр. Буду вас учить контрацепции. Все поняли?

— Да, мадам, — смущенные стоят.

— Брысь отсюда. — Как ветром унесло.

Туалеты — три кабинки и писсуары, чисто, не стерильно, но чисто. А что это за таблички? М-да… Все-таки аккуратнее надо с эльфами, у них чувства юмора нет, а я ведь пошутила. Над каждым писсуаром табличка: «Не льсти себе, подойди поближе». Интересно, у девочек тоже что-то такое? Не проверишь — не узнаешь, пошли в женский. Ну да, здесь писсуаров нет, зато есть таблички. Вот это точно не я, интересно, кто мог так пошутить? Надписи гласят: «Леди, пожалуйста, оставайтесь на местах до конца представления». Улыбнулась. Туалеты чистые, претензий нет, сквозь стену влетел белый светящийся орел и порекомендовал убегать, потому что «Помфри инспектирует». Понятно, кто-то всех предупреждает патронусами, и ничего, что я уже не Помфри, а очень даже Сметвик. Дальше туалеты можно не инспектировать. У меня еще два общежития осталось, пойдем туда. Барбара тихо хихикает от этого представления.

Тоже мне, хихикалка. Вот я ее сразу же порадовала, что у нее экзамен на целителя скоро. Не скажу, что девочка обрадовалась, но приняла. Вот и хорошо, а то мне ж рожать, на кого я школу оставлю? Здесь не столь целитель нужен, сколь воспитатель, утешитель и просто добрый человек. Детям часто не к кому бежать и не с кем поделиться, почему бы и не с нами? Это наша работа, наше призвание — исцелять. Не только раны, но и души. Как сказал Владимир Михайлович Бехтерев: «Если больному после разговора с врачом не становится легче, то это не врач». Великий был человек и великий врач. Мы обязаны быть такими — лечить не только таблетками и зельями, но и самой своей душой. Мы выбрали это раз и навсегда.

========== Клянусь посвятить свою жизнь служению человечеству ==========

Оказывается, я уже и забыла, какой он — второй триместр. Все-таки есть некоторые преимущества у волшебной медицины перед классической. Зелья надежно гасят тошноту при токсикозе, обеспечивают всем необходимым «молодую мамочку», да и стабилизируют состояние. Это хорошо, значит, можно будет работать, пока могу ходить. Ну а с нервно-эмоциональным состоянием я умею бороться сама, не даю слезам прорваться, контролирую себя. Без такого контроля вряд ли я смогла бы оперировать по двенадцать-четырнадцать часов в сутки, когда руки опускались и сил никаких не было. Когда хотелось расплакаться, собирая буквально по частям ногу молодой девчонки или борясь за жизнь совсем юного пацана. Дети очень помогают, каждую свободную минутку тратят на меня, прибегают поддержать, поговорить, чтобы «мама не чувствовала себя одной». Славные они у меня, хорошие.

Дети — это счастье. Кто бы что ни говорил, но дети всегда будут и остаются счастьем. Пусть иногда они заставляют волноваться, беспокоиться и даже седеть своих матерей, но они — самое лучшее, что может быть в жизни. Появившись в семье, они очень быстро становятся смыслом жизни родителей, и это правильно.

Правильно, когда задают тысячу вопросов, правильно, когда копируют взрослых, правильно, когда развиваются и ищут свой путь. Вступив в подростковую пору, дети часто хотят решать самостоятельно абсолютно все, и им надо дать эту возможность. Ведь от внимания и терпения родителей зависит, каким вырастет их ребенок. Будет он смелым или трусливым, пытливым или безразличным, ярким или тусклым — все это зависит от мамы и папы. Дети — это огромное счастье и тяжелый ежедневный труд. Я очень люблю своих детей и горжусь ими.

Пролетело время, вот уже и весна. Очень беспокоюсь о Барбаре, но она улыбается и говорит, что все будет хорошо. Сколько раз я слышала, да и сама говорила эти слова. Эти слова нужно вешать над каждым отделением в каждой больнице. Все будет хорошо. Гермионе завтра сдавать экзамен, Гиппократ продавил мое участие в комиссии, хотя обычно так не делается, но он смог. Знает, как я беспокоюсь об ученице, готовящейся стать медицинской сестрой или, как здесь говорят, медиведьмой. Почти два года я ее учу и уверена, что простые манипуляции и даже первую помощь она уже может оказать сама. Практики только не хватает, но это ничего, будет ей практика в начале следующего года, я же не сразу смогу на работу выйти.

Спрашивала намедни, что там с Уизли случилось — потому что из школы исчез даже их старшенький, вот не знаю, он закончил или его «загребли». Оказалось, что с ними не все так просто: авроры — это НКВД местное — обнаружили у этой семьи запрещенные зелья, да и темный артефакт у ребенка явно не из воздуха взялся, но самое главное — они, оказывается, укрывали преступника. Да еще и помогли тому пробраться в школу, полную детей. Что там и как в подробностях, мне не рассказали, но Уизли, похоже, мы больше не увидим. Еще оказалось, что их кличка, которая «предатель крови», — это не просто презрение со стороны других, а что-то серьезное означает. Нет, обычно так называют тех, кто любит людей обычного мира, правда, еще и тех, кто занимается неестественными видами любви — однополой, с животными, с собственными родственниками… Впрочем, отношение к миру простых людей у большинства магов для меня не ново, однако в случае с Уизли все оказалось совсем не так просто. Ну да это уже не мое дело, пусть соответствующие органы разбираются.