Есть такая профессия...

Я аккуратно взяла ее на руки и медленно пошла к Больничному крылу, прижимая ребенка к себе. Не знаю, почему я не позвала эльфа, просто в голову не пришло. Девочка дышала тихо-тихо, будто бы через силу. Она закрыла глаза, но доверилась мне. И я шла…

В Больничном крыле я опустила девочку на кровать, но она вцепилась в меня и не отпускала. Так и посидели, пока Барбара не подошла. Влили в девочку снотворное, и она тихо уснула. Только тогда я начала ее переодевать. Из руки выскользнул лист бумаги, но я решила поднять его попозже. В Больничное крыло вбежала Гермиона.

— О, Мерлин, Салли! — шепотом проговорила она.

Подошла ко мне поближе и наклонилась, подбирая лист бумаги официального вида, вчиталась в него и зарыдала. Да что же там такое написано-то? Я протянула руку, в которую ученица вложила этот бумажный лист, продолжая плакать. Так… Девочка теперь сирота, ее родители погибли. Взрыв газа в жилом доме и больше нет у ребенка никого. Бумага — извещение о предоставлении места в приюте.

Гарри прибежал за Гермионой, увидел ту плачущей, кажется просто телепортировался к ней. Обнимает, успокаивает, поцеловал даже, а она его обняла и плачет. А я подошла к сыночку…

— Гарри, сыночек, ты не будешь против, если мы девочку к себе возьмем?

Боже, как он смотрит! Я даже на секунду испугалась, так, наверное, на святые иконы смотрят. Гермиона плакать перестала и смотрит на меня во все глаза. Да что я такого необычного сказала-то? Это же нормально, брать к себе детей, оставшихся без крова, у нас так многие делали, если не все. Это нормально же, почему тогда дети на меня смотрят, как ожившую мечту? {?}[Просто все люди разные и что принято в одной стране, не принято в другой, в UK на такое мало кто осмелится]

— Мамочка, ты самая лучшая на свете, я тебя очень люблю! — обнял меня ребенок, а потом и Гермиона, чуть замешкавшись.

Девочка, оказавшаяся Салли-Энн Перкс, та, которая была подавленной во время осмотра, проснулась через час. Я даже не успела ничего сказать, как ее оккупировали дети. Гермиона просто обняла девочку, а Гарри посмотрел в глаза и выдал:

— Ну, привет, сестренка!

Почти минуту Салли смотрела в глаза Гарри, а потом, видимо что-то там увидев, разрыдалась. Мальчик оглянулся на меня, явно не понимая, что произошло, обнял ее вместе с Гермионой. А я просто позвала жениха. Гиппократ меня не разочаровал — примчался сразу и горячо одобрил мое решение, еще и пообещал все документы быстро оформить. Хороший он у меня, правильный.

***

Девочка бледнющая, куда-то хочет идти, что-то там искать. И Тома какого-то зовет, так нет у нас в школе никакого Тома. Хотя вроде бы английское имя. Время от времени шипит как-то страшно, как змея. В общем, ничего не понимаю, оставила Барбару за меня и двинулась к камину.

— Гиппократ! Тут у меня девочка себя странно ведет!

— Ого… Ты где ее нашла?

— В коридоре школы. Что с ней?

— Одержимость это, любимая, одержимость. Ты иди, я все сделаю правильно.

Вернулась в школу, а тут у нас танцы с саблями — разобрались в природе артефакта, хотят девочку опросить, это они теперь пусть к целителю Сметвику идут. Здоровье ребенка есть наиглавнейший приоритет, а хотелки уже идут по остаточному принципу. Потому местный НКВД отправился в больницу, а я на уроки к первому курсу, рассказывать о первой помощи. Как раз девочки мои сегодня мне помогут с демонстрацией, очень им это дело нравится, а значит выйдут из них хорошие целители.

========== Будет основной моей заботой ==========

Незадолго до свадьбы оказалось, что я непраздна. Мы же не предохранялись с любимым, вот и вышло так. Узнав, что во мне зародилась новая жизнь, я расплакалась, напугав страшно счастливого Гиппократа. Он от счастья просто увлек меня на тур вальса прямо в кабинете, откуда только музыка взялась, а медиведьмы улыбались такому счастью начальника. Совершенно меня засмущал. Вечером мы решились рассказать детям.

— Салли, Гарри, у вас будет братик или сестричка месяцев через семь.

— Мама… а ты нас будешь любить, когда у тебя свой появится? — тихо спросила Салли.

— Вы все мои, и ты, и Гарри, — обняла я своих детей. — Вы мои дети, навсегда, понимаешь?

Для Салли было трудно поначалу привыкнуть к тому, что у нее снова есть семья. Ее родители не ладили, и девочке часто доставалось просто потому, что взрослые срывали злость на невинном ребенке, оттого она и замыкалась. А когда у нее появились мы, она сначала не верила, ждала окрика, удара, вся сжималась, стоило только чуть-чуть рассердиться. Но сердиться на нее невозможно, хоть и второкурсница, но такой еще маленький котенок, как ее обидишь? Так и ходят везде впятером — Салли, Гермиона, Луна, Гарри и Невилл, хорошие мои. Защищают друг друга. А мамой доченька меня назвала совершенно неожиданно. Ночью ей кошмар приснился, и она позвала… Меня эльф из кровати вытащил. Стою я перед ней в ночной рубашке, а у нее глаза закрыты и только пищит: «Мама, мамочка». Проснулась у меня на руках уже, глазки такие испуганные от прошедшего кошмара. Ночевала у меня пару ночей, пока не успокоилась, потом уже нормально спала. Но с тех пор называла меня мамой.

Дети у нас такие солнечные, вот и Луна оттаяла, начала улыбаться, постепенно забывая свой кошмар. Но домой ехать не хочет, смотрит жалобно и просит разрешить остаться с нами. Я с Ксено поговорила… Сломался мужик, ушел в глубины себя, он и не живет уже совсем, и Луна это чувствует. Луной ее дети зовут, ну вот и я начала. Когда я ее так зову, она жмурится, как от удовольствия. В той жизни еще видела я потерявших все самое дорогое людей. Кто-то стрелялся, кто-то сжимал зубы и шел мстить, а кто-то, как Ксено, уходил душой к тем, кого не вернуть. Он в своем мире, а Луне нужно тепло, поддержка… Мама ей нужна и папа очень нужен, а папы уже и нет почти. Потому дети решили, что девочка тоже их сестренка теперь, так и зовут — сестренкой. Я видела ее лицо, когда ее впервые так назвали… Успокаивали девочку всей семьей, а оказалось, она от радости расплакалась. Хорошие у меня дети, с чистой, светлой душой. Горжусь ими.

Завтра уже и свадьба… Ой, страшно-то как, как будто в первый раз. Ну, в первый раз никакой свадьбы и не было, не принято это было тогда, даже колец не было, мещанство это, значит. Говорят, в Хогвартсе отменили занятия, потому что все профессора и часть учеников к нам придут, а еще коллеги Гиппократа, его друзья, мои студенты, которым я лекции читала… Столько народа хочет нас поздравить, просто ужас… Надо ложиться спать, потому что день будет суматошным.

Когда была совсем барышней, представляла день свадьбы как что-то воздушное, красивое, яркое… А потом рванула революция, гражданская… Отечественная… Вздохнуть некогда было, жили кто в страхе, а кто и в постоянном бою. А потом уже, в холодных вагонах, так мечталось о том, что будет, когда мы победим… Даже мысли не возникало, что мы можем не победить. Мы победим и точка. А какие мечты были… «Вот война закончится и заживем»… И теперь я должна, я обязана быть счастлива. За всех, кто погиб под бомбежками и обстрелами, кто не дожил до операции, кто замерз в снегу, утонул в болотах и реках. Я живая, и я помню вас всех. И Лидочку, и Веру, и Машеньку… Всех вас помню и буду помнить всегда. И пока память живет во мне — вы живы, слышите? Вы все живы, девочки и мальчики!

***

Вот он и наступил, этот день. Просто море народа, как мне показалось, увитая цветами арка, чиновник из Министерства, и я вся такая красивая. Сегодня на себя в зеркало посмотрела — залюбовалась, все-таки парикмахеры и гримеры сотворили настоящее чудо. Положено, чтобы невесту передал отец, но у меня-то его нет, поэтому меня ведет ужасно гордый этой ролью директор Гринграсс. А я только смущенно улыбаюсь, как девчонка. Музыка зазвучала… Господи… Как он только нашел эту музыку, как угадал только… Глаза сразу стали мокрыми. Спасибо тебе, родной, от всей души спасибо.

Его твердое согласие и мое тихое «да». И наш поцелуй, как единение душ. На всю оставшуюся жизнь. Ничто нас больше не разлучит.