Отпустите меня домой

— Только если ты сама захочешь, — улыбнулся папа Гермионы.

— А если захочу, будешь? — увидев кивок, улыбнулась. — Тогда я хочу! А ты меня не бросишь?

— Никогда, малышка, — с нежностью прижал ее к себе новый папа.

Гермиона была счастлива оттого, что папа согласился не просто взять Рие, но и… И быть. Быть папой. Ведь папа самый лучший, самый добрый, самый надежный. Потому что это папа. А потом пришла мама, прямо в больницу. Она, конечно, уже все знала про Рие и даже то, что Гермиона сама не знала, поэтому Гермиона боялась…

— Мама, пожалуйста, не обижай Рие! Она хорошая, ласковая, пожалуйста, мама, — расплакалась Гермиона, когда увидела маму в коридоре.

— Доченька, ну что ты такое говоришь, как же я обижу твою сестру, — ответила мама. — Я никогда не обижу свою дочь.

— Мама…

— Да, милая, Рие будет твоей настоящей сестренкой, а не названой, ты рада?

— Мамочка, — чуть не задушила миссис Грейнджер Гермиона.

И мама зашла в палату, улыбаясь девочке, которая полусидела в кровати. От первых же слов миссис Грейнджер Рие заплакала. Просто не смогла удержать в себе эмоции.

— Здравствуй, доченька, — сказала миссис Грейнджер. — Ну как ты тут?

Потом Рие сидела на коленях мамы и просто обнимала ее. К тому, что ее сходу примут, назовут дочкой, Рие оказалась не готова. Она просто была не готова к этим словам, к тому, что ее просто будет любить. Сразу, с порога. Раз — и любят.

А когда в больницу пришла добрая тетенька и спросила, не возражает ли Рие против того, чтобы мистер и миссис Грейнджер ее удочерили, то девочка задохнулась даже на мгновение, но потом ответила:

— Конечно, я не возражаю, чтобы мама и папа меня удочерили.

А добрая тетенька почему-то почти заплакала и пожелала Рие много счастья в такой замечательной семье. Добрая тетенька редко видела такое отношение к больным детям и даже то, что новая сестра девочки ухаживает за той прямо в палате… Такого не было никогда. Будь счастлива, Гарриет.

***

Сегодня Гарриет Грейнджер выписали домой. Всего пять слов, а сколько всего за каждым из них… Доктор Гре… Папа взял отпуск и мама тоже, чтобы привезти Рие домой и побыть с ней там. Ради нее… Па… Дядя Вернон никогда бы… Пора забыть. Все, забыла.

У нее теперь есть мама и папа, самые лучшие на свете. И Миона… И, говорят, еще младший брат Мионы… Как он примет Рие?

— Миона, а вдруг я Даниэлю не понравлюсь?

— Успокойся сестренка, понравишься ты ему, — поцеловала носик Рие Гермиона.

— А мы далеко живем?

— Не очень, сейчас папа машину подгонит, и мы поедем, хорошо?

— Да… А кресло тогда куда?

— Папа для тебя специальное кресло купил, оно небольшое и ты сама в нем сможешь, если небыстро. Я тебе дома покажу… Ой, как же я тебя люблю, — прижала Рие к себе Гермиона.

— Ты самая-самая любимая сестричка, — ответила Рие.

Вот папа пришел за девочками, которые радостно потянулись ему навстречу. Рие ради озорства скопировала Гермиону, удивляя папу, который подхватил их обеих на руки. «Какой сильный у нас папа», — подумала Рие. Впрочем, дойдя до машины, папа отпустил Гермиону, а Рие очень аккуратно усадил в специальное кресло, пристегнув только за живот.

Гермиона извернулась в ремнях безопасности, обняла Рие и всю дорогу шептала той разные ласковости. Рие тихо хихикала и тоже шептала Гермионе. Через полчаса машина остановилась возле достаточно большого дома, из которого вышел мальчик примерно лет шести. Папа вышел, о чем-то поговорил с мальчиком, потом зашел в дом и вытащил какое-то необычное кресло с большими колесами.

— Смотри, это специальное кресло, — сказал папа, пересаживая Рие. — Ты можешь сама крутить колеса за вот эти обручи, только, пожалуйста, не гоняй, хорошо?

— Да, папочка, а я не упаду?

— А мы тебя этим ремешком пристегнем. Дома Гермиона тебе все покажет, ты теперь везде можешь проехать, как пользоваться туалетом с креслом, тебе покажет сестра.

— Папочка… Ты… Вы это сделали для меня? — поразилась Рие.

— Да, малышка, ведь тебе должно быть удобно. Это твой дом, доченька.

Добро пожаловать домой, Рие!

========== Часть 15 ==========

— Заживление прошло хорошо, но полностью избежать постинфарктных нарушений не удалось. Прошу внимание, коллеги, на снимок… — доктор Грейнджер участвовал в консилиуме не только как реаниматолог, но и как папа пациентки.

Прошло два месяца с момента инфаркта, поэтому врачи собрались, чтобы выяснить, в каком ключе проводить реабилитацию. Девочка же чувствовала себя хорошо, ни на что не жаловалась и была вполне довольна жизнью. Если бы ее сердечко еще…

— …Вкрапление в миокард соеденительнотканных участков… Нарушение ритма… — эти слова долетали до сознания доктора и папы будто по отдельности.

Дочке предстоял долгий путь. Почему-то у ее сердечка не было сил полноценно качать кровь, и девочка была вынуждена снижать нагрузку максимально. К этому добавилась еще одна проблема, которая чуть не убила ребенка второй раз. Как же они тогда запаниковали все, даже он, который видел и не такое…

— …Данные изотопного исследования миокарда… — да, это точно, кардиосклероз — не шутки, не игра, доченьку жалко, но ничего не поделаешь.

Они справятся, обязательно. Длительная эмоциональная перегрузка, видимо, что-то сломала в организме Рие… И в голове тоже, потому что обнаружить причины того, что случилось месяц назад, не удалось, и это было самым печальным, современная медицина оказалось бессильной. С ритмом тоже не слишком понятно, ну да время есть… Они обязательно справятся, ведь они семья.

***

Девочки упросили родителей поставить вторую кровать в комнате Гермионы, а не выделять отдельную комнату Рие. Девочки спали так, чтобы можно было коснуться друг друга руками, ну и у Рие все еще был монитор, который специально для нее принес папа. Папа был таким… таким… Просто волшебным.

Первой, по обыкновению просыпалась Гермиона. Она подкатывалась к бортику кровати и принималась гладить Рие по лицу, мягкими, нежными движениями, пока девочка не открывала свои полные сонного тумана глаза. Гермионе очень нравилось наблюдать, как Рие просыпается, как в глазах загорается радость, как они начинают сиять.

— Привет, Рие, — прошептала Гермиона.

— Привет, сестричка, — тоже шепотом ответила Рие.

— Как ты? — спросила Гермиона.

— Я как ты, — показала розовый язычок девочка.

«Я как ты». В Рие проснулась шаловливая добрая девочка, которая радовала всех в доме. Иногда она казалась младше Даниэля, а иногда — старше всех, вместе взятых. Рие старалась подражать сестре даже в мелочах, поначалу Гермиону это пугало, но потом папа объяснил…

Пора было вставать. Рие солнечно улыбнулась, откинула одеяло уверенным жестом и вдруг замерла. Гермиону накрыло ощущение беды, поэтому девочка перекатилась к Рие, обнимая и шепча ей про то, что она самая лучшая и любимая сестричка. А Рие как-то длинно всхлипнула, прижалась к Гермионе, и прошептала:

— Миона… Я ножек не чувствую… {?}[Детский мозг — штука сложная, потому бывает и так. От длительного тяжелого стресса могут отказать и двигательные способности, и внутренние органы.]

— Ты, главное, не плачь, хорошо? Сейчас папу позовем, он что-нибудь обязательно придумает, да?

— Да… Я ножек… Я теперь… Я… — заревела Рие и Гермиона нажала кнопку звонка, которую установил папа, чтобы Рие могла его позвать, если что-то случится.

Гермиона обнимала и укачивала сестренку, прося не плакать, когда в комнату влетел папа. Увидев, что происходит, он кинулся к девочке:

— Что случилось, малышка? Где болит?

— Папа, Рие ножек не чувствует, — сказала Гермиона, укачивая девочку.

— Ох… Иди-ка сюда, — папа поднял Рие на руки, прижал к себе и начал тихо говорить: — Ножки мы починим, плакать не надо, все будет хорошо, мы со всем справимся, потому что мы семья, да? Вот не надо плакать, маленькая.

— Папочка… А… Вы… Вы меня… Вы не бросите… Ну… Я… — запинаясь, с паникой в голосе сказала Рие.