Пораженец

На самом-то деле шестьдесят пять, это по легенде мне на одиннадцать лет меньше, а выгляжу я, оказывается, еще моложе. Епископ вытаращился на меня в зеркальце, но промолчал. А что тут скажешь? Прямо-таки архетипичный поп: лишнего веса на двоих, одышка, бородища… Еще пара лет такого нездорового образа жизни и привет.

— Мне о вас Владимир Андреевич Грингмут, царствие ему небесное, — тут все три клирика перекрестились, — хорошо отзывался. Но, правда, говорил, что вы сионист.

— Да, я помогаю евреям переезжать в Палестину.

— Христианин, русский и помогаете жидам?

— Ну помогал же немец Грингмут русским, — я рулил по хорошей дороге и поглядывал в зеркальце на оппонента.

— Он верный сын матери нашей, православной церкви!

Похулиганить, что ли… Обратить на черносотенцев их же методу, зачислявшую всех неугодных в евреи…

— Да эти ваши верные сыны… Грингмут и Булацель немцы, Большакова давеча сектантом объявили, Труфанова расстригли, Трегубов вообще неизвестно кто… Копнешь — так иудеем оказаться может.

Временноуправляющий Московской епархией от такого наезда не сразу нашелся, что сказать, а я ковал железо дальше:

— И очень даже запросто. Жил, скажем, какой-нибудь Пуримкевич, в честь еврейского Пурима, пришел в управу, дал денег — так мол и так, черточку у “ша” мне недописали, писарь, шельмец, чернила экономил, превратил в “мыслете”, а так-то я Пуришкевич. И все, вот вам новый православный.

— Пуришкевич — жид???

— Что вы, — деланно удивился я, — так, для примера фамилию взял.

Но всей невербалкой усиленно показывал что да, Пуришкевич еврей. Не знаю, как там владыка, а вот на секретаря с монашком это впечатление произвело. Пойдет слушок, пойдет. Ничего, пусть черносотенцы на своей шкуре попробуют.

— И вы поэтому договорились с Грингмутом?

Интересно у людей мысль работает. То есть, если Грингмут не еврей, то с ним договориться нельзя? Смех один.

— Я считаю, что всякое явление не просто так. Вот и Союз русского народа на что-нибудь полезен. Консерваторы обществу нужны, но в меру, как и прогрессисты. Вроде как тормоз в автомобиле, — я похлопал по рукоятке ручника.

Эх, хулиганить так хулиганить!

Я прибавил газу.

— Вот смотрите, мы едем, тормоз отключен. А знаете, что будет, если включить его на ходу?

На пустой дороге я крутанул руль влево и одновременно дернул ручник. Машину занесло.

И как только ее развернуло на сто восемьдесят градусов, я добавл газа, отпустил руль и тормоз.

— И вот мы всем обществом едем назад, к древлему благочестию и петровским фузеям.

Я мирно рулил в сторону агрогорода, справа сидел побелевший секретарь, а сзади слышалось “свят-свят-свят”. Надеюсь, они хотя бы не обосрались.