Пораженец

Изображение в ростовом зеркале, что украшало фойе кабаре “Орфеум”, изъянов не имело, но я все равно чувствовал себя неуютно, люблю одежду посвободнее. А все эти навороты вроде застегнутого на все пуговицы тугого жилета да накрахмаленных до жестяной твердости манишки и стоячего воротника только раздражали. Красин выглядел идеально, он вообще большой щеголь и даже прокатный фрак ему не мешает, как в нем родился. Савинков тоже смотрелся неплохо, не настолько хорошо, как Красин, но недурно, недурно, разве что все время давил усмешку, глядя на нас.

А куда деваться — ложа, оперетта, “Веселая вдова”, отличное место, чтобы обсудить секретный план. Для полной маскировки не хватало только дам, но будем считать, что мы поклонники Мицци Гюнтер, специально приехавшей из Вены, чтобы спеть партию Ганны Главари. Даже корзину с цветами заготовили.

— Итак, товарищи буржуи, что у нас с кассой?

— Текущие траты закрываем, товарищ буржуй, — в тон парировал Савинков и выдал расклады.

Часть наших расходов лежала на артелях и жилищном обществе, деньги также шли из комиссионных фирм, издательства, от продажи газет и литературы. Сохранились и крупные жертвователи — Морозов, вичугские фабриканты, но даже часть революционеров предпочла отойти от движения, а уж симпатизантов проредило дай боже и от бурной реки их взносов остался тоненький ручеек. Хорошо хоть на Политпомощь хватало.

А вот алмазы закончились, и случись какие экстренные расходы, закрыть их будет нечем, придется либо эксами заниматься, либо ограничивать деятельность.

— Значит, надо активнее трясти либералов. Нам всего-то три года протянуть, а там легче будет, — сказал я вбок, всем своим видом демонстрируя крайнюю заинтересованность опереточным дуэтом простака и субретки.

— Почему три? — отвлекся от сцены Красин.

— А как война начнется, немцы сами с деньгами прибегут, только возьмите.

— Как японцы?

— Да, только денег будет еще больше. Так что надо бы сейчас уже продумать, как эти деньги взять, самим не запачкаться, а немцам дулю с маком выкатить.

— Вот, кстати, о немцах, — наклонился к нам Савинков. — Затраты на слежку за ними можно и урезать, не наше это дело.

— А нам англичане заплатят, — я хищно усмехнулся. — Буры как, готовы к новым подвигам?

Борис и Леонид заинтересованно переглянулись

— Не все, но человек пять наберем. Остальные кто женился, кого просто так не сдернешь, вроде того же Егора или Никиты.

— Контакты с ирландцами живы?

— А как же, ребята с британскими паспортами очень помогают.

— Ну и отлично.

И я рассказал, что помнил про “Великое ограбление поезда”. В реале оно состоялось где-то в конце пятидесятых, что ли, но я потихоньку навел справки и схема работала уже сейчас. Британцы со своей верностью традициям ничего не меняли с конца XIX века: раз в несколько недель из Глазго в Лондон отправляли вагон с ветхими купюрами на уничтожение, а номера банкнот переписывали уже в Лондоне. И самый кайф был в том, что если их изъять, то можно запустить в оборот снова. Правда, денег возили по разному — когда тысяч триста, а когда и пару миллионов.

— С ума сойти, это же в десять раз больше, если в рублях! — прикинул Никитич.

— Ну, все хватать не надо, что-то ирландцам, что-то разбросать, как в Кимберли.

— Тут меньше, чем за год не управиться. Надо наблюдателей внедрить, дать им поработать, выбрать время и место… — Савинков, судя по всему, уже начал прикидывать детали операции.

— Поезд, значит… А знаете, есть у меня очень подходящий знакомый, Юрий Ломоносов, работал с нами, сейчас от подполья отошел. Большой специалист в железных дорогах, можно сделать предложение, от которого он не сможет отказаться, — процитировал мою присказку Красин. — У вас же связи в МПС имеются?

— Да, Собко, директор департамента.

— Сможете потом уговорить его принять Ломоносова на службу?

— Наверняка.

Обсудив некоторые подробности, мы наконец сосредоточились на происходящем на сцене. А там маленькое государство пыталось избежать дефолта, женив героя-любовника на приме, изображавшей богатую вдову с состоянием больше, чем весь бюджет Понтеведро.

— Погодите… Понтеведро, костюмы балканские, это же намек на Монтенегро, на Черногорию?

— Ну да, у них долг в черт-те сколько миллионов, вот и высмеивают.

— Мда, даже в оперетте не скроешься от злобы дня.

— Что поделать. Кстати, это хорошо объясняет, почему российская дипломатия на Балканах провалится — должны-то не нам, кредиторы Австрия и Франция, вот они и будут музыку заказывать, — не преминул я провести очередной урок политграмоты.

Красин после успешной женитьбы графа Данило на веселой вдове и выходов артистов на поклоны отговорился больной головой и укатил на извозчике, а мы с Борисом решили пройтись по местному Бродвею. Респектабельная публика валила из театров и закручивалась у входов в рестораны, в этой толчее еще два господина были никому не интересны.

— Вот все хочу спросить, Сосед, откуда вы все это знаете? И Кимберли, и поезд, и Джордж Лесли? И аналитика ваша безошибочная…

А мальчик-то вырос.

И задает очень правильные, хоть и щекотливые донельзя вопросы. И смотрит так искоса, оценивающе, хотя десять лет закрывал глаза. Да и то, сколько можно не замечать мои странности? Лезет, лезет чуждость моя этому времени, внимательный и системный наблюдатель ее рано или поздно видит.

— Читал много. А прогнозы… черт его знает, в какой-то момент понимаю, что будет именно так, вроде озарения. Вы мне вот что скажите, Крамер. Что Гришу вы проверяли, это понятно, а вот остальных? — предпочел я съехать с опасной темы. — Никитича, например?

Савинков поиграл желваками.

— Я всех проверяю.

— И меня?

Наш контрразведчик в изумлении остановился посреди улицы Надьмезе.

— Нет… вас — нет.

— А почему? Вдруг я на англичан работаю, например?

— Да ну, бросьте, Сосед! А Кимберли, а сейчас вот?

— Кимберли, говорите… А как еще втюхать вам мешок алмазов и чтобы никто ничего не заподозрил?

— Но зачем???