Инкубаториум Киборгвилля

Глава первая. Младенец

Второй день от рождения.

— Ну что ж, РИП… посмотрим, какая судьба тебе уготована. Я ничего не могу прогнозировать, но я надеюсь, что ты уже прекрасно понимаешь свое предназначение и, согласно этому, будешь вести себя паинькой и всячески помогать ходу нашего эксперимента, — доктор стоит над колыбелькой маленького Неона в совершенно стерильной комнате, освещенной мягким белым светом, с серо-белыми стенами, которые своей цветовой гаммой должны расширять пространство. — Я расскажу о том, что тебя ждет в ближайшем будущем, — произносит он, впиваясь глазами в объект, с которым ему придется работать на протяжении долгих и, вполне возможно, тяжелых лет. — Скоро к тебе будет прикреплен пережиток человеческого прошлого. Старый робот, который своим образом полностью подобен живому человеку. Единственные его недостатки: голосовой модуль старого образца и отсутствие свободного мышления… Эти недостатки робота, в нашем конкретном случае, уже очень хорошо подходят нам для использования в рамках данного проекта, ведь ты нам нужен беспристрастным существом, не склонным к философствованию и поиску смысла. Ты должен стать тем, у кого есть только цель, и к цели ты должен будешь идти от рождения до своей смерти. Именно такой человек… именно такие люди нужны нашему будущему… к сожалению, с роботами не получилось… Не получилось с ними, получится с людьми, которые так же могут подвергаться глубинному программированию и прописыванию парадигм существования с аксиомами и эмбарго, — он улыбается.

— Доктор, вы произвели все необходимые гигиенические процедуры и подготовили РИП к кормлению. Теперь я попрошу вас покинуть комнату мальчика. В течение нескольких минут я принесу питательную смесь, после чего ему прописан сон, — голос медсестры, которая была во время рождения и которая также приписана к этому эксперименту, звучит из динамиков детской комнаты. Девушка старается держаться отстранённо, непредвзято. Ей нет никакого дела до дитя, которое только что появилось на свет и которое уже потеряло мать; которому уготовано… что-то, возможно, великое, быть может, страшное или совершенно никакое. Она ни во что не верит и лишь вспоминает свою прабабушку, которая унесла с собой последние крупицы веры. Она была тем последним поколением, которое верило и не могло обойтись без веры в создателя.

Сейчас девушка вспоминает о тех сказках и думает примерно следующее: «Вот поэтому современное общество и отказалось от веры и религий… потому что нет объяснения тем поступкам, которые совершает тот, кто должен быть совершенным добром, — а потом в её голове проскакивает другая мысль: — С другой стороны, так называемый создатель не мог быть совершенным злом или добром… если бы он и был, то просто был бы… а все остальное… так называемые критерии, категории поступков были бы лишь относительными величинами, придуманными человеком для контроля над другими людьми».

Она любит читать книжки. Она живет книжными персонажами. Именно поэтому она может рассуждать на тему бога, пусть не верит и, по сути, никогда не верила в него. Она прочла слишком много классики прошлых столетий и может примерно представить уклад, по которому существовали люди прошлого… те, которые никак не поняли бы того эксперимента, который хочет провести доктор Бэй Олденвуд Грей, что в сокращении звучит как доктор БОГ.

Доктор покидает палату. Неон остаётся один. Он не плачет. Он улыбается и смотрит на мир чистым взором. Любопытным, жадным. Он смотрит в единственную чёрную точку той комнаты, в которой он заперт, — это глаз видеокамеры, что безустанно наблюдает за РИП, и фиксирует каждое его движение, и пишет практически безграничный массив данных — подробную биографию малыша.

В это же время по ту сторону серо-белой стены, в рамках исследовательской лаборатории, расположенной под землей, продолжает своё рождение мини-город, который призван воспитать в своих стенах новое, крайне универсальное, существо на основе человеческого организма.

Это место будет расти до определенного момента, который обусловлен совершеннолетием подопытного. Это место будет «Миром снаружи», который учит всем основополагающим устоям и который будет модифицировать сознание и реакции подопытного.

Далее эксперимент будет перенесён из-под земли на поверхность. РИП продолжит своё существование среди людей. Здесь не будет никаких актеров или роботов. Это необходимо для проверки прочности системы восприятия и для того, чтобы запустить исследовательские процессы, направленные подопытным вглубь себя и собственного сознания. Это прописано в протоколе и хранится у доктора БОГ в потайном сейфе, под пломбой и штампом «Совершенно секретно».

В этот самый момент Бэй разговаривает с организаторами данного эксперимента. Он докладывает о уже полученных результатах. Члены проверяющей комиссии, судя по выражению их напряженных лиц, не совсем довольны предоставленным отчетом. Им нужно больше, лучше и в кратчайшие сроки, и это несмотря на то, что проект долгоиграющий и отнимет долгие годы жизни как у Бэя, который поставил свою жизнь, а точнее, её остатки на это дело, так и у медсестры-помощницы, которая согласилась на участие из-за преподавателя-кумира и великого ученого современности, что предложил ей участие в столь великом проекте, и новорожденного, которому уготовано сначала постигнуть искусственный мир актеров, пластика, силикона, земли и бетона, а потом окунуться в суровую реальность настоящего мира… чья жизнь — есть долгие годы жизни доктора Бея, его ассистентки и многих других, завязанных на эксперименте.

— Расскажите о первых результатах, — произносит мужчина в строгом костюме и с внешностью, которую не получилось бы запомнить ни при каких условиях. Черты его лица резко изменяются в зависимости от освещения и угла, под которым собеседник смотрит на него. Можно сказать, что его кожа и кости специально трансформируются каждую секунду, в стремлении сделать хозяина незаметным для кратковременной и долговременной памяти окружающих.

— Рождение прошло без осложнений. Подопытный хорошего качества… возможно, высшего… Возможно, он понимает своё предназначение и поэтому ведёт себя… тихо… спокойно, — БОГ причмокивает, словно пробует собственные слова на вкус. — В общем, кажется, нам повезло.

— Неужели такой скептик, как вы, верит в такое пошлое понятие, как «везение»? — голос тяжелый, грубый, звучный.

Мужчина в военной форме. Невысокий. Трапециевидный.

— Вы, как человек учёный, должны пользоваться лишь холодным просчетом и не базировать свою работу на каком-то там везении! — он с презрением смотрит на доктора. — Советую вам все хорошенько продумать и переосмыслить, иначе я буду требовать ежедневный детальный отчёт о проделанной за сутки работе!

— Я вас услышал, — тон доктора напоминает кубик льда на Северном полюсе. — Продолжим? — он внимательно смотрит на мужчину в форме.

— Продолжай, — отвечает второй посетитель с нескрываемой неприязнью, — только советую обдумывать каждое слово, чтобы не компрометировать самого себя, — мужчина прям как арматура и горд как глупец.

— Мы потихоньку прорабатываем декор дома и переносим дальнейшие силы на площадку вокруг дома и на ближайшие несколько домов, — Бэй переводит своё внимание к третьему посетителю.

Это самый высокий из трёх мужчин. Выглядит он лучше двух других. Ведёт себя тише, но взгляд... он считывает информацию с лица так же, как буквы читаются с листа. Доктор об этом знает. Поэтому он ранее употребил несколько таблеток запретного успокоительного, а под кожу, маленьким шприцем, ввёл легкий анестетик, чтобы полностью скрыть свои мысли от последнего. Олденвуд Грей не боится, ему нечего скрывать, но в разговоре с этим персонажем предпочитает быть аккуратным и пользоваться некоторыми хитростями.