Страница 313 из 329
— Ну и чего ты молчишь?! — спросила она. — Что, сказать нечего?! Или ты боишься сказать что-то такое, что меня может расстроить еще сильнее? — Вивьен начала говорить с вызовом, с какой-то легкой истерикой в голосе, которая, скорее всего, была последствием выпитых двух бутылок вина. — Или… что сейчас творится в твоей голове?! Давай, расскажи, как ты просчитываешь мои реакции и слова, подобно тому, как это делал бы силиконовый эскортник, чтобы сделать мне приятно! — сказала она. — Правда, ты делаешь несколько иначе. Ты не пытаешься сделать мне приятно, скорее не так больно, нежели можешь на самом деле.
«Силиконовый эскортник, — подумал я, зацепившись за это словосочетание, — интересное сравнение, учитывая, что я действительно во многом своими мыслями и реакция похож на андроида, хотя бы потому что меня, по большей части, воспитывала Вандая, — продолжился поток мыслей, — силиконовый эскортник — прекрасное сравнение меня и одновременно с этим относительная оценка всем моим действиям и решения. Я, конечно, не могу сам себя охарактеризовать подобным образом, хотя бы потому, что ничего эскортного не вижу. Хотя в контексте конкретно этой ситуации и слов Вивьен, возможно, я действительно вёл себя подобным образом, потому что не хотел делать больно.
— Я вот что тебе скажу, Неон… чем больше, чем дольше ты стараешься быть положительным героем той повести, которую ты сам себе придумал или которую тебе внушили, тем меньше ты похож на человека, — сказала Вивьен. — Чем больше ты играешь в человека, тем больше ты лишь образ, подобие, имитация. И я честно не знаю, быть может, это часть твоей цели, но выглядит подобное ужасно и чудно, — сказала она, после чего горько хмыкнула. — И ты думаешь, что во много достиг совершенства и идеала! Что ты такой замечательный и хитрый, но есть одна важная деталь — ты был бы очередным куском бесполезного говна, если бы не люди, тебя, искусственного, окружающие!
Она хмыкнула ещё раз, а я понял, что её понесло, по сути, во все тяжкие. Что эти долгие годы у неё под душой копился гной, который после моего нажима хлынул отвратительным потоком наружу, и что все сказанное — только начало, что те две бутылки вина стали прекрасным скальпелем для вскрытия, и что теперь мне достаточно просто сидеть и молча слушать до того момента, пока Вивьен не выговорится.
Спустя несколько минут после начала её повествования нам принесли горячее, забрали пустые сосуды из-под вина, и я попросил принести другие, свежие и наполненные, только специального… такого, чтобы можно пить и не пьянеть. По своей сути, ловкую подделку вина, что была создана как и безалкогольное пиво, как многие продукты для веганов, что полностью копировали вкус и структуру мяса, но мясом не являлись. Я сделал это специально, чтобы не дать Вивьен ни единого шанса накидаться до потери сознания и полного отрыва от реальности. Я понимал, что это её состояние будет поддерживаться за счёт уже выпитого и что этого самого выпитого должно хватить, чтобы полностью выговориться… Чтобы высказать мне всё за все мои грехи и прегрешения! Даже за те, в которых я не повинен или о которых просто не знал по тем или иным причинам.
Вивьен продолжала гнать и атаковать. Я давал ей все новые и новые поводы для наездов, выкрутив свою теорию провокации на максимум, чтобы цеплять, поддевать, но не более того… чтобы по крупице извлекать из её воспалённого непониманием и болью сознания накопившееся. В этот момент я думал о следующем: «Надеюсь, после этого разговора её попустит и мы сможем продолжить работать. Как же я хочу, чтобы этот разговор расставил все точки и больше мы никогда к этому не возвращались! Ещё лучше, если выговорившейся ей придёт осознание о том, что я — не тот идеал, который она увидела ещё будучи студенткой! Что я — лишь её иллюзия, а настоящий — жёсткий нервный психопат с задатками фанатика, планомерно следующего за своей дурацкой идеей. Тот маньяк, который собирает вокруг себя таких же, чтобы провести величайший эксперимент по перекройке мира по своим параметрам и идеалам… как бы мне хотелось, чтобы к ней пришло понимание — мне осталось недолго и, в принципе, я готов закончить свою жизнь в любой момент, в любой день… сейчас».
Мы сидели несколько часов и все это время разговаривали. Точнее, она мне высказывала, я выслушивал и выуживал больше и больше. Она думала, что выигрывает, а я вёл себя как силиконовый эскортник, решив, что это её мнение должно быть совершенно оправданным.
«Нет никакого смысла еще больше разочаровывать ту, которая и без того сильно разочарована», — вот как я думал, сидя с каменным, сосредоточенным лицом, практически не выдающим эмоций, хотя внутри ликовал!
А причиной радости стало раскрытие моей давней знакомой с ранее неведомой для меня стороны, которая подразумевала под собой достаточно эпичные высказывания о том, насколько я плохой человек, и рассуждения о том, насколько все тлен, и все это, в основном, таким замысловатым матом, которого я не слышал даже от Исиды, что время от времени выдавала тираду.
Вивьен пила. Много. Примерно столько же, сколько разговаривала, если пересматривать слова и алкоголь в эквивалентном соотношении. Она практически не замолкала, продолжая нагнетать, давить и прохаживаться по мне со всей ответственностью. Она не знала о том, что вино уже давно не содержит алкоголя. и продолжала двигаться по инерции. Вивьен постепенно пьянела, и виной этому было плацебо — самовнушение от незнания, и подобное не могло не забавлять! Особенно в контексте происходящего, в котором я поставил очередной эксперимент… сначала неосознанно, но в ходе планомерного развития которого тот начал обретать очертания, форму и суть, ради которой таковой и начался.
«Все же Вивьен права, я похож на силиконового эскортника… — подумал я. — А факт моего развода её на слова это в полной мере подтверждает, потому что я делаю все, чтобы она выговорилась и тем самым получила наслаждение. Я, словно андроид, который принял облик самого себя, Неон из Инкубаториума Киборгвилля, на которого Вивьен может спустить весь разрушительный потенциал разъедающего изнутри дерьма, яда, щёлочи и кислоты, дабы на следующий день вернуться на работу свежим, свободным человеком, что больше не будет срываться на коллег, — мелькало в моих мыслях все то время, пока я отрывками слушал секретаря и наблюдал за внешними изменениями, плавно проистекающими от понижения концентрации грязи, за десяток лет налипшей на душу. — И, все же, если судить по происходящему, я поистине ужасный человек. Ведь, при всем своём изначальном желании выслушать Вивьен, в итоге я её не слушаю и, более того, изучаю инерциальное движение вдоль заданного мыслительного вектора. Как это в дальнейшем можно будет применить, пока что не знаю, но уверен, что пригодится. Возможно, в будущем общении с той особой, которая надела маленькое чёрное платье и весь вечер сверлила меня взглядом, чтобы прояснить очень многое и чтобы остаться в моих мозгах как идея о том, что у меня есть один простой шанс избавиться от самой большой преграды на своём пути к продвижению человечества на лестнице эволюционного развития».
Спустя несколько часов Вивьен, уставшая и довольная, наконец замолчала. Я даже не заметил того, насколько быстро прошло это время, потому что, даже несмотря на отсутствии фокуса на разговоре и претензиях предъявляемых мне моей секретаршей, я должен был быть в разговоре, ловить ключевые слова и бросать краткие предложения на основе теории провокации, для запуска новой темы или продолжении раскрытия уже начатой. Она, расслабившись после первых двух или даже трех бутылок вина и под действием инерциального движения, не улавливала моих направленных действий. А ещё тот заменитель вина, который она принимала, неплохо действовал на фантазию, и даже не потребляя ни капли настоящего спиртосодержащего, она напивалась все сильнее и сильнее. При этом у меня в голове крутилась одна мысль: «Ни в коем случае нельзя дать ей узнать, что она уже некоторое время как не пьяна, иначе, если это произойдёт, мое положение из удовлетворительного станет безвыходно плохим, и вот тогда Вивьен точно взорвется! И вот тогда точно я лишусь секретаря и обзаведусь врагом, что в полной мере просвещен и ознакомлен с засекреченной информацией, не предназначенной ни для кого, кроме ближнего круга сотрудников».