Инкубаториум Киборгвилля

— Зная тебя, могу сделать вывод о том, что просто не будет. Точнее, что будет совсем не просто… — выдохнула Клейн Батлер. — А если вы еще и примерно из одного и того же теста сформированы и выпечены… дерьмище! А я так радовалась тому, насколько плавно и хорошо мы идем, насколько твои сложные задачи и ценности потихоньку начинают воздействовать на сознание и выводить людей из Синтети и «Глобал», чтобы они нормально знакомились, общались и так далее и тому подобное. А теперь что у нас есть?! Есть ты, который весь такой правильный, не отрицаешь научно-технического прогресса и всячески превозносишь таковой, но при этом выступаешь за более рациональное использование технологий и электроники в рамках работы, учебы, но никак не личной жизни. И есть чувак, появившийся из ниоткуда, с большими подвязками, хорошо подвешенным языком и противоположным твоему взгляду на действительность, который потихоньку скатывает общество… или, как стало модным выражаться на староанглийском, сосаити… в бездну! В непроглядную задницу, где будет царить анархия! Причем мутировавшая, и при всем своем безвластии будет подразумевать под собой власть одного диктатора, — сказала она, и я подумал: «Ха-х! Смешно! Ведь именно этого пытаюсь добиться и я, только несколько иными способами. И для этого мне сначала необходимо стать руководителем всей страны и выйти на общемировой уровень. А там, дальше, все будет просто, как увидеть дерево в самый обычный белый день».

— Ладно, Клейн, не переживай ты так! Все нормально будет! Со всем разберемся! Причем без особого труда, на самом деле, — сказал я в попытке приободрить, но понимая, что просто не будет. — Знаешь, сейчас необходимо выстроить правильную систему взаимодействия, и дальше будет проще. А еще я рад тому, что, наконец, смогу встретиться, и сильно удивлен, что мой знакомый выбрал закрытый прием. Я так понимаю, один на один… Конечно, может быть там еще кто-нибудь будет, но это не точно. И это не важно, потому что изначально мне казалось, что он будет выступать за нашу публичную встречу и разговор наподобие дебатов, а тут, — сказал я и почувствовал, как виски потихоньку наполняются тяжелым, холодным свинцом, в связи с чем голова потихоньку начала болеть. — Так, ладно, Клейн, я тебя услышал, я тебя понял… а теперь, если ты не против, я пойду заниматься дальше делами — и как минимум раз такое веселье, то мне необходимо еще подготовиться к вечерней встрече… внезапной, интересной и сложной вечерней встрече, которая должна над многими «i» поставить законные точки… {орошо, что есть время до завтра…

На этом наш разговор был закончен. Я сбросил вызов. Руки сами собой легли на голову, основаниями ладоней уперлись в виски. Я чувствовал усталость. Сильную, почти безграничную усталость, пришедшую ко мне словно по щелчку пальцев. Я чувствовал, насколько на самом деле не хочу общаться с лучшим врагом, что не готов к этому! Что слишком предвзято, с высоты, смотрю на него с тех лет, когда покинул Инкубаториум. Что совершаю одну из важнейших ошибок, которая могла стоить всего. Что такое мое изначальное высокомерие в скором времени способно подвести меня к очень глубокой пропасти, как следствие, к забвению, и что к подобному исходу я просто не готов. Что отрицаю это так же, как алкоголик или наркоман отрицает свое состояние.

«М-да… Казалось бы, всего один человек может сломать все, к чему ты стремился годами. Разрушить башню цвета слоновой кости своими взглядами и воззрениями, — думал я, направляясь на встречу. — Что самое смешное, все мы, относительного каждого из нас, являемся такими же носителями хаоса, что привносят неизвестность в жизни друг друга, — к моменту этого размышления я поднимался по ступенькам обозначенного особняка, где меня ждал мой лучший враг. — Мы, люди, способные к Броуновскому движению, никак не можем добиться порядка, но чем это вызвано? Самой натурой? А можно ли эту натуру взять и переделать? Настроить, как у тех же самых силиконовых? — думал я, нажимая на звонок и слушая коротенькую мелодию, призывающую хозяев дома подойти к двери, открыть и впустить в свой тщательно и старательно выстроенный мир пусть и знакомых, но все равно чужаков. — Думаю, при всем моем соответствующем желании это практически невозможно, но если даже есть один шанс на миллиард, им надо попробовать воспользоваться! Иначе мы так и будем топтаться на месте… я должен перенастроить всех в этом мире!»

* * *

— Кого я вижу! Неон из Инкубаториума! — весело проговорил мой старый знакомый, который лично вышел мне навстречу. — Что ж ты просто стоишь на пороге, давай, заходи! Тебя уже все ждут! И я жду тоже! В том числе и в первую очередь! — на его лице была какая-то свежая добродушная улыбка. — Давай-давай! Смелей! Никто из присутствующих не кусается! Ну, если не положить палец в рот!

Он рассмеялся. Громко, весело, задорно. Словно над хорошей шуткой, сути и смысла которой я не понял или просто по какой-то причине не уловил. Однако, несмотря на мое непонимание, я быстро переступил через порог. Было очень плохое предчувствие. Словно я сам шёл в пасть к зверю. Большому, озлобленному на меня и голодному. Это чувство было настолько сильным, что сжимало меня, как пружинку внутри взводного механизма пистолета.

Я вошёл в дом. Следуя указаниям лучшего врага, проследовал в большую комнату с огромным круглым столом, на котором была установлена круглая стеклянная платформа, на двадцать сантиметров меньше в диаметре деревянной столешницы на большой ножке, позволяющая вращать блюда в любую из сторон и без проблем накладывать себе в тарелку понравившиеся. За этим столом сидело несколько мужчин и несколько женщин разного возраста и внешнего вида. Каждый из них был одет очень просто и даже дёшево, что вводило в заблуждение, потому что некоторые из аксессуаров выдавали, выдавливали из внешнего вида истину наружу. К примеру, часы одного из присутствующих явно были сделаны по специальному заказу и содержали в себе такое количество невероятных технологий, которое сложно было представить в одном небольшом механизме. Одна из девушек сидела, сверкая небольшим камешком из нового минерала. Таких было очень и очень мало, и отличались они уникальным светоотражением, которое ни с чем невозможно спутать. И так далее и тому подобное… И такими были все присутствующие, что говорило об их крайней состоятельности. В голове появилось одно предположение о том, кто они такие. Мне стало любопытным узнать побольше. Правда, от этого любопытства было не по себе… страх увеличивался, как и азарт, с каждой минутой набирая обороты.

— Ну, что же ты не присаживаешься, а?! Смелей! И я представлю всех здесь находящихся. Ну, или не всех, но большую часть… точнее, никого конкретно, потому что в этом нет смысла… но дам исчерпывающую информацию, необходимую тебе для понимания ситуации и расстановки главных сил. Для понимания отведённой тебе роли, — он как-то неоднозначно улыбнулся, как и все остальные, кто тоже сидел за столом. От этого возникло такое чувство, словно мой старый лучший враг не только заодно с собравшимися, что он — часть этого неоднозначного коллектива, с которым мне предстояло сегодня пообщаться. Который самостоятельно раскроет мне свои тайны… или из которого мне придется вытащить тайны — посредством старой доброй провокации, которая как всегда была со мной, в моей голове, и которую я использовал сейчас не так часто и только по очень большой нужде. Только для получения особо ценной информации, которую я, возможно, и не буду использовать вовсе, но которую смогу держать в рамках поля зрения и которая позволит, в случае чего, быстро среагировать и оказать контрмеры для предотвращения того или иного кризиса.

— В таком случае, позвольте всех поприветствовать. Меня зовут Неон, но каждый из присутствующих об этом прекрасно знает. Кто вы такие — для меня великая тайна, которая, надеюсь, к концу нашего разговора перестанет быть таковой, — я вежливо улыбнулся и проследовал за стол, где мне было отведено специальное место. — Что ж, чтобы не растягивать времяпрепровождение, предлагаю начать наше знакомство. Кто начнет? — спросил я, таким образом провоцируя сидящих за столом на какую-нибудь реакцию.