Страница 6 из 94
Часть 2
Мой день начинается с работы на самого себя. Мой день начинается с уборки собственного жилья от запаха жизнедеятельности. Мерзкого, надоедливого, пробирающегося внутрь и заставляющего думать... задаваться неправильными, ненужными вопросами, которые в моем ремесле все равно что дуло пистоля, приставленное к виску, с коротким фитилем, что догорит очень быстро и отправит круглый кусочек свинца прямо в висок, на встречу с тем, что позволяет мне мыслить и быть мыслящим существом.
Трачу на уборку много времени. Еще немного трачу, чтобы покрыть бетон тонким слоем специального реагента, который напоминает пену и забивает собой пористую структуру, не давая ей впитывать в себя запах... тот самый, который я ненавижу!
Думаю о том, как вечером направлюсь в бар. Тот самый, который время от времени посещаю. Там, я уверен, встречусь с одним другом, который бывает в заведении даже слишком часто. С ним, как всегда, планирую провести небольшой рукописный диалог. Надеюсь, этот мужчина, по своему обыкновению, расскажет мне нечто интересное... может быть, да, а может быть, и нет.
Наступает вечер. В баре не происходит ничего примечательного или интересного. Как и планировалось, встречаю там давнего друга. Он как всегда сидит за одним и тем же столиком и выглядит так, будто бы кого-то ждет. Понятное дело, что не меня. Девушку. Возможно, они тут когда-то виделись и договорились встретиться вновь. Это единственное объяснение той причины, по которой этот старый архивный смотритель приходит сюда с завидной периодичностью и сливает свои кровные демиты и поларгенты на выпивку и закуски.
«Как его желудок справляется с таким количеством алкоголя и жареного в масле теста, лука и вяленого мяса? — как-то раз этот вопрос появился в моей голове и больше не покидал её, и каждый раз при встрече я хочу написать ему: «Скажи, ты собираешься умереть от старости или гастрита, заворота кишок, язвы или чего похуже?»
Однажды не выдержал и написал. Мой друг, прекрасно зная порядки, лишь улыбнулся в ответ, не издав ни единого звука, после чего написал: «А разве есть какая-то разница?», и я понял, что особой разницы нет... только одно отличие: с болью или без.
Я бы предпочел умереть без боли. Просто раствориться в эфире, времени, пространстве, фатуме. Стать частью великого и бесконечного. Смешаться с беспрерывным потоком, раскинувшимся во все стороны! Я бы предпочел умереть в момент совершенной тишины. Когда и в мыслях пустота, и на сердце нет тяжести, и на руках нет ненавистных мне перчаток из свиной кожи.
Этим вечером мы просто общаемся и расходимся. Это хороший вечер, который заканчивается плохо. Который вводит меня в некоторый ступор. Заставляет удивиться и вздрогнуть от непонимания произошедшего.
«Я же нанес раствор на стены! — думаю я, открыв дверь своего бетонного холодного куба. — Этот химический запах должен был остаться здесь даже до конца выполнения мной следующего заказа, но... я вновь ощущаю мерзкий, приторный, ни с чем не сравнимый своей едкостью запах человеческой жизнедеятельности, — эти мысли практически сводят меня с ума. — Но... но как такое может быть?! — я возмущен этим фактом. — Но... но ведь я же мылся после уборки! Несколько раз выскабливал из себя при помощи жесткой губки любую частичку запаха! Ведь я же почти сразу после этого ушел в бар!» — думаю я.
Мысль о том, что это не мой запах, сразу отброшена прочь, потому что это мой запах. Самый мерзкий и неприятный. Самый родной и от этого ненавистный запах меня... который я ни с каким другим не спутаю.
Ещё примерно час я трачу на то, чтобы вновь покрыть стену реагентом, только теперь толстым слоем. Таким, чтобы тот точно не пропустил меня в самую глубь стен... вечно жаждущих тепла своих обитателей! Вечно голодных до тихих разговоров и мыслей.
Обычно, после подобного, уснуть получается только под утро, и это паршиво. Крайне.
Так случается и в этот раз. Это расстраивает меня. Я сплю всего несколько часов и просыпаюсь в неуютном сегодня. Всего пара часов сна и усталость расстраивают меня, потому что сегодня мне придется взять с собой не просто тележку, а целый рабочий стол. Это проблематично и тяжело. Это неудобно и привлекает много внимания своим внешним видом и габаритами. Но это того стоит! Взять с собой подобный стол значит, что мой счет пополнится на крупную сумму размером в имперлик. Такой приятный на ощупь и согревающий покрытую бетоном душу имперлик, который позволит расслабиться на некоторое время.
«Да... подобная работка подворачивается не часто и здесь стоит попотеть, чтобы получить достойную оплату достойного труда».
Приходится подбадривать себя. Я буквально заставляю искать положительные моменты, пока медленно, телом, полным усталости, спускаю рабочий стол, который тоже выглядит как ящик, вниз, на первый этаж, чтобы отправиться на работу.
Дорога по бетонным улицам превращается в представление «посмотри на меня», потому что каждый идущий навстречу и следом за мной внимательно смотрит за тем, как я толкаю рабочий стол. Они знают, что такие необходимы либо когда одна семья переезжает, либо когда одной семьи не становится.
«Большое количество вопросов и разговоров вызвало мое сегодняшнее появление», — думаю я, стараясь прикрыть не только лицо, но и всего себя укутать в серую мантию чистильщика.
Ситуация усугубляется в тот момент, когда одно из колес начинает мерзко скрипеть, привлекая ко мне все больше и больше взглядов.
Как только это происходит, я останавливаюсь. Обхожу со стороны. Открываю один из небольших ящичков и достаю оттуда баночку. Никто из ротозеев ничего не знает о содержимом. Понятно становится тогда, когда я смачно ляпаю пальцем зачерпнутое на каждое колесико. Как только это происходит, самые любопытные отмахиваются и продолжают свой путь.
«Интересно, если бы они знали о том, кто я такой на самом деле, они бы тоже стояли и наблюдали бы за процессом смазывания колес? — думаю я, убирая баночку обратно в ящичек и возвращаясь за держатели, упираясь в которые, толкаю рабочий стол, ящички которого забиты инструментами. — Или же в них бы сыграло чувство... самосохранения, и ни одна тварь не посмела бы посмотреть в мою сторону? — размышляю я, потихоньку преодолевая кварталы нашего бетонного района. — А ведь самое забавное заключается в том, что я запомнил лица каждого из зевак и, при большом желании, могу найти, выследить любого, и тогда... к сожалению, без особого распоряжения или без заказа я ничего не могу предпринять».
Полет фантазии прерван преданностью к делу и правилами, которые буквально вшиты в подкорку. Которые позволяют относиться к заказам как к самой неприятной части любимой работы.
«Я думал, что дорога не займет так много времени, — тяжело дыша, наконец нахожу необходимый мне дом, после чего начинаю зачитывать себе правила выполнения подобной работы. — Сначала убедиться в полном или частичном, но не мешающем выполнению, сборе заказа в одном месте. Для этого необходимо переодеться и прийти в облике, отличном от чистильщика. Самый простой способ: предстать доктором, офицером правопорядка, потерявшимся пьяным человеком из другого квартала. Таким, который уже не то чтобы стоять не может, который не понимает ни того, где находится, ни того, с кем общается».
Стоя около бетонного здания, я прицениваюсь, примеряюсь, рассчитываю то, каким образом лучше поступить.
«Сложность заключается в столе. Он совершенно необходим, но оставлять его на первом этаже — не дело. Оставить его на первом этаже — сообщить всем жителям дома о счастье или несчастье. Этого необходимо избегать до того момента, пока тела не будут переданы на разделку! — думаю я, смотря по сторонам и пытаясь найти укромное местечко для рабочего стола. — Вот за это я и ненавижу наш идеальный район. За всего один небольшой изъян, который не дает мне развернуться по-полной! Который не позволяет мне показать все, на что я способен! — думаю я, наблюдая только лишь прямые углы и стены, созерцая улицу, которая вместе с домами монолитным блоком внимательно наблюдает за моими дальнейшими действиями. — Стены есть стены... с какой стороны на них не посмотри», —думаю я и на несколько минут прячусь внутри рабочего стола, который так же представляет из себя ящик большого объёма.