Страница 11 из 94
Часть 3
Стук в дверь посреди ночи — плохой знак. Стук в дверь посреди ночи говорит о какой-то чрезвычайной ситуации. Стук в дверь посреди ночи в нашем квартале — это либо проверка правоохранительными органами, либо пожар. Стук в дверь посреди ночи в погребальном районе — сверхмера, которой редко пользуется кто-либо. Только в самых важных случаях. Только тогда, когда никакого другого варианта просто нет! Стук в дверь — редкое явление среди нашего бетонного, прекрасного и ужасного рая и ада в одном обличье.
Встаю. Медленно. Устало. Чувствуя боль в мышцах, двигаюсь по своему небольшому обиталищу, которое получилось избавить от собственного запаха. Иду неспешно. С чувством отвращения к тому человеку или к той живой сущности, которая посмела ворваться в мой сон.
Открываю дверь и чувствую, как не я, само тело, повинуясь каким-то странным импульсам, начинает двигаться быстро, ловко и, несмотря на боль, пластично. Первые несколько мгновений я вообще не могу понять происходящего, потому что не я, само тело уворачивается от очень быстрых ударов небольшими, но крепкими кулачками. Не я, что-то внутри меня, большое и всегда готовое к любой ситуации, правит мной, не давая пропустить ни единого удара.
Заявившийся ко мне в сером плаще человек, чьего лица я не вижу под банданой, завязанной по глаза, начинает пыхтеть. Я понимаю, что он не рассчитывал ни на что подобное. Удары становятся более изощренными, быстрыми и, не побоюсь подобного сравнения, остервенелыми. Внезапно я начинаю понимать, что, собственно, происходит, что делает мое тело и почему я чувствую так много боли от такого большого количества резких движений.
«Мозаика начинает складываться, — появляется мысль, и теперь я начинаю анализировать действия. — Получается, Фрейлина не просто так рассказывала мне о том, что это за ребенок и для чего он нужен, — мои движения становятся скупыми, резкими, словно энергосберегающими. — Значит, она и не планировала со мной рассчитываться... Думаю, у неё есть особенный план. Заключается он в том, чтобы нанять чистильщика для чистильщика... — вспоминаю о своих мечтах о красивой жизни в другом районе, под присмотром другой башни нашего города. — Что-то мне подсказывает, что все те имперлики, которые мне так щедро отсыпали, и тело пойдут в оплату вот этому ловкачу, который продолжает атаковать, — думаю я и тут же готов усмехнуться. — Вот только ты не знаешь, что пришел именно к Тихоне, потому что никто не знает, как Тихоня выглядит, из-за постоянно натянутых до самых глаз бандан у касты чистильщиков».
Дыхание пришедшего ко мне для выполнения чистки становится тяжелее. Он вдыхает свою закрывающую лицо повязку и уже жалеет о том, что в этот раз повязал её вокруг лица. Я это прекрасно вижу. Я сканирую это по капелькам пота, которые скопились на лбу. Я это чувствую, буквально улавливая те мысли, которые шумят в его голове! Я наслаждаюсь этим.
«К сожалению, информации из него вытянуть не получится. Наша каста не болтлива, — думаю я, потихоньку приступая к тому, чтобы просчитать один-единственный, буквально идеальный момент для удара в сонную артерию. — К еще большему сожалению, в живых его оставить тоже нельзя, потому что он пойдет по пятам. Он видел мое лицо и теперь не отстанет, потому что будет бояться пришествия чистильщика... Вдобавок ко всему, за мной могут прислать и Тень... Может быть, кого-нибудь еще! Все зависит от того, насколько Фрейлина хочет меня убрать... — мягкими взмахами начинаю отводить удары нападающего так, будто бы смахиваю пыль. — Глупость! Моя предыдущая мысль — глупость. Потому что она, Фрейлина, в любом случае добьется своего!.. Только если я не опережу… её».
Эта мысль мне и нравится, и не нравится одновременно. От этой мысли кожа на спине поднимается шубой и отвлекает от процесса защиты собственной жизни от происходящего в данный момент покушения. Этот миг становится той самой точкой невозврата, когда я принимаю решение. Окончательное и бесповоротное. Которое мне не нравится и нравится одновременно.
Наношу один удар. Легкий. Быстрый. В корне отличающийся от тех, которые пытается нанести мне пришедший чистильщик. Всего одно годами отработанное движение, и веки тотчас же схлопываются, доказывая прекращение существования одной человеческой мыслительной Вселенной. Всего один резкий выпад, сопровождающийся мыслью: «Всему-то вас надо учить», и ученик, приняв посмертный урок, падает ко мне на руки.
«Нет-нет-нет... ты не должен упасть на пол. Падение на пол создаст слишком много шума и разбудит кого-нибудь. А я этого не хочу, — думаю я, плавно опуская безжизненное тело вниз. — Может быть, сдаться? — появляется мысль в тот момент, когда мои руки освобождаются от тяжелого, совершенно расслабленного и от того неудобного груза. — Ведь на меня теперь будет объявлена охота. Причем, охота будет вестись постоянно до того момента, пока не поймают, — сонливости больше нет, лишь только рассуждения о том, как поступить. — Или нет, я могу попробовать что-то изменить! Раз уж я теперь все равно что мертв, то и соблюдать правила нет никакого смысла, — на лице появляется улыбка. — Возможно, в этом и заключается мое предназначение. Такое, совершенно простое, можно сказать, однобокое и в то же время прекрасное... — я понимаю, что теперь у меня есть немного времени, чтобы сбежать и подготовиться до прихода следующего чистильщика. — Или я могу дать себе куда большую фору?» — появляется мысль, а вместе с ней и улыбка на моем лице.
Выхожу в коридор дома. Смотрю по сторонам. Я знаю, что где-то неподалеку стоит ящик, который один в один похож на мой. Я знаю, что он должен быть, но его нет. Это странно. Потихоньку, на цыпочках, проскакиваю в одну сторону коридора, затем в другую — пусто. Пожимаю плечами и решаю быстро проскочить по этажам. Нахожу ящик в самом низу. Он неплохо спрятан за входной дверью подъезда. Плюс, я ошибся, полагая, что у него точно такой же ящик, как у меня. Этот несколько отличается. Как минимум он приятного темно-серого цвета, который идеально подходит под цвет стен нашего города, в связи с чем гарантированно практически полностью сливается с окружением. Второе большое отличие — наличие у этого ящика плотных пружин под колесиками и очень любопытного механизма, напоминающего открывашку с направляющим уголком, на обеих сторонах которого присовокуплены плотные резиновые прокладки.
«Интересно... — я еще раз внимательно смотрю на найденный ящик и вижу что-то, напоминающее ручку или рычаг. — Получается, эта штука может легко подниматься по лестнице сама? Или спускаться с нее?! — я фыркаю от собственной глупости. — В любом случае, чистильщик участвует в процессе».
До меня наконец доходит точное устройство, которое заключается в следующем: подходя к лестнице, необходимо потянуть за рычаг. Уголок выдвигается вперед, им можно зацепиться за ступеньку, а потом потянуть на себя ящик. Таким образом, он поднимается на одну-вторую-третью ступеньку без шума. При этом, если толкнуть рычаг от себя, то все тот же уголок спускается вниз, фиксируется и потом опускетл ящик. Все это очень удобно, единственное, немного медленно. Но если вспомнить, что каждый ящик тяжелый, как перманентное настроение бывшей девушки или жены, можно заключить следующее: неплохое приспособление в том случае, если приходится работать с жирдяями.
Забрав ящик с первого этажа и подняв его домой по старинке, чтобы сэкономить время, я начинаю размышлять над тем, как я должен поступить. Точнее, к этому моменту я уже точно знаю, что надо валить. Как можно скорее! Еще я для себя определяю цель: как минимум пообщаться с Ладимиром Невицким, как максимум — отомстить в первую очередь Фрейлине, а потом уже ему… или наоборот… в зависимости от обстоятельств… Или не мстить кому-то одному — тому, кто ни в чем не виновен.