Страница 25 из 26
На его плечо, мягко, аккуратно опускается совершенно холодная ладонь. Небольшая, сильная, властная ладонь впивается ногтями в поврежденную пламенем плоть и одним резким движением разворачивает инквизитора, чтобы посмотреть ему в глаза. Маленькая фигурка способна не только на это.
— Но я не… — хочет сказать инквизитор, сердце которого подскакивает к горлу, мысли перепутываются, а решимость испаряется, превратившись в наваждение.
— Я тебя люблю… ты слышишь? — спрашивает Мора, смотря инквизитору в глаза. — Ты молодец! Ты прекрасно справился с поставленной задачей! — она улыбается, с упоением всматриваясь в охваченные страхом глаза инквизитора. — Ты знаешь, кто я такая на самом деле? — спрашивает она.
— Ты дьяволица! Ты сам Дьявол! — инквизитор называет его по имени, и внезапно ему становится легче.
— Не-е-ет, — поёт Мора. — Я, всего лишь Черная смерть — легко говорит она и смотрит инквизитору в лицо. — И я люблю тебя, мой святой отец!
— Сгинь… мразь! — рычит инквизитор и с протянутой рукой шагает вглубь полыхающего инферно, раскрывшегося посреди бывшего дома святого духа.
— Как грубо… — она улыбается и танцует вокруг своего возлюбленного — Но мне это нравится, — на её лице улыбка, в голосе упоение и счастье. — Мой хороший… мой дорогой инквизитор! Мой самый лучший из всех святых, — в словах чистейшие издевка и глумление.
Инквизитор размахивает длинными узловатыми руками в попытках поймать девушку, которая оказалась не той, кем казалась. Он думает лишь о том, как вонзит пораженные болезнью большие пальцы в глазницы, чтобы выдавить прекрасные разные глаза. Бывший святой видит перед собой прекрасную пару из одного свадебно-белого, второго — угольно-черного глаза, и следует за ними, продолжая танцевать в языках бессильного пламени. Через несколько минут его тело устает, и он складывается на своих лодыжках в позе глубочайшей печали.
— Ну что же ты, мой хороший, — произносит Мора. — Смотри, ты больше не болен, — она проводит своей рукой по его голове, и в следующий миг черные пятна исчезают. — А теперь вернем твоему лицу прежнее состояние, — Мора наклоняется и касается холодными губами порвавшейся кожи, чтобы через секунду наблюдать острые черты лица своего любимого. — Тебе не страшен огонь, тебе больше не страшен Судный день, теперь ты один из нас и ты со мной, мой хороший, — девичий приятный голос будоражит кровь инквизитора, жадно раздувающего легкие по-прежнему столь необходимым кислородом.
— Нет… — рычит он. — Я не твой! Я твоим не был! И не стану твоим! — он медленно поднимается с колен и расправляется в свой чудовищный рост. — Молитва тебе не страшна, как не страшен и святой дух… — он смотрит на девушку, которая улыбается и посылает ему воздушные поцелуи, после чего переводит взгляд на огромный, пылающий символ своей веры, который с трудом сохраняет равновесие на изрядно обуглившемся основании. Дальше, без лишних слов, читая литургию, он направляется к кресту. Мора с интересом наблюдает за своим возлюбленным, пытаясь понять, что же будет дальше.
— Глупенький, — пропевает она. — Теперь мы будем вместе! Вдвоем… и навсегда… — на её лице самоуверенная улыбка.
— Нет — теперь смеется инквизитор, положив руку на дерево, охваченное бессильным огнем. — Я отправляюсь в ад. Думаю, там мы с тобой и увидимся… когда-нибудь.
— Стой! — кричит она, внезапно осознав, что будет дальше. — Не глупи! Не надо! — она не могла предвидеть того, что случится через миг.
Мора оседает на пылающий пол и закатывается в рыданиях. Она осыпает себя проклятиями за то, что не успела дать ему абсолютное бессмертие.
— Ну что… проводи меня, — говорит инквизитор, положив ей руку на плечо. — Проводи меня на Страшный суд за все мои грехи, — он смеется, он глумится над Черной смертью.
— Зачем ты опрокинул на себя распятие? — спрашивает Мора сквозь плач.
— Чтобы не быть твоим.
Холод и сталь в голосе инквизитора заставляет её подняться с пола, взять его за руку и выполнить свой долг. Ангел смерти ведет своего возлюбленного мимо его раздавленного тела, и вместе они покидают этот свет и пылающий храм.