Инквизитор и чума

Глава 1

«Я слышал, что в отместку за действия инквизиции ведьмы позвали на помощь Черную смерть».

Вода капает с прохудившейся крыши дома уже давно ослепшего плотника. Его дни сочтены. В комнате неприятно пахнет. Голос его не умолкает, пребывая то в шепчущем бреду, то в крике боли, то в смехе безумца. Хозяин старого дома лежит на кровати в порванной одежде. Посреди комнаты растянута сильно поврежденная сеть для ловли рыбы. Работа по починке не закончена из-за плохого состояния старого слепого плотника. Подшивание рыболовных снастей — его единственный способ заработать немного денег, чтобы не сдохнуть от голода. Сам же старик выглядит гораздо хуже, нежели его незаконченная работа. Большие черные круги под глазами, исхудавшее тело, покрытое черными пятнами, собственноручно порванная в лихорадке, пропотевшая одежда.

Дверь его дома открывается, сопровождаемая шепотом приглушенного голоса. Нараспев читается странная, страшная, заунывная молитва. Сначала в помещение проникает длинный нос, за которым следует высокий человек в черном кожаном костюме. Треск его одежды приглушает и без того сдавленный маской голос. Он идет вперед, туда, где лежит и своим бредом старательно хватается за последние моменты жизни слепой плотник. Обувь посетителя подкованными каблуками стучит по деревянному полу. В одной его руке длинная палка, которую он держит перед собой, как будто бы это шпага. Во второй — двухъярусный сосуд наподобие стеклянной лампы, внутри которого внизу медленно горит смола, и от этого в сторону падает длинная тень. На верхней части этой лампы тлеют разогреваемые огнем душистые листики и травы, отгоняя зловоние.

Вслед за первым в здание заходят еще двое. Мелкие, но очень широкие в плечах фигуры движутся увереннее первой. Маски на их лицах отличаются от той, которая плотно сидит на лице впереди идущего, формой носа. У этих двоих они не такие длинные и не такие узкие. Как только двое широких мужчин заходят в помещение, стены начинают жадно поглощать ставший громким звук шагов трех пар ног.

— Можно сказать, Черная смерть уже забрала его, — приглушенный голос громко звучит из-под первой маски. — Выносите его, и в кучу!

— Но он же еще жив! — восклицает в ответ один из широкоплечих.

— Жизнь одного не стоит жизни тысячи… Тем более жизнь того, от кого отвернулся Бог, — резко, нервно, гневно отвечает все тот же первый.

Двое подходят к слепому плотнику, берут его за руки и за ноги и выносят из дома. В помещении остается все тот же высокий мужчина в тонкоклювой маске. Он подходит к столу и ставит свою странную лампу на него. Рядом, все к тому же столу, он прислоняет свою палку. Рука, в которой была лампа, ныряет в длинный кожаный сапог и достает оттуда кусочек мела. Фигура в кожаном одеянии подходит к каждой из стен и пишет на ней следующее и в следующем порядке в форме перевернутого треугольника:

ABRACADABRA

ABRACADABR

ABRACADAB

ABRACADA

ABRACAD

ABRACA

ABRAC

ABRA

ABR

AB

A

Потом обводит появившуюся фигуру контуром и, используя получившийся символ как вершину, опускает вниз рисунок витиеватого креста. То же самое человек в странном костюме повторяет с полом и потолком. Закончив приготовления, он прячет кусочек мела обратно в сапог, а из другого достает сверток алой ткани. Разворачивает, стелет его около окна и становится на колени. Через секунду по-прежнему зловонное место наполняет приглушенная молитва.

Человек заканчивает длинную песнь. Поднимается с колен, крестится. Собирает с пола алую подстилку, ловкими движениями укладывает в прежний свёрток и вновь прячет в сапог. Последний раз внимательно осматривает помещение, подходит к столу, забирает свои вещи и выходит прочь.

Его встречает душная ночь. До этого момента он не замечал, как скопившийся в обуви пот чавкает на каждый шаг. Только теперь он начал чувствовать, как сложно дышать в покрывшем всю голову уборе. Единственное, что остаётся ему неясным, — неизменная прозрачность стёкол очков.

«Наверное, Господь следит за тем, чтобы мы могли видеть зло», — проскакивает мысль в разуме, уставшем от повсеместно бушующего безумия.

Он смотрит вперёд. Где-то там он видит тех двоих, которые несут тело ещё живого, но уже мертвеца. Человек в чёрном костюме знает направление, в котором движутся его подопечные. Он сам сейчас пойдёт в ту же сторону.

Перед глазами его вчерашний, похожий на позавчерашний и на несколько других минувших дней день. Там же мрачное и безрадостное предвкушение сегодняшнего ближайшего будущего.

«Боже! Я хочу избавиться от этой маски и вдохнуть свежий воздух! Я так хочу дышать свежестью, без примесей сушеных трав», — проносится в его голове за миг до первого шага по пути к той самой куче, в которую несут слепого старика плотника.

И он идёт, смотрит на темные пустынные улицы. Иногда окна домов раскрываются настежь, и оттуда вырываются блюющие, кричащие, искривлённые и измученные страшной болезнью. Человек в чёрном жаропрочном костюме старается запомнить улицу, дом, этаж и мысленно повторяет:

«Двадцатый дом на запад от кучи, второй этаж… семнадцатый… Из тринадцатого дома слышны крики и стоны… на рассвете сюда надо прийти в первую очередь. И даже если будут выжившие, их надо бросить в основание новой кучи. Только так, Боже… только так».

Проходит минут пять, может быть, десять, и этот высокий человек выходит на просторную площадь. В самом её центре огромная статуя сына Божьего. Каменное изваяние нежно смотрит перед собой и устремляется туда, где днём можно рассмотреть линию горизонта. Вокруг горят огни в фонарных лампах, факела и небольшие локальные костры. Пахнет мятой, ромашкой, полынью и другими травами. Дым поднимается вверх длинными струйками белого отчаяния. Со всех сторон сюда стекаются люди в страшных носатых масках и чёрной тугой и скрипящей коже.

Высокий человек, с остроносым головным убором, надетым на всю голову, окидывает взглядом две холодящих душу достопримечательности. Одна располагается под ногами истинного носителя божественного слова. Это куча почерневших зловонных трупов и ещё живых мертвых.

Вторая привлекающая к себе внимание особенность площади аккурат напротив, под нежным отеческим взглядом каменного великана. Это три креста, основанием которых является кострище. Позади расположена кованая клетка, внутри которой лежат три связанных женщины. Рты их закрыты кляпами, а глаза лишены возможности видеть при помощи плотных чёрных тряпок. Высокий мужчина смотрит на них и знает, что будет дальше… Он знает свои обязанности так же хорошо, как знает единственную, по его мнению, достойную внимания книгу.

Мелкий мерзкий дождь сочится с темного неба, стучит по кровлям зданий, стекает в ливневки, унося с собой пыль и мелкий мусор. Маленькие капли стучат по скрипящим костюмам, лужи хлюпают под ногами. Погода должна даровать прохладу, но вместо этого лишь душит жаркой баней с раскаленными углями и высокой влажностью в воздухе.

«Алхимик из Константинополя предупреждал, что смертельная хворь в такую погоду набрасывается на жертву куда более охотно, нежели в зимнее время. Чтобы не заразиться, мы обязаны быть облачены в эти тяжелые костюмы», — думает он, ощущая всю тяжесть грубой свиной кожи.

Из-за угла слышится надрывный, но в тот же миг приглушенный звук ноющих кошек. Спустя несколько секунд появляется человек в практически алом одеянии. На его лице легкая маска без клюва из плотной ткани. Глаза его не защищены, на руках легкие тканевые перчатки. В одной ладони он держит большой, шевелящийся и громко стонущий детскими криками мешок. Он подходит к высокому мужчине. Тяжело опускает на землю тяжелый, хаотично движущийся сосуд из материи.