Терма

— Эй! Эй, Краска! — кричу я, стараясь пересилить ветер. — Краска, как ты там?

— Норм! Пока что тепло! — издалека доносится голос моей молоденькой подруги.

— Спускайся вниз, становится слишком опасно! — кричу я, чувствуя, как наш вагончик из стороны в сторону бьет ветер.

— Норм! Ещё минута! Иначе через пятнадцать минут надо будет повторять! — кричит она.

— Давай! И надо отъехать. К нам приближается центр бури! — говорю я, внимательно изучая показатели с мониторов, которыми увешаны стены. Я наблюдаю за графиками, ломаными линиями, числами и шкалами с обозначениями.

— Норм! Щас! — кричит Краска, оставаясь на поверхности нашей экспедиционной капсулы. Слышу несколько жестких ударов. Несколько секунд тишины. Ещё два удара от падения молотка на пол.

— Жми! — ее голос на секунду становится четким и громким. Я поворачиваю ключ зажигания, и через пару секунд, задрожав, наш модуль срывается с места. Краска вернула антенну на место, и благодаря этому мы можем продолжить путь обратно на базу.

— Чего ты таким осторожным стал? — спрашивает она, смеясь и подходя ко мне. — Такое ощущение, будто бы тебя цапнула муха-ссыкуха. А? — она задорно смеётся, а подойдя, кладёт мне руки на плечи.

— Вот! — показываю ей браслет на руке. — Тепло заканчивается. Мне нужно зарядить аккумуляторы шмоток и поесть.

— Эй! Беру свои слова обратно... Ты как всегда перегибаешь палку! — говорит она, присаживаясь в кресло второго пилота и опутывая себя крестом ремней безопасности, надевая сверху раму, как на аттракционах в парке развлечений.

— Да... Только это послужило поводом к тому, чтобы подогнать тебя. Плюс буря мощная. Боюсь, она может занести нас, — говорю я, изредка посматривая на плотно сидящий термокостюм Краски. — Мне бы такой... Тогда было бы проще работать. А так...

— Что «так»? — спрашивает она, мило улыбнувшись мне.

— Мне болты и гайки придется собирать несколько лет на самых больших и самых удачно расположенных свалках, — пожимаю плечами я и ещё раз запускаю щупальце своего взгляда прогуляться по Краске. — Вот «так» мне придётся расплачиваться за подобный костюм. Ибо ни болтов, ни гаек у меня обычно нет. Всё уходит на пожрать и поспать. На большее, что самое скверное, не хватает, — вздыхаю со всеобъемлющей грустью.

— Да ладно тебе! — весело заявляет Краска. — Всё образуется. Работай — и всё будет!

— Я водителем сколько лет батрачу? Вот как ты думаешь? — мой хриплый голос всегда звучит как перфоратор.

— Лет... Не знаю... Шесть... Ведь ты действительно хорош в своём деле! — теперь Краска смотрит на меня и взвешивает мои морщины, повадки, мешки под глазами. — Ну... Не больше десяти, — в итоге заявляет она.

— Почти, — хмыкаю я.

— Угадала? — спрашивает она с широкой улыбкой на лице.

— Почти, — монотонно отвечаю я, не сводя взгляда с дороги.

— А можно точнее? — в её голосе азарт.

— Двадцать, — холодно отвечаю я и поворачиваю голову, чтобы увидеть её реакцию.

— Да ладно?! — голос звучит ниже от шока. — Ты уже двадцать лет гоняешь этот танк?

— Не только этот. Ну, а так — да... Наверное, даже больше двадцати лет, — я пожимаю плечами и самостоятельно удерживаю управление, не позволяя нашей капсуле соскользнуть с намеченного пути.

— А сколько тебе? — спрашивает она, по-прежнему не помогая мне в управлении.

— Достаточно, чтобы сказать тебе о том, что мне нужна помощь. Рули давай! — вот что я отвечаю, ощущая усталость в руках. — Краска, мы попали в лютую метель. Давно таких не было. И, поверь, нам придётся несладко!

— Да ладно! Я же успела вернуть антенну на место! — весело пожимает плечами она. — К тому же наш улов стоит того, чтобы везти его до оплота.

— Аккумуляторы, фильтры для каких-то больших производственных машин и большое количество инструментов, — перечисляю я, пытаясь вспомнить всё найденное нами. — Может быть, с такого большого и жирнючего улова мне упадёт премия в виде отличного термоизоляционного костюма!

— Могу лишь пообещать тебе часть своей выручки, — беззаботно говорит она. — У меня ведь есть такой! А поскольку у меня большие на тебя планы, старичок, то ты нужен мне на все триста шестьдесят, двадцать четыре на семь. И, кстати! — она отстегивается, поднимается с места и идёт к своей сумке, откуда достаёт что-то шелестящее. — На! — она занимает своё место за управлением и одной рукой передает мне что-то странное, в тонкой непонятной упаковке. — На, ешь! Я подержу!

— А что это? — вращаю я в руке это нечто.

— Это батончик. В прошлом году была в экспедиции, и мы нашли остатки завода по производству всяких батончиков. Мы сначала пробовали их только с поверхности. Но они были замёрзшими — ни о чем, а потом, когда оттаяли, вот тут начался кайф! Вот с той поездки я и отбила себе такую чудную-чудность! — слегка пошло она проводит руками вдоль всего тела и извивается при этом. — А, и вот таких ништяков умудрилась дёрнуть пару ящиков. В каждую вылазку беру один. Называются «Сникерс»! Сладко! Неплохо восстанавливает тепло.

— Ой! — вскрикиваю я. — Челюсти свело!

— А-ха-ха-ха! — Краска смеётся надо мной. — Такая же херня и у меня случилась, когда я в первый раз тёпленький пробовала!

«А смех-то у неё звонкий, задорный!» — думаю я.

— Ладно, хватит лясы точить! — немного посерьёзнев после рывка нашей капсулы, говорю я. — За батончик спасибо! Действительно очень вкусно! — откусив второй раз, добавляю я. — Но помощь мне сейчас не помешает! — капсулу начинает трясти и раскачивать. — Так что, пожалуйста, штурвал в руки и помогай рулить. Иначе когда-нибудь мы станем добычей других, таких же, как и мы, коллекционеров!

* * *

Краска, осознавая тяжесть нашего положения, предпочла заняться делом. Дальше мы провели несколько напряжённых часов, в которых наблюдали за следующим: линия пути по нашему навигатору, полоса заряда батареи нашего средства передвижения, личные индикаторы тепла. Все эти показатели были жизненно необходимы. Каждый из них в равной степени означал и наличие жизни, и её отсутствие.

— А ты застал время до термогена? — спросила меня Краска после того, как мы покинули эпицентр снежной бури.

— В смысле, то время, когда всё то, что мы сейчас собираем, работало и функционировало в нормальном режиме? — спросил я, позволяя себе немного расслабиться. Всё же, не в первый и не в последний раз выбираюсь из бури. Опыт, как-никак.

— Ну да! Мне девятнадцать, и весь окружающий мир, насколько я чувствую, не такой, каким он был раньше! И не таким, каким он станет впоследствии. А ты застал прошлое таким... работающим, короче? — в голосе Краски звучало любопытство, интересным образом смешанное с грустью.

— Нет... И, знаешь, мне не интересно, — ответил я, удерживая внезапно начавший прыгать из стороны в сторону штурвал нашей капсулы. — Я живу сегодняшним днём. Прошлые дни меня мало волнуют.

— Фу! Скучный старикан! — фыркнула Краска и ухмыльнулась. А я ухмыльнулся от того, что ухмыльнулась она.

Ветер завывал и бросал нашу капсулу из стороны в сторону. Мы боролись с обстоятельствами, в которые попали: с уменьшающимся теплом и с обычной усталостью, что имела свойство накапливаться. Мы сидели, молчали и лишь изредка проговаривали короткие фразы о том, что устали руки, затекла спина или ноги, и о том, что одному из нас необходимо принять всё управление на себя, чтобы другой имел возможность пару минут размяться и потянуться. Таким образом через несколько часов навигатор вывел нас к огромным воротам в скале. Это и было местом дислокации одного из оставшихся исследовательских комплексов.