Терма

— Дай-ка я… А то мне задолбалось, что ты связки напрягаешь, — сказал он. и голос его был таким, словно в горло был вмонтирован стальной клапан, создающий сильный хрип. — Дорогие наши друзья, дни вашей славы подошли к концу, так же как и наше стремление создать идеальное общество на базе станции «Механика». В связи с этим спускайтесь в сопровождении вот этих замечательных людей в черном, которым совершенно все равно, кому служить, до того момента, пока они получают свои метизы, и до того момента, пока у них есть вкусный обед. При этом, мое уважение, при всем своем кочевническом образе восприятия руководства, они стараются избегать лишних жертв и мокрухи, прекрасно понимая, что люди — это трудновосполнимый ресурс нашей суровой действительности.

— Вот только это не особо останавливало вас в желании подорвать всех к чертям, — буркнул я. — Извращенная логика получается.

— Пусть так, но у вас же получилось переломить и логику, и стремление, и даже выжить после наших, пускай не очень стремительных, но все же попыток угробить вас, — он учтиво кивнул. — Да и Нейман, при всех своих возможностях, не стал убивать нашего брата. Потрепал, конечно, знатно, но насколько я могу заключить, все восстановимо.

— Не понимаю я вас, — честно сказал я.

— А и не надо понимать, — ответил мужчина. — Если что-то поменяется к лучшему, значит, та жесть, на которую мы пошли, была не до конца провальной. Значит, если мы сами не смогли по своим меркам построить идеальное общество, это сделает кто-то другой и сделает это так, как посчитает нужным. Это забавно, но это суровая истина, — он посмотрел на меня. — Все зависит от подхода к построению общества, — он пожал плечами. — В любом случае, в этом уже нет никакого смысла. Вы смогли сломить нас. Сам не понимаю, как вам это удалось сделать, но раз получилось, значит этому суждено было случиться.

— Постойте! — попытался воскликнуть один из подставных правителей, но его быстро осадили словами: «Не возникай!», причем ни кто-то там, а появившийся из вынесенных мной и Краской дверей Нэк.

— Я так и знал, что у вас тут происходит что-то крайне интересное, — сказал он, и вслед за ним на мостик зашла валькирия. — А ты знаешь, что без спроса перепиливать исходный код чужих изобретений — это неучтиво и даже плохо?! — спросил он и посмотрел на меня, а после того, как увидел мое выражение лица, добавил: — Ну да, ну да… пошел я нахер!

— А где наши друзья с «Зеленки»? — спросила Краска, обняв Валькирию.

— Занимаются фильтрами, и, кстати, нам бы поспешить со всеми вот этими вашими замутами и приступить к работе, — сказала Христ, после чего с нежностью и уважением посмотрела на меня. — Так что мы вам тут немного поможем с вашей кашкой, и давайте уже будем переходить к той части, в которой все жили долго и счастливо и вернули планету к первоначальному виду, а?

В этот момент все те, кто хотел остаться управленцами, но уже не мог, смирились с ролями и спустились вниз, к нам. Так начались переговоры, которые, в большинстве своем, приняли форму взаимных претензий. Все стало только хуже, когда Нейман привел Викторию и несколько остальных, кто возглавлял ИЛ до этого, но спустя несколько часов был достигнут консенсус, согласно которому всех, кто заслуживал наказание, отправили на наказание. При этом никто особо не сопротивлялся и, даже наоборот, принимал свою участь как должное, как часть своего уникального пути. Для меня, привыкшего работать либо против пиратов, либо с какими-нибудь претенциозными ослами, подобное было удивительным, но я искренне радовался подобному ходу событий.

«Ну вот и славненько, что теперь мы разбираемся с проблемой как цивилизованные люди, а не как две касты, которым принципиально доказать отсутствие правоты второй», — подумал я, когда все разговоры подошли к концу.

Также в ходе второго за последнее время переворота было принято решение добавить к основному составу управленцев Вектора, который, пускай и ничего не делал, будучи под управлением сепаратистов, хорошо себя зарекомендовал. Как оказалось, именно он выбивал лояльное отношение к бывшим руководителям. Помимо этого, он занимался всеми организационными вопросами станции. За время его вынужденной службы на Скала не пострадало ни одного сотрудника и, в принципе, практически все проводимые работы были оптимизированы на сто пятьдесят процентов. Можно сказать, что он работал из тени и всеми силами помогал всем не допускать никаких ошибок.

В связи с перестановками было принято следующее решение: разделить руководство на две части и в большинстве своем убрать барьер между обычными сотрудниками и служителями лаборатории. Было видно, что Виктория не испытывала особого энтузиазма по поводу новых правил, но и не сопротивлялась. Она сказала примерно следующее: «Пусть будет так, если это действительно поможет нашей станции». Помимо всего перечисленного, было решено отбросить в стороны разногласия, в связи с чем несколько человек из столовой также присоединились к новому управлению, остальные же были направлены на новые рабочие места, согласно навыкам и предпочтениям.

— Нам нет никакого смысла пренебрегать рабочими силами, — сказала Виктория. — Согласно этому, я считаю нужным запомнить этот прецедент в назидание, в урок и больше не повторять подобного безобразия, — услышав это, я понял, что уважаю эту женщину, чье лицо было сильно избитым и чья фигура сильно отличалась от той, которую мы с Краской наблюдали при найме на работу на ИЛ. — Так что каждый будет заниматься своим делом, и с этого момента предлагаю стараться общаться друг с другом, планомерно стирая грань между исследователями и рабочими. Думаю, всем нам есть чему поучиться друг у друга! — сказала она. — Для меня подобное будет чем-то странным и далеким, но я надеюсь на светлое будущее в теплом мире и ради этого переступаю через свои консервативные взгляды, — она показывала себя эталоном понимания и стремления.

Тогда я еще подумал: «Вот интересно, а с чего бы столь гордой женщине говорить нечто столь правильное и стирающее то воспоминание, которое рассказывало о её упёртости?»

Как оказалось позже, и об этом мне рассказал Нейман она все время заключения провела в одной изолированной ячейке с самой обычной торговкой с рынка, которой крайне не понравился новый режим и которую закрыли из-за конфликта с руководством.

Короче, я был впечатлён тем, на какой уровень вышло человечество. Да, оно не могло пребывать в вечном балансе. Не бывает такого, чтобы все, поголовно, были довольны и наслаждались тем, как все складывается. Не бывает такого, чтобы все как один обдумывали: «Это ещё ничего! Ведь могло бы быть и гораздо хуже», особенно подобное заметно тогда, когда есть неравенство, и тогда, следуя по извечному пути зависти, один-два-три-десяток человек собьются в один костяк в поисках справедливости! А ведь справедливость, на самом деле, под носом! И заключалась она в том, сколько времени было потрачено на получение того или иногда результата! И я не стал бы оспаривать предрасположенности и прочую херотень, это есть! Никто не спорит! Но это жизнь... и если в одном месте переизбыток, то в другом будет дефицит... и об этом дефиците принято забывать. Как и в этот раз, с этой непомерно жёсткой диктатурой хитрожопых сотрудников, которым поперёк горла была каста лаборантов и исследователей...

Но я был рад тому, как все закончилось. Был рад, потому что человечество, спустя столько лет своей истории, научилось принимать свой проигрыш совершенно спокойно, обдуманно и без агрессии. Более того, вынося урок из сложившихся обстоятельств и убирая свои же грабли в садовый шкаф, а не оставляя для потомков или для себя же, но чуть-чуть попозже.