Превенция

– Да.

– Я, конечно, не эксперт, – иронично начал он, – но, по всей видимости, когда ели песок, сидя в мокрых штанах посреди площадки. Каждый весел по-своему, их радость – поесть песка, а наша – спасти очередную заблудшую душу. Хочешь, могу всю дорогу тебе анекдоты рассказывать, но истинного наслаждения ты от этого не получишь, чего уж говорить о настоящем веселье.

Я грустно вздохнул.

– Не переживай, философ, на меня этот вид, – он покрутил указательным пальцем в воздухе, как бы указывая на окружение, – тоже неблаготворно влияет. Всё серое, хоть глаза коли, невозможно. А самое ужасное, – Серёга с улыбкой взглянул на меня, – когда эти девятиэтажные бетонные гробы выкрашивают в весёлые цвета: в оранжевый, зелёный, даже розовый, ты представь себе, розовый! Это как на кучу навоза ленточку повязать – вроде красиво, но это всё равно навоз.

– С людьми это так же работает, – улыбнулся я.

Мы повернули за угол дома и прошли в арку, соединяющую корпуса. Серёга позвенел ключами, ловко перебросив их в руке, нажал на кнопку, и его чёрная иномарка, припаркованная рядом с цветущим кустарником недалеко от арки, отозвалась характерным писком, ознаменовавшим снятие сигнализации.

– Карета подана, – сказал он, вытянув руку в сторону машины, – только для весёлых господ, грустным личностям посадка запрещена.

Благодаря дорогому освежителю в салоне пахло кофе, у меня, ничего не евшего со вчерашнего вечера, даже немного разыгрался аппетит. Мы ехали через окружную дорогу, не проезжая центр города, поэтому мрачные пейзажи серых многоэтажных домов сменились жуткими пейзажами частных деревянных домиков, построенных ещё в середине двадцатого века. Некоторые из их владельцев продавали свои владения с потрохами и перебирались в город, на таких участках обычно всё разрушалось, старые постройки сравнивались с землёй, а на их месте вырастали красивые двухэтажные дачи.

Я откинулся на сидение и, наклонив голову набок, уставился на пасмурное небо.

– Дождь что ли пойдёт… – вслух говорил водитель. – Да нет, не должен пойти, ещё выглянет солнышко сегодня.

– А я окно в комнате не закрыл. Чуть прикрыл, чтобы не дуло, пока сплю, а закрыть перед уходом забыл. У меня там книги на столе…

Сегодняшняя поездка начиналась особенно скучно, настолько, что в какой-то момент я желал вернуться к той бесполезной работе, в которой варился всю бессонную ночь. Наконец, мы подъехали к дому Кати; в отличие от моего, он был построен намного позже, имел красивый буро-рыжий цвет, да и окружающая его инфраструктура была куда приятнее глазу, нежели та, что жутко обрамляла мой мрачный район.

Серёга припарковался напротив подъезда, мы вылезли, не спеша подошли к дверям и набрали на домофоне номер квартиры. Она ответила спустя пару секунд и открыла нам дверь. Квартира Кати располагалась на седьмом этаже, слева от лифта. Хозяйка – высокая остроносая брюнетка – встретила нас в домашнем халате и тапочках, что меня немного смутило, так как, приглашая гостей к себе, я всегда считал своим долгом одеться подобающе, поэтому столь вольный стиль Кати не давал мне покоя на протяжении всего нашего пребывания у неё.

– Проходите в гостиную, – сказала она, махнув рукой в сторону большой комнаты, а сама скрылась за дверями кухни.

– Гостиную… – качнул головой Серёга, входя в комнату, – понял? Гостиную!

– А что не так? – удивился я.

– Не люблю, когда зал гостиной называют.

– Тоже мне зал, – послышался хозяйский голос сзади. – Залы в замках, а у меня тут места меньше чем в келье4.

Катя вошла в комнату с чашкой чая в руках и направилась к белому письменному столу, что незаметно стоял в углу комнаты, спрятавшись от нас за плотными листьями папоротника, развалившегося в своём бледном горшке на красивой железной подставке. Серёга плюхнулся на диван, закинув ногу на ногу, и вальяжно положил руку на подлокотник, я же присел против него на кресло. Хозяйка взяла со стола небольшой лист бумаги, сложенный пополам, и протянула Серёге, тот с неподдельным интересом схватил его, словно долгожданный подарок, развернул и принялся рассматривать.

– Отец только это нашёл, – сказала Катя. – Больше просить не буду, и так все чёрные из отдела в курсе, что я копаю.

– Семёновка, – задумчиво проговорил Серёга, подняв на неё глаза. – Это, собственно, где?

– Шестьдесят километров за город, – ответила она. – Ты меня не слушаешь?

– Слушаю. – Он вновь опустил взгляд в листок.

– Вы с Андреем будете встречаться сегодня?

– С чего это?

– Да брось, я же знаю, что ему уже обо всём известно, вы же… прокажённого хотите потревожить, они там каждого на карандаше держат.

– Ну, может быть. Мы вообще не планировали, но он сам намекнул, что нужно переговорить.

– Узнайте, будут ли они что-то предпринимать.

– Предпринимать? – удивлённо переспросил я.

– Касательно Смольникова, – ответила Катя, указав на лист, что сейчас так придирчиво изучал Серёга. – Мы начали старое ворошить, теперь я боюсь, что и они за него возьмутся.

– Это не мы начали, это он свои книги продавать начал, – вмешался в разговор Серёга.

– Когда, сто лет тому назад? Скажу тебе честно, – говорила она с каким-то сожалением в голосе, – я вообще вас не понимаю. Ну издал он книгу без одной главы, значит, изъяли вовремя, зачем он вам сейчас-то понадобился? Тем более время такое, все постмодернисты, нонконформисты… все гонятся за какой-то дешёвой концептуальностью. Сейчас какой-нибудь новый Смольников нарочно выпустит книгу со странным оглавлением, и что, тоже расследование начнёшь?

– Начну.

– Признайся, ты перед старшими выслужиться хочешь? Или просто встретил похожий случай с пропавшей главой, как тогда в институте, оттого и загорелся?

– Цель не важна, наслаждаюсь процессом. Ничего личного, ты просто представь, – отвечал он, складывая лист в несколько раз и пряча его в карман своей кожаной куртки, – сидит этот Смольников сейчас в своей Семёновке, пишет новый роман с концептуальным названием, скажем, «Похлёбка души», и соединяет в своих деепричастных оборотах то, что никогда не должно было соединиться. А потом читает его какой-нибудь доярке в сарае, доходит до самого пикантного момента, а доярка раз – и кони двинула! А всё почему? Потому что мы вовремя не вмешались и превентивные меры не осуществили, – чеканил он, тыкая указательным пальцем в подлокотник. – Если мы не будем по первому сигналу решать проблему, то какой от нас толк?

– Андрей так же начинал, – обиделась она, – пока эти превентивные меры не стали осуществляться чересчур настойчиво… и вы тоже туда метите? Чего тянуть-то, признайте Смольникова вдвойне прокажённым и задушите, пока спит, возни меньше.

– Ну, раз ты сказала, – улыбнулся Серёга. – Мы считаем своим долгом своевременно пополнять справочник свежими предупреждениями – превенция, так сказать. А с этим душегубом нас не сравнивай даже.

– Мне вообще кажется, что вам попросту нечем заняться, вот и маетесь от безделья.

– Вот вычислим, что за связку этот гений использовал, и посмотрим, что ты скажешь. К тому же Вите интересно, что происходило в четырнадцатой главе, – он посмотрел на меня и, улыбнувшись, кивнул.

– Когда ты его в последний раз открывал? Пополнять он собрался… – Катя отвела взгляд, развернулась и подошла к окну. – Во сколько с Андреем встреча?

– Сейчас позвоним и разберёмся, – лениво говорил мой друг, доставая мобильник из кармана. – А читать ваше старьё невозможно, я вообще свой справочник издам, распишу состыковок – читайте на здоровье, – рассмеялся он, глядя на Катю, та закатила глаза.

– Есть не хотите? – поинтересовалась она.

– Было бы неплохо перекусить, – улыбнулся я.

Время было около обеда, голодный желудок напоминал о себе чуть слышным урчанием, а запах кофе в машине окончательно развязал ему руки и теперь этот прожорливый джентльмен требовал немедленного утоления голода. Предложение хозяйки, очевидно, высказанное из вежливости, сыграло мне на руку. Катя пожарила яичницу с помидорами и зелёным луком, запах которой носился по всей квартире, медленно сводя меня с ума. Серёга тем временем закончил телефонный разговор и сообщил, что встреча в силе, случится через два часа на берегу реки в знакомой нам беседке.

4

Ке́лья, или ке́ллия – жилище монаха, обычно отдельная комната в монастыре.