Страница 7 из 22
1. Когда становишься британцем…
Осенью 1998-го я проходил процедуру получения британского гражданства. В присутствии юриста, держа руку на Библии, я присягнул на верность Её Величеству королеве Великобритании. А спустя месяц по королевской почте мне пришёл английский паспорт. Стать подданным королевы для меня, почти десять лет назад покинувшего Советский Союз, – большое событие. И это стало поводом для того, чтобы ещё раз поглядеть на английские привычки и обычаи и оценить, соответствую ли я им.
Мои английские друзья сказали мне, что теперь я могу подписываться Esq. – эсквайр, что теперь без всяких виз могу проехать под тоннелем через Ла-Манш… ну, и наконец, как истинный британец, я должен начать играть в гольф. Ничего из упомянутого у меня не вызвало настороженности, за исключением гольфа. Я остаюсь верен теннису, в который играю со дня приезда в Англию. Правда, к началу зимы англичане теннис забрасывают. И в последнюю очередь из-за погоды. Осень обычно не препятствие для игры… Всякий раз, когда я с приятелем шёл на открытый корт (а их в Лондоне сотни), дожди прекращались. Другое дело, на корте в это время года редко когда услышишь английскую речь. Тут можно встретить проживающих в Лондоне французов, немцев, испанцев, но не англичан. И дело не в том, что англичане опасаются ненастной погоды. Я бы не сказал, что они боятся простуды, что они изнежены…
Ничего подобного. Именно англичане, выходя из дома, не берут с собой, как правило, зонт. И одеваются гораздо легче, чем следовало бы по погоде – идут в одном пиджаке, без плаща, а то и в рубашке. Бегают и зимой в лёгких курточках нараспашку, даже если шмыгают носом. Теннис ближе к зиме у англичан-скептиков просто отступает по традиции на второй план. С приходом зимы меняется ритм жизни. Англичане в это время предпочитают встречи с друзьями в пабах, охоту, обеды в частных клубах, которых (по крайней мере в Лондоне) много. Домой приглашают редко. Принимать друзей у себя – хлопотное дело. Гораздо проще встречаться в местах, которые и созданы для того, чтобы не нарушать распорядок семейной жизни…
О чём же говорят во время этих встреч англичане? Принято считать, что уж никак не о политике. Но мой опыт подсказывает – это не совсем так. Говорят и о политике, только не горячатся, как мы. В дружеских беседах больше иронии, юмора, игры словами, понятиями. И меньше категоричности, резкости, столь характерной… для парламента. Хотя, конечно, обсуждаются все аспекты жизни. Скажем, в то время много говорили о чилийском диктаторе Пиночете – надо ли было впускать его в страну? Но ведь он прибыл для лечения в лондонском госпитале… Правительство лейбористов во главе с Тони Блэром заняло позицию, которая упирала на уважение к закону. Маргарет Тэтчер заявила, что Пиночет в период войны за Фолкленды был дружески расположен к англичанам, и уже одно это даёт основание не мешать ему вернуться в Чили. Тем не менее всё происходило строго в рамках закона. Пиночета перевели из госпиталя, где ему сделали операцию, в частную клинику. И там его задержали. Одно то, что бывший диктатор пригрозил покончить с собой, если его выдадут Испании, – хороший урок для будущих диктаторов. Возмездие приходит, когда его не ждут. А Пиночет действительно не ждал, что его, пожизненного сенатора с дипломатическим паспортом, посмеют задержать в добропорядочной Англии. Он, очевидно, свыкся с мыслью, что закон, и уж конечно, международное право, гарантирующее иммунитет дипломату, никто и никогда не нарушит. А вот юристы в Англии нашли «брешь» в законе: Пиночет въехал в Англию не как дипломат – с дипломатической миссией, – а как частное лицо. И в этом случае паспорт его не защищает. Значит, за преступления, если они будут доказаны, и на 83-м году жизни бывшему диктатору придётся-таки ответить…
Паспортная тема, кстати, почему-то осенью 1998 года высвечивалась с разных сторон – порой с самых неожиданных. Вот, пожалуйста, ещё пример. Тони Блэр во время визита в Израиль чуть было не попал в переделку. При перемещении премьера из одного сектора страны в другой его паспорт в машине помощника «отстал». И если бы не дружеская помощь на высоком уровне, его задержали бы на пункте паспортного контроля Израиля. Ну и ещё один эпизод. Владельцу роскошного магазина в Лондоне, знаменитого «Хэрродс», египтянину Мохаммеду Файяду в очередной раз отказали в британском гражданстве. Основание? Газеты сообщали, что его бизнес якобы нечестный, что он пытался подкупить кого-то из влиятельных лиц. Утверждают, что Файяд на это обиделся и решил покинуть Лондон навсегда. Хотя право жить в Великобритании у него есть. Но его оскорбляла необходимость проходить в аэропорту Хитроу паспортный контроль вместе со всеми другими иностранцами. А может, ему не доставало права принимать активное участие в политической жизни страны?
Что тоже можно понять. Даже я, лишённый всяческих политических амбиций, получив избирательные права, не собирался манкировать ими. Потому, не дожидаясь выборов, я сказал моим английским друзьям, что хотел бы посмотреть, как проходят партийные игры в Англии. И тут же получил приглашение посетить конференцию консерваторов в одном из центральных районов Лондона. Я сразу заявил, что жажду познакомиться с лидером тори, председателем теневого кабинета Вильямом Хейгом и его женой Фионой. Но он прислал приветствие конференции, а сам не приехал. Зато всё остальное мои ожидания не обмануло… Я был гостем и чувствовал к себе внимание. Моя приятельница, убеждённый консерватор, познакомила меня с двумя функционерами партии в этом районе. Назову одного – сэр Рональд Линсэй. Он расспрашивал меня о Москве, о русских. Потом стал знакомить со своими единомышленниками. Кстати, многие из них – пожилые люди. Мы стояли в фойе перед банкетным залом, где сновали официанты с бокалами шампанского на подносах. Не так часто на подобных конференциях бывают русские. Потому знакомились со мной охотно. Перекрывая шум, очень пожилая дама сказала: «Много лет назад во Франции русский подарил мне фразу, которую я запомнила, но забыла, что она означает». Она немного помедлила и потом произнесла: «Я тебя люблю». И попросила напомнить перевод. Когда же услышала её по-английски, заметно смутилась…
Вскоре всех пригласили в банкетный зал, где я нашёл табличку со своим именем за столом под номером 14. Моё место было рядом с сидевшей во главе стола членом районного Совета консерваторов Соней Хилтон. Она рассказала, что на этот вечер приглашено 300 человек, что это – люди, которые живут или работают в этом районе. Они поддерживают партию. На их деньги издан красочный буклет, где, наряду с рекламой, напечатаны приветствия в адрес конференции.
Встреча тори проходила без длинных речей и официальных церемоний. Всё было как на обычном вечере с танцами, с прекрасным оркестром… Впрочем, несколько деталей иного рода. Мужчины явились на конференцию в вечерних костюмах. На ужин подавали прекрасное вино – на выбор красное или белое, фантастически вкусный тыквенный суп, баранину на рёбрышках под розмариновым соусом, рататуй, приготовленный по-провански, картофель, запечённый с сыром и сметаной. Затем подали выпечку в форме чаши тюльпана, заполненной кусочками экзотических фруктов, политых дивным сладким соусом. Во время ужина я зачем-то пересказал Соне вычитанную в одной из лондонских газет остроту о лидере партии консерваторов: мол, ему сделали операцию на лобной пазухе. Он же, якобы, нуждается в операции по поводу «отсутствия мозгов». Соня резко запротестовала, сказав, что на самом деле Хэйг – очень умный парень, но ему недостаёт харизмы, какая была у Маргарет Тэтчер. А вообще уход Джона Мейджора – большая потеря для партии…
Разговор ещё с одним из активистов Консервативной партии закончился призывом понаблюдать, как обновляется партия после жестокого поражения на выборах. Треть зала действительно составляла молодёжь, чего раньше не было. Может, это происходило и потому, что в Англии с большой опаской смотрят на ту решительность, с которой лейбористы расправлялись с традициями старой Англии. Знак такого курса – дебаты в парламенте по поводу предложения правящей партии о сокращении Палаты лордов. Пугало не само сокращение более чем вдвое членов Палаты, а именно курс на обновление Англии. Пэры в Парламенте по-разному отнеслись к намерениям лейбористов: одни смирились и поддержали, другие пригрозили мерами, которые надолго отравят жизнь правительству. Побывав на конференции консерваторов и сравнив с тем, что намерены делать и уже делают лейбористы, становилось ясно, что альтернативы курсу на обновление старой доброй Англии нет у обеих крупнейших партий страны. Речь лишь о разном понимании обновления и его границах, которые не следует переходить.