Страница 30 из 66
– Оставайся там,– сказал он и перекинул вещевой мешок на другую сторону. Потом он повернулся за Лолой, стоя ногами по обе стороны ручья и широко расставив ноги над потоком. Она могла бы перейти ручей самостоятельно, но когда Макс потянулся за ее рукой, она приняла ее, как делала прошлой ночью и все утро. Их ладони соприкоснулись, и легкое покалывание поднялось вверх по ее запястью. Когда она переступила через ручей, то вгляделась в его глаза. И вот опять. Горячая вспышка желания. В его голубых глазах темный голод, который он не смог скрыть. Жажда, которая пробуждала желание в глубине ее живота.
Мужчина опустил глаза, и выпустил ее руку.
– Тебе не тяжело?
Крошка весил где-то между пятью и шестью фунтами[109], но через некоторое время ее плечо заболело.
– Немного.
Макс забрал у нее сумку и перекинул ремень через голову и плечо. Потом потянулся за вещмешком и отправился дальше. Лола пожалела, что у нее нет камеры, чтобы сделать снимок Макса, несущего сумку с торчащей из нее головой Крошки, собачий ошейник с шипами заставлял его выглядеть очень круто. Макс Замора нес собаку, которую однажды угрожал вышвырнуть в Атлантику. Где-то под этой суровой, хорошо развитой внешностью, Макс был милахой.
Крошка выбрал этот момент, чтобы залаять. И изо всех сил попытался выпрыгнуть из сумки.
Макс положил сверху руку, удерживая собаку.
– Кро, если ты снова заставишь меня побегать, я позволю этой игуане тебя съесть.
Ну, возможно, не милаха, но совсем не такой плохой парень, каким он хочет, чтобы все его считали.
Им потребовалось около десяти минут, чтобы достичь самой высокой части острова: захватывающего дух плато, заросшего карибскими соснами и богатой растительностью. Они подошли к его краю и огляделись. Дальний конец острова был менее гостеприимным, чем передний, с острыми утесами и отвесными скалами. Сосны и пальмы, и никакого «Клаб Мед». Никакой скрывающейся от света рок-звезды, отдыхающей на своем частном острове, только мили океана и бесконечного неба.
Они пробились через низкий кустарник к середине плато и обнаружили голубую дыру[110]. Пресная вода была окружена соснами и высокими травами. Дыра составляла приблизительно пятьдесят футов[111] в поперечнике, и легкий бриз покрывал воду рябью.
Макс поставил сумку и вещмешок на землю, и Крошка выполз, чтобы размять лапы. Макс встал на колени на скале, выступающей с берега, сложил ладони чашечкой и попил.
– Черт, холодная, – сказал он Лоле, сидящей около него. Она потянулась за вещмешком и вытащила фляжку, которую ранее они заполнили питьевой водой из-под крана.
– Какие-нибудь мысли о том, что делать теперь? – спросила она его. Задняя сторона ее платья и лифчика все еще была влажной, и она позволила пашмине упасть на талию, надеясь, что небольшой бриз поможет ей высохнуть.
– Еще немного исследуем остров, потом сделаем большой костер. После вчерашнего шторма в воздухе должны находиться спасательные самолеты.
– Как насчет маяка? – спросила Лола. – Я видела такое в кино с Энн Хеч и Харрисоном Фордом[112]. Они застряли на острове и искали какой-то маяк, чтобы сломать его. Тогда, по идее, кто-то приедет, чтобы починить его, и их спасут.
– Навигационный маяк?
– Да, думаю, это он. – Лола сняла обувь и уставилась на свои грязные ноги. Потом взяла тонкий кусочек мыла из своей сумки и направилась к краю скалы.
– Он должен находиться на самой высокой точке, свободной от растительности. – Он встал и осмотрелся, положив руки на бедра. Его растопыренные пальцы указывали на пах.
– Возможно, там, – сказал он, указывая на запад.
Она оторвала от него пристальный взгляд и сунула ноги в холодную воду.
– Ты иди. А мы с Крошкой подождем тебя здесь.
– Ты уверена?
Она кивнула и намылила ноги.
– Крошке нужно отдохнуть.
Макс усмехнулся и еще раз опустился на колени около нее. Он коснулся рукой ее подбородка, приподнимая ее лицо.
– Хорошо, раз Крошке нужно отдохнуть, – сказал он у ее губ, и она не была уверена, что он говорит о собаке. Так естественно, словно знала его всегда, она наклонилась к нему и приоткрыла губы. Его язык мягко занялся любовью с ее, поцелуй был нежен и сладок и у нее внутри все согрелось. Лола уронила мыло на землю и рукой коснулась щетины на его щеке. Провела пальцами по его густым коротким волосам, но Макс отступил, и поцелуй закончился раньше, чем она была готова.
– Веди себя хорошо, – сказал он и встал.
Макс взял фляжку, коробку «Чекс Пати Микс», яблоко и упаковку крекеров «Ритц». Лола осталась с кругом камамбера, яблоком, коробкой тончайших крекеров и голодом, который не имел никакого отношения к еде.
Глава 8
Солнцу в небе еще предстояло достигнуть полудня, но оно уже нагрело спину и руки Лолы. Она закончила мыть ступни и ноги, порылась в сумочке от Луи Виттона и вытащила компактную пудреницу. Девушка взглянула в маленькое зеркальце и пристально рассмотрела свое отражение, по четверть лица за раз. Она походила на чертенка и Лола принялась снова рыться в сумке, пока не нашла предметы первой необходимости. Пинцет, маленькая бутылочка лосьона для лица от Эсти Лаудер, тушь, румяна и тюбик розового блеска для губ. Выщипывая несколько волосков, выбивавшихся из прекрасного изгиба ее бровей, она сказала себе, что вовсе не прихорашивается для Макса.
Так она сказала себе, но прозвучало это не слишком убедительно. Не сейчас, когда от одной лишь мысли о его поцелуях вниз по ее позвоночнику пробегала дрожь, а к щекам приливало тепло, как будто ей опять шестнадцать лет, и она без памяти влюбилась в Тэйлора Джо Макгроу, капитана баскетбольной команды.
Тэйлор Джо понятия не имел, что она жива, в отличие от Макса. Он давал ей это понять каждый раз, когда смотрел на нее.
С четырнадцати лет она замечала, когда мальчики, а, став старше, и мужчины, смотрят на нее. Но Макс другой. То, что она видела в его глазах, было более глубоким. Более темным, как притяжение чего-то греховного и запрещенного, а Лола всегда имела слабость к греховным вещам.
Она красила ресницы тушью, пока они не стали выглядеть длинными и пушистыми, затем нанесла румяна и блеск для губ. Как только Лола закончила с косметикой, то убрала ее и посмотрела через голубую дыру на ту сторону, заросшую соснами и бурьяном. Перед ее лицом пролетел жук, и она прихлопнула его. Лола была уверена, что сегодня вторник, но с ночи субботы столько всего произошло, что было такое ощущение, будто прошел месяц.
Крошка залаял на двух стрекоз и чуть не упал в воду, если бы Лола не подхватила его. Она быстро взглянула на солнце. Ей казалось, что час уже прошел, а Макс все еще не вернулся. Девушка встала и перенесла их вещи с кишащего насекомыми берега, найдя хорошее местечко за плотными зарослями кустарника, прямо под виргинской сосной. Она расстелила на земле свою пашмину, они с Крошкой сели и съели крекеры и сыр.
Впервые за несколько дней она осталась одна, только со своей собакой. Рядом нет Макса, обещавшего, что он удостоверится, что она вернется домой; и Лола начала представлять себе, как сложится жизнь, если они застрянут на этом острове. Неизменная диета из рептилий и рыб. Все они постареют и сойдут с ума, Макс будет выглядеть так же ужасно как Том Хэнкс в «Изгое»[113]. А она будет похожа на Джинджер[114] в «Острове Гиллигана»[115].
Сердце в груди затрепетало, и ей пришлось побороться с паникой, которая угрожала утянуть ее в обморок. Девушке еще не приходилось пропадать на неделю. Если кто-нибудь ее искал – а она была уверена, что семья ее ищет – то, по мнению Лолы, у нее есть как минимум еще несколько дней до того, как поиски свернут. Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Загоняя панику в глубину подсознания.
Когда нервы немного успокоились, она задалась вопросом, что так надолго заняло Макса. Ее мысли метались от одного неутешительного сценария к другому. Лола забеспокоилась, не сломал ли он ногу и не упал ли с обрыва. Нужно было пойти с ним. Что, если он нуждается в ней?