Страница 13 из 18
– Тут ведь, барышня, прекрасные маринованные белые грибы. У нас их остался изрядный запас. Ты выносишь простое масло, Лев?
– Попробую… – сказал Пятищев, перекрестился на икону, висевшую в углу, и сел к столу. – Но ведь, я думаю, и кроме винегрета у нас что-нибудь есть? – спросил он.
– Манная каша на молоке, картофель в мундире. Манную кашу я для княжны заказал.
– Картофель я люблю, – проговорила Лидия, – но ведь у нас сливочного масла нет.
Пятищев нахмурился.
– Пошли Марфу к Василисе спросить немножко масла, – обратился он к капитану. – Вчера я видел, как она сидела у окна и сбивала масло в бутылке.
– Давно уже, поди, слопала. Это она для себя.
– Оставьте. Не надо мне масла. Я поем ситного с молоком и манной каши. С меня будет довольно, – заявила Лидия. – Баранки есть. Их погрызу.
– Пошли же! – раздраженно крикнул Пятищев и позвонил в электрический звонок, висевший в виде груши около лампы над столом. – Масло должно быть. Молоко подают снятое. Куда же сливки-то деваются?
– Да ведь Василиса по пяти раз на дню кофей со сливками пьет, – пробормотал капитан.
– Брось! Оставь! Не люблю я этого! Пощади…
Пятищев совсем сморщился. У него подступали даже слезы, и что-то судорожное сжало горло.
Пришла Марфа, ступая босыми ногами.
– Сходи сейчас к Василисе Савельевне и спроси, нет ли у ней немножко сливочного масла, – отдал ей приказ Пятищев.
– Уверяю вас, папа, что с меня и манной каши довольно.
– И манную кашу надо есть с маслом. Где же княжна? Звали княжну? – спросил Пятищев.
– Она у печки греется, – дала ответ Лидия. – Иван Лукич ее звал.
– Потрясена. Все нервы у ней расшатаны. Плачет, как ребенок, – заметил капитан. – Но обещала выйти к столу.
Послышались удары о паркет когтей бегущего мопса и шлепанье туфлей княжны. Кряхтя и охая, она вошла в столовую и внесла с собою сильный запах камфоры.
– Я только манной кашки, – заявила она, присаживаясь ко столу. – Ох, напьюсь на ночь малины и лягу.
Капитан достал из буфета бутылку с водкой, налил себе в изрядный серебряный стаканчик, а Пятищеву в маленькую рюмку. Они оба выпили и принялись есть винегрет.
– Недурно, очень недурно, – бормотал Пятищев, хотя слегка и морщился. – Я не ожидал этого от подсолнечного масла. Но мне кажется, этот винегрет был бы вкуснее со сметаной, уксусом и протертым яичным желтком. Помнишь, Иван Лукич, как ты делал однажды винегрет из солонины?
– Да ведь и сметаны, и яиц нет, – отвечал капитан. – Вот на будущей неделе получу пенсию, поеду в Колтуй и куплю прованского масла, говядины, солонины, яиц, масла сливочного…
Вернулась Марфа и принесла маленький кусочек масла на блюдечке.
– Дала… Вот масло… Но ругается, – сообщила она. – «Это, – говорит, – ты, глазастый черт, подглядела, что я масло била». «Не я, – говорю, – а сам барин».
– Уходи, Марфа, уходи! Не люблю я этого! – махнул ей рукой Пятищев. – Подавай теперь скорей на стол картофель и манную кашу. Подавай все сразу.
Марфа удалилась в кухню и принесла картофель и манную кашу.
– У нас сморчки есть. Нашел Левкей в нашем парке сморчков, но их жарить не в чем. Масла нет, – сообщила она, уходя.
– Привезу я масла, на будущей неделе привезу… – опять сказал капитан ей вслед.
Княжна стала накладывать себе на тарелку манной каши. Лидия взяла большую картофелину и стала чистить ее, придвинув к себе блюдечко с маслом.
Все ели молча. Пятищев сбирался объявить княжне о завтрашнем переселении в дом управляющего, а также сообщить и о плане их дальнейшей жизни, предварительно слагая в голове фразы, которые могли бы не раздражить княжну, но вдруг княжна произнесла, обращаясь к капитану:
– Курочку бы, Иван Лукич… Поедете в посад, так курочку купите. Куриный суп с манной крупой обожаю… Да и для Бобки… Бедный песик так давно косточек не получал. Купите, пожалуйста…
– Куплю, куплю… – кивнул капитан. – Курицу можно купить и на деревне.
– Лучше же цыплята. Цыплята, жаренные в сухарях, – прелесть! – поправила Лидия. – Цыплята ведь, я думаю, дешевле… Они маленькие…
– Можно и цыплят, – согласился капитан. – Да надо поискать там какой-нибудь рыбы. Давно мы рыбы не ели. Ты, Лев, ведь любитель рыбы.
– Я не знаю, отчего у нас не ловят карасей? – сказал Пятищев. – Ведь у нас караси есть в пруду.
– Некому ловить. Да и жарить не в чем. Масла нет. Вот куплю масла…
– Можно бы на уху… Уха из карасей – прелесть. Ведь свое… В доме есть… В своем пруду…
– В самом деле, надо половить карасей. Вот я завтра… – вызвался капитан. – Их как-то на творог ловят.
– Научите, Иван Лукич, меня, как ловить карасей. Я буду ловить, – сказала Лидия, прожевывая картофель.
– Зачем же ты будешь ловить? – возразил ей отец. – Я заставлю Левкея. Он знает, как ловить.
Капитан улыбнулся.
– Поговори-ка с Левкеем! Он теперь от всего отказывается. «Мне, – говорит, – жалованье за три месяца не плачено».
– Ах, как люди неблагодарны! – вздохнул Пятищев. – Ведь я же еще на прошлой неделе подарил ему мои болотные сапоги, жилет ему недавно отдал.
– Ну, уж ты Левкея оставь в покое. Я сам завтра с Лидией Львовной половлю карасей. Надо у Василисы спросить, как это ловят карасей. Она часто их ловит и ест, – сказал капитан. – Надо действительно немного поразнообразить еду. А то картофель да картофель. А ты, Лев, вот что… Ты сделай воздействие на Василису, чтобы она масло-то не припрятывала, так тогда можно и поджарить этих карасей. Положим, у нас одна корова. Но для Василисы самой масло-то всегда есть. А насчет карасей я завтра займусь… Я половлю…
– И я с вами, Иван Лукич, и я!.. – весело проговорила Лидия.
Пятищев опять нахмурился, потер ладонью лоб, лысину, тяжело вздохнул и произнес:
– Ничего ты завтра не поделаешь с карасями… Завтра страшная ломка… Мы должны переезжать… переселяться в дом управляющего.
Княжна, услышав это, затрясла головой.
– Как завтра? Как переезжать? Как в дом управляющего? – заговорила она, заикаясь от волнения.
– Успокойся, княжна… Надо мужаться… Мужества… немного мужества, – проговорил Пятищев, и сам слезливо моргая глазами. – Следует приготовиться… следует ко всему быть готову. Это крест… и надо с покорностью нести свой крест. Больше уж медлить нельзя, и завтра мы очищаем дом для Лифанова. Но сначала мы переселяемся на неделю в домик управляющего…
– Но какое он имеет право! Где же справедливость – выгонять дворянина из его родового гнезда! – воскликнула княжна, и слезы градом хлынули из ее старческих красных воспаленных глаз.
– Лидия Львовна, сходите к княжне в комнату за спиртом… – заботливо проговорил капитан и стал предлагать княжне выпить воды, которую быстро налил в стакан.
Он и сам трясся. Руки его ходили ходуном.
Явился спирт. Княжне дали его понюхать. Произошла пауза. Княжна тяжело дышала и прикладывала носовой платок к глазам. Пятищев снимал кожуру с большой картофелины. Через несколько минут он начал опять:
– Но как ни трудно мне, как ни жалко мне тебя, княжна, я все-таки должен говорить.
– Оставь, Лев… Лучше завтра… завтра поутру, – перебил его капитан. – Утром у княжны и нервы бывают крепче, и сама она свежее. Утром лучше.
– Утром уже мы должны переноситься в дом управляющего. Сначала выберется оттуда Василиса в домик садовника, а затем мы въедем на ее место. Мы заберем с собой все, что нам осталось, и переберемся туда на неделю…
Княжна начала всхлипывать. Сцена была тяжелая. Капитан опять бросился к княжне с флаконом спирта. Лидия поднялась из-за стола и стояла около нее со стаканом воды в руке.
– Княжна, бога ради! Не будь ребенком. Надо хоть сколько-нибудь быть женщиной! – взывал к ней Пятищев. – Выпей глоток воды и выслушай меня… Должен же я сказать… должен же я объявить план предстоящей нам жизни. Тут судьба… Бесспорно, злой рок, а потому ему надо подчиниться. Ну что, успокоилась немножко? – спросил он ее, когда она сделала глоток воды и отняла платок от глаз.