Страница 54 из 117
Лекарь посмотрел на свою лютню, потренькал ещё пару струн. Довольно улыбнулся.
— Зачем настраивать инструмент, когда через него мир говорит со мной? Если сегодня струна так звучит, значит, это у Вселенной такое настроение!
Огр крякнул от досады, отмахнулся, а я поднял руки.
— Так, стоп!
На меня воззрились и Пурбуль, и Лекарь. А мне следовало как можно скорее овладеть ситуацией, пока ещё время не потеряно.
— Где моя команда?
Огр пожал плечами.
— Вообще не в курсе, игрок. Судьба пары нубасиков меня не колышет.
— Нас много, а не пара, — упрямо ответил я, — И Брок нас отправлял в одно место.
— Брок? — огр оживился, нагнулся чуть вперёд, — Так это молотобоец запихнул на мою хату столько народу?
— Где моя команда?
— Георгий, тебе следовало бы оказать побольше уважения. Это Дионис, великий алхимик и маг прошлого, — назидательно сказал мне Лекарь.
У меня сразу же заскребли гоблины в мозгах. Дионис, на! А Бобр ведь нам все мозги промыл про этого Диониса. Что он там про него говорил-то?!
Мне на ум лезли только «мармелады».
— НЕТ! — тут огр бахнул кулаком по локотнику трона, — Настоящего! Я — величайший алхимик настоящего!
— Прости меня, о горячащий кровь и пробуждающий любовь в женских сердцах… — начал было Лекарь.
Тут я, повинуясь интуиции, подхватил:
— Да нет, а ведь бард прав. Сегодня рулят уже другие алхимики.
Жирные губы огра отклячились от удивления, и он чуть наклонился вперёд.
— Что ты сказал, нубяра?
Меня немного коробило от того, как этот древний дух пытался использовать современный сленг. Вроде бы те же слова, что я уже слышал десятки раз, но из уст Пурбуля это звучало неестественно.
— Говорю, что у меня в команде самый зачётный алхим, — твёрдо сказал я, — И ты ему не ровня!
— Что-о-о-о?! — огр встал, — А ты не попутал?
— Не последний человек в Батоне, — я продолжал, не обращая внимания на багровеющее лицо огра, — Слыхал о таком?
— Батон? Что ещё за булка?
— Это академия, Дионис. Она на месте бывшей гномьей школы ремесла, — дружелюбно ответил Лекарь.
— Ааа, эта… — огр сел обратно, потом оглянулся назад, на полки со склянками, — А что, гномы уже и людей ремеслу обучают?
— Если бы, — грустно ответил Толя, — Гномов самих бы кто обучил.
Я почесал затылок. Странно, что существуют такие сильные игроки, в которых заключены древние духи, и Министерство об этом не знает. Или знает?
— Гномы давно уже не те, что раньше, — сказал Лекарь, — Кстати, мне тут пришла песня на ум. Моя штольня уже не так глубока… — бард тронул струны.
— Облегчающий, ну ё-моё, — огр вскочил, — Я ж ещё не налил!
Он, потрясая телесами, понёсся к полкам, стал пересматривать бутыли, кувшины, нюхать горлышки у каждого.
— О, коньячок семитысячелетний, — огр довольно подтащил один из кувшинчиков, — Настаивался в бочке из лукоморного дуба.
— Вот, — кивнул мне Лекарь и уверенным шагом пошёл к Пурбулю, — Вот так должны встречать величайших поэтов говлитовой эпохи.
— Да, вашим говлитом за тысячелетия несёт, — усмехнулся огр, поскрёбывая подбородок, — Министерство ваше ко мне только за зельками подкатывает, а вот новостей не рассказывает.
Он уселся у столика с чайничком. Лекарь примостился рядом, но чарки со стола брать не стал, сразу же взялся за струны, собираясь делиться творчеством.
Огр махнул мне:
— Ну, давай, Чеканчик, прошу к столу.
Я аж опешил:
— Я Гончар.
— А по мне, одна фигня, — огр скривился, — Садись, расскажи мне про своего алхима. И, быть может, я освобожу его.
Я стиснул зубы. Ага, так, значит, теперь он знает про мою команду?
— Всех освободишь, — упрямо ответил я.
— Я ж говорю — Чеканчик! — засмеялся огр.
Я без улыбки уселся к столику, с подозрением глядя на чарки с коньяком, в которых ещё и плавали красные перцы. Так-то, мне ещё даже восемнадцати нет…
Лекарь тронул разлаженные струны:
— Как ступил я в лепёху коровью, ноздри свело, и тепло по ноге. Так измазался я нашей любовью, сердце прожгло, и весна на душе!
Сначала я с лёгким испугом посмотрел на огра, как он отреагирует на такую поэзию. Но Пурбуль спокойно пригубил коньячка из чарки, посмаковал, а потом с улыбкой произнёс:
— Ух, поэзия контрастов, — он покачал головой, — Ништяк!
Ага, значит, родственные души нашли друг друга. И эта фраза приобретала особый смысл, учитывая то, что здесь древние подселенцы в чужие тела.
— А чайку не найдётся? — я с сомнением посмотрел на чарку передо мной.
— А, вы же эти, нубасики, — поморщился огр, но взял чайник, и плеснул оттуда душистого кипятка в чистую чашку.
Правда, когда я уставился в засушенные глазки, плавающие в парящей фиолетовой жидкости, мне и чай расхотелось.
— Как бегу я от тухлого смрада, от вони ужасной… Вот так влечёт меня, моя отрада, к тебе прекрасной! — Лекарь, прикрыв глаза, так и болтал несусветную чушь.
Я с лёгкой паникой рассматривал на полках банки с заспиртованными животными и частями тел. Люди это или другие разумные расы, я не знал. Но симпатии у меня к этому огру точно не было.
— Где моя команда?
— Здесь так не катит, — покачал головой Пурбуль, — Сначала надо завести дружеский разговор…
— Здесь, это где?
— В Японии, нубасик, — огр прищурил глаза, — Ты что ж, не видишь, во что мои менады превратились?
Он показал на гейшу, храпящую в зале. А потом ещё крякнул, отогнулся назад и, выудив из-под трона, натянул себе на голову соломенную шляпу. Когда он так нарядился, улыбаясь мне, я догадался, что и его аляпистый халат тоже японского покроя.
Он ещё выудил оттуда самурайскую катану в ножнах и сделал грозное лицо.
Вообще, это было удивительно, что греческий Дионис воплотился в какого-то огра в Японии. Да ещё и распивает не сакэ, а почему-то именно коньяк.
А впрочем, что я понимаю в древних духах? Может, они при жизни в одном месте жили, а потом решили попутешествовать и попробовать новенькое.