Страница 46 из 117
Тут пещера-коридор была не такой уж длинной, а в конце, возле рассыпанной статуи, от которой остались только ноги, была дыра с лестницей вниз. Оттуда веяло теплом.
— Торин, — прошептала Фонза, показывая на остатки статуи.
Я ничего не ответил, а Гвоздарь только шмыгал, принюхиваясь к воздуху в пещере. Да, здесь действительно уже пахло дымом и гарью.
— Вот, нормальный запах недр. А не эта вонь, что сверху, — он махнул следовать за собой.
К моему удивлению, мы не поднялись, а опустились ещё на несколько десятков метров под землю.
Всё-то время, что Гвоздарь вёл нас, мы вздрагивали от его приступов злости. Кузнец вдруг вскидывал молот, и начинал шептать, словно безумный:
— Треснуть… Чем же треснуть-то? Ведь семь нот, а не шесть… Как же треснуть?
Фонза, которая шла рядом со мной, сверлила спину кузнецу. Я прямо чувствовал, как её распирает от вопросов, которые она хотела задать невероятно древнему духу.
Я осторожно качал головой, делая знак, что не надо рисковать. «Волю лидера» я тоже пока не применял, иначе вспыльчивый кузнец мог разозлиться.
— Вау, — только и вырвалось у нас, когда мы спустились в огромную круглую пещеру.
— Здесь когда-то взорвали один артефакт, — Гвоздарь обвёл руками всё вокруг, — Магия настолько сильная, что не гаснет тысячи лет.
Фонза глянула на меня, кусая губы. Ну, что за артефакт, она просто обязана узнать. Я покачал головой, надеясь на её благоразумие.
Помещение было идеально круглым, но до половины заполнено магмой. В лицо пахнуло жаром, и мы сразу задержали дыхание.
Кое-как рассмотрели в искажённом воздухе, что по раскалённой жидкости плавает понтонный мост из каменных блоков, который ведёт к небольшой хижине в центре пещеры.
Хижина была неказистая — сложенная из камней, с крышей из обугленных веток. Одна стенка развалена, и поэтому строение уже напоминало больше навес, чем дом.
Внутри виднелось то, что можно было увидеть в любой кузнице: наковальня, инструменты, большой кузнечный горн.
Кузница плавала на каменном островке, который покачивался в кипящей магме. Вся конструкция — и мост, и островок, — доверия ну совсем не внушали.
Пипец, это ведь если провалиться в лаву, то для нашего воскрешения никаких следов не найдут. Да и вообще, Гончар, преподаватели сюда точно не сунутся.
Надолго задержать дыхание не получилось, и вскоре мы закашлялись. Угар скрутил лёгкие, едва я сделал первый вдох в пещере.
— А, вы ж эти, задохлики надземные, — поморщился кузнец, и кинул ещё монетку вниз.
Тюкнул по ней молотком, и раскалённый воздух словно раздвинулся над мостом, образовав прозрачный туннель, из которого на нас подуло свежестью.
— У вас наковальни в задницах, что ли?! — Гвоздарь выругался, — Быстрее, магия не вечная!
Мы, чертыхаясь и круглыми глазами глядя на плещущуюся между блоками лаву, как можно быстрее побежали к мосту. Едва Биби последней заскочила на островок с кузницей, ветер сквозняка прекратился, и магический туннель с шумом схлопнулся.
Через марево мы с ужасом наблюдали, что Гвоздарь невозмутимо и не спеша идёт по мосту вслед за нами. Его борода дымилась от жара, а боевая часть молота, кажется, раскалилась докрасна.
Гном, ещё и насвистывая, спокойно дошёл до нас. Похлопал по бороде, сбивая занявшееся кое-где пламя, и бросил кувалду в бочку под навесом. Плеснула вода, а потом эту бочку едва не разнесло от пара, который со взрывом вырвался наверх, приподняв ветки на крыше.
Самое удивительное, что, несмотря на озеро магмы вокруг, на островке с кузницей были вполне сносные условия. Ну, жарко, как в бане, но волосы точно не дымились.
— У этих гномов что ни подземелье, так вечное пекло, — Боря попытался оттянуть ворот железного нагрудника, но куда там, — Уфф!
Мы все утирали пот со лба, а Гвоздарь прошёл под навес хижины, голыми руками взял из горна рядом раскалённую добела заготовку и бросил на огромную наковальню.
А потом голым же кулаком долбанул по ней, выбивая искры. Мы так и таращили глаза, открыв рты от удивления.
И это с ним мы хотели сражаться?! С монстром, который руками куёт мечи?!
— Ядрён батон, — вырвалось у Бобра.
— Знаете, мне пришли в голову вдруг гениальные строчки, — сказал Лекарь, и тут рука кузнеца застыла над дымящейся заготовкой.
— Бард, только попробуй, киянка ты деревянная, — проговорил Гвоздарь.
Мы все зашипели на Толю, и тот виновато развёл руками:
— Да ну чего вы… Ну и вправду же, там ничего такого. Был такой поэт, Кондратий Шаловливый… — тут барда чуть перекосило, он выгнул свою длинную шею, — Ох!
— Заткнись, Толян, — Бобр показал барду кулак.
Лекарь вздрогнул, но не мог замолчать:
— Да просто этот талант пытался показать истинную красоту простых вещей через низменные желания, которые пронзают чресла каждого…
— Толя-я-я, — я подошёл и просто закрыл барду рот.
— Шаловливый?! — Гвоздарь выпучил глаза на Толю, — Это Гномосвет, что ли?
— Ауч! — я убрал руку, когда Лекарь просто укусил мне палец.
— Да, да! — Толя с безумным взглядом закивал, и быстро заговорил, отбежав от злого Бобра, — Голый торс и борода… взгляд Эола крепче стали… Брок умелец хоть куда…
— Заткни-и-ись! — Гвоздарь вытянул руку, и молот, разорвав доски в бочке, влетел ему в ладонь.
— …не куёт, а просто жарит! — Лекарь понёсся по островку вокруг хижины, а Гвоздарь бросился за ним, потрясая молотом.
— Стой, Гномосвет драный!!! — орал кузнец.
Бобр кинулся было следом, но я схватил танка.
— Но, Герыч… — тот обернулся.
— Боря, ты понимаешь, что происходит?
— Эээ… неа, но братана же надо выручать.
— И я не понимаю, — я затянул танка обратно, под навес, — А ты послушай!
— Угли в горне ворошит, и стучит без передышки… — кричал уже где-то за стеной Лекарь, — Напряженье снять спешит после лёгкой той интрижки!
— Иди сюда, Шалогном ты вонючий!