Страница 45 из 117
Блонди летит во втором прыжке, растопырив когти и оскалившись, но кузнец двигает рукой, словно заправский джедай, и молот вылетает из темноты прямо в рёбра львице.
Я едва успел остановиться от падения, тряхнул разок головой, а Гвоздарь уже навис сверху, занеся молот над головой. Сейчас тебя, Гончар, прибьют.
Глаза кузнеца сверкнули безумием, он улыбнулся мне:
— Вот и тресну я кольцо…
Его кувалда заискрилась, я попробовал двинуться, но почему-то тело реагировало очень медленно. «Воля лидера» сразу же подсказала, что это действие удара молота кузнеца — на несколько секунд накладывается замедление.
— Пипец, — выдохнул я.
Так мы и не поговорим с кузнецом. Молчарь был прав — этот сумасшедший совершенно не настроен на диалог.
— Чем бы треснуть нам Кольцо! — раздалось звонко в пещере.
Кузнец замер. До меня только через секунду дошло, что последнюю фразу произнёс не он, а наш Лекарь.
— Чем бы треснуть нам Кольцо, что принёс в руках Аид? На совете мудрецов нам никто не говорит… — наш бард вышел из-за статуи, придерживая томик одной рукой, а вторую распростёр, как оратор.
— Это ж… — Гвоздарь, продолжая держать молот, чуть склонил голову, часто-часто заморгал.
— Шесть сильнейших звонких нот заключили в том Кольце, но седьмой земной народ искажает в нём рецепт…
Кузнец опустил молот, повернулся, почесал всклокоченную бороду.
— Чем бы треснуть… — начал было он, но Лекарь тут же продолжил, надрывая голос:
— Вот трещит в жаровне сталь, нежно лижет огонёк… Разомнётся тут коваль, наш великий Эол Брок.
— Да чем же…
— Его молот твёрже гнева, борода раскалена… И пылает эльфов древо, служит гномам докрасна.
— Да наковальню мне в задницу! — рявкнул Гвоздарь, а потом вдруг молот сиганул из его руки, чтобы воткнуться Лекарю в грудь.
Бедный бард улетел за статую, ни разу не пикнув, но так и не выпустив из рук томик поэзии.
Я попытался встать, чувствуя, что ко мне возвращается чувствительность и скорость.
— Чёртов Суровый!!! — заорал кузнец, грозя кому-то сверху кулаками, — Окалину мне в глаз, Владлен, ты и здесь меня достал?!
Молот вернулся ему в руку, и Гвоздарь ещё потряс им тоже:
— Уголь тебе в глотку, вшивый поэт!!!
— О, братан… — донеслось от Бобра, — Как я тебя понимаю…
Здоровяк ворочался, пытаясь выползти из-за статуи.
— С кем ты смеешь говорить, жалкий человечишка? — гном огрызнулся, замахиваясь молотом.
— Лучше с тобой, чем с этим… — Бобр махнул за спину.
Там, где-то у стенки, валялся Лекарь, которого удар кувалды надолго отправил в нокаут.
Я подхватил:
— Это наш бард ещё Облегчающего читать не начал.
Кузнец сразу опустил молот, обернулся, сверкнув злыми глазками:
— Что? Этот сумасшедший тоже здесь?!
— Не-е-ет, — протянул я, поднимаясь, — Это Лекарь увлёкся поэзией твоего века.
— Поэзия… Кувалду мне в ухо, какая ещё поэзия?! Да в сравнении с Гиппосом даже дриады… эти древожопки… — он топнул ногой, — Да я лучше этих вшей древковых послушаю, чем Владленову шоблу!
— А я тоже не хочу, — кивнул Боря, устало сев под статуей, — Особенно эту, как его… поэзию кондратия которая…
— Кого?! — Гвоздарь удивился, — И Кондратий Гномосвет здесь?!
Он со скрипом стиснул обеими ладонями рукоять молота, словно изображая, что он сделает с этим Гномосветом. Хоть я и не слышал такого, но, судя по прозвищу, этот поэт тоже был рядом с другими гениями.
— Бобр имеет в виду поэзию контрастов, говлитовый век, — усмехнулся я.
— Контрасты? Говли… чего? — гнома, наконец, проняло, и он опустил молот, — Да вы кто такие?
— А мы с Эолом сейчас разговариваем? Или с Гвоздарём? — прищурился я.
— А тебе кого надо-то, переросток? — буркнул гном, и шмыгнул, утёр рукавом нос, — Вас прислали эти идиоты?
— Какие?
— Суровый этот, Гиппос, Кондратий… Драные пустобрёхи, они как узнали, что в Кольце скрыта магия гимнов, так покоя мне не дают, — Гвоздарь вздохнул.
— Кольцо уже давно трес… — хотел сказать Бобр, но я резко оборвал его силой мысли.
Воля лидера не подвела, но Гвоздарь подозрительно поглядел на нас обоих.
— Головы снесу, людишки, будете шептаться. Чего там Кольцо надо?
— Давно надо треснуть, — кивнул я, — Давно пора.
— Чтоб вас, переростки, — кузнец помотал головой, потёр лоб рукоятью кувалды, — А вы кто?
— Мы — ученики академии сверху.
— Сверху? — Гвоздарь глянул в потолок, — А разве она не снизу?
Он покрутил головой, разглядывая статуи, потом глянул под ноги.
Я вспомнил, что спуск в Город Древней Звезды очень долгий. Да, получается, в сравнении со вторым уровнем подземелий та пещера, где я нашёл древнюю гномью статую определения, гораздо ниже.
— Помощь нужна, Эол Брок, — сказал я погромче, пытаясь докричаться до духа, заключённого в сумасшедшем кузнеце.
— Так говори, чего орать-то? — гном поморщился, поковырял пальцем в ухе, потом удивлённо обернулся, — А чего лежите все, барашки надгорные? Простынете же…
Я приметил, где лежит Фонза, и тихо двинулся в её сторону:
— Не против, Эол, если я свитками группу подниму.
Кузнец скривился, как будто я глупость сморозил. Потом вытащил из-под бороды какую-то монетку, бросил её на пол. И долбанул молотом, только искры вылетели.
Волна прокатилась по пещере, и разом заохали все мои тиммейты.
— Пошли в кузницу, переростки, — проворчал Гвоздарь, а потом указал на Лекаря, — И, если этот ваш откроет свою штольню… — гном провёл рукоятью молота по кадыку, показывая, что будет.
Бледный Лекарь, только выползший на свет, удивлённо вытаращился на нас, словно в первый раз увидел. Довольный Бобр хлопнул его по плечу, чуть не сбив обратно на пол:
— Толян, твою бредятину заценили, но дай фанатам шанс переварить это всё…
Выход в кузницу Гвоздаря был не так уж далеко.