Нежность ее губ

Резкий порыв ветра развеял ее рыжие, непокорные локоны, и на секунду она остановилась, чтобы просто собрать их в хвост. Вдруг, она услышала за спиной хруст сухих веток. Обернувшись, королева увидела своего короля, своего мужа, своего гасконца. Сделав шаг ему на встречу, женщина протянула ладони, и обвив кисти мужчины, тягостно вздохнула, понимая, что ничего не чувствует в его прикосновениях. Это заставляло ее сердце обливаться кровью.

-Мой король, Вы уже закончили свои государственные дела?-пытаясь улыбнуться спросила Марго.-выглядите взволнованным, что-то случилось?

-Государственные дела…-облизнулся Генрих.-да, мы с полководцами уже обсудили некоторые нюансы, но Вас это мало касается, да и мало интересует, так что не буду рассказывать о скучных переговорах, что часами ведутся над картой. А Вы, моя королева, решили прогуляться? Так если да, то почему Вы одна? Где Ваша фрейлина?

-Виктория…-прошептала Маргарита.-природа к ней жестока, и ночью ее жизнь начинается так же, как и для нас она начинается утром.

-Жалеете Вы ее, моя милая.-Генрих облизнулся.-в конце концов, разве это нормально, что Вам приходится гулять одной?

-Так теперь я не одна, а с Вами.-девушка крепче сжала ладони супруга.-разве этого мало для моего счастья?

-Маргарита…-гасконец разжал пальцы.-не могу я так больше. Не могу.

-О чем Вы говорите, Генрих?-королева попыталась снова сжать ладони мужа, но она одернул их.-в чем дело?

-Вижу Вас, и сердце радуется от того, что Вы есть, но что-то большее…

-Я понимаю.-на выдохе ответила Марго.

-Простите, но не могу обманывать Вас.-беарнец нежно поцеловал холодную щеку жены.-не могу обманываться сам.

Отношения в замке складывались таким образом, что все придворные дамы были не против вильнуть бедром ее мужчине, королева-мать уже и забыла, как выглядят ее дети, погрязнув с головой в грязи собственной корысти, а ее единственная фрейлина…ах, если бы она могла объяснить, то волнение, что испытывает королевское сердце если коснуться нежной кожи женской кисти. Как объяснить то, что мысли хаотично перебирают друг друга, чтобы просто не быть дурочкой на ее фоне. Как объяснить то желание, что заставляет губы гореть огнем в недостижимом желании почувствовать поцелуй этой женщины.

Королева Марго вернулась в замок, где в обеденном зале застала фрейлину, королеву-мать. Женщины мирно завтракали, когда королева вошла в зал. Виктория поклонилась своей королеве.

-Доброе утро, моя королева.-улыбнулась поэтесса отодвинув стул для Марго.-как Вам сегодня погода?

-Спасибо.-королева Наваррская аккуратно села за стол.-погода? Виктория, Вы знаете, прохладно, но кажется, что именно Вам она понравится больше всех. Нынче в замке душно.

-Как же прохлада может нравится?-пробурчала королева-мать, а через секунду резко закашляла.-простудишься с таким сквозняком.

-Мама, ты уверена, что это просто сквозняк? Ты как-то сильно кашляешь.-нахмурилась Марго.-может быть, стоит позвать лекаря?

-Да, Екатерина, не стоит геройствовать.-поддержала Маргариту поэтесса.-давайте я позову лекаря, и он…-девушка хотела было встать.

-Сядьте на место!-грозно прохрипела Медичи.-я пока еще в состоянии сама решать, когда и как мне обращаться к лекарю.-она снова закашляла.-разве это утро не прекрасно? К чему портить его врачеванием?

Но только это привычное утро было нарушено резким ухудшением здоровья Екатерины Медичи. Удушающий кашель заставлял глаза практически выкатываться. Она хваталась за горло, кашляла до срыва голоса, и практически задыхалась. От каждого нового приступа становилось только хуже. За несколько часов до смерти великой королевы Екатерины Медичи, она покаялась во всем содеянном. Маргарита сидела у изголовья кровати матери и крепко держала ее за руку, пока душа постепенно покидала тело великой Екатерины Медичи, что славилась не только заговорами и материнской хваткой.

-Мама, пожалуйста, не умирай.-шептала сквозь слезы Маргарита крепко сжимая чуть теплые ладони королевы-матери.

-Единственно за что прошу прощения,-королева-мать закашляла пытаясь сквозь хрипы схватить глоток воздуха.-прошу перед Вами прощения за то венчание с беарнцем. Я так виновата. Боже мой, я так виновата перед Вами, дочь моя, за все слезы, за всю боль, что причинил он Вам. Если бы не я, то Вы не познали бы этой горечи от мужчины, что никогда не любил Вас, как женщину.

-Мама, да плевать на Генриха. Прошу тебя, не умирай.-девушка склонила голову так, что холодная ладонь матери коснулась ее мокрой от слез щеки.

-Моя девочка, и снова ты плачешь в моих руках из-за моих же поступков.-Екатерина Медичи не сдержалась. Тонкая струйка слез скатилась с уголков ее чуть прищуренных глаз.-прошу Вас, моя Вы родная, пожалуйста, когда я умру, не плачьте хотя бы тогда.

Екатерина Медичи просила прощением перед женщинами эскадрона, королем Наваррским, Маргаритой своей дочери за то, что никогда не думала о ней так, как она того заслуживала. Будучи одной ногой в царстве загробном Екатерина Медичи сжала ладонь дочери, и в последний раз издала тихий хрип после чего отдала Богу душу.

-Нет!!!-кричала Маргарита срывая голос.-мама, пожалуйста, не умирай!!!Пожалуйста, сделайте же что-нибудь!

Было поздно. Было невозможно вернуть то, что забрала смерть. Крепко обнимая дрожащую королеву, поэтесса морально опустила руки, и, хотя понимала, что сейчас Марго нужна поддержка, нужно крепкое плечо – она не могла дать его. Королева била в женские плечи от бессилия, то и дело повторяя свое «нет», но с каждым разом все тише и тише, пока губы просто беззвучно не начали проговаривать буквы. Поглаживая мягкие волосы Марго, Виктория наблюдала, как с Екатериной Медичи прощается летучий эскадрон.

К несчастью королевы Марго, тем же вечером пришло письмо от слуги ее брата Генриха III с известием о его кончине. Погибнув от рук герцога Де Гиза, он унес с собой и его жизнь. Вдруг, привычный мир королевы Марго пошатнулся. Больше не осталось никого из тех, кого она считала своими родственниками, не осталось никого из тех, кто держал бы за руку, как семья, которую она все же любила. К ее разочарованию, муж ее Генрих Наваррский не стал устраивать панихиду, и тем же вечером решил устроить коронацию себя на престол Франции. Это ухудшало политическое положение страны, и провоцировало войну между знатью, церковью и простым людом, кои не терпел во главе мерзавца-гугенота.

Глава 14

***

Поникла преданная шпага,

Смолк очарованный поэт.

*Виктория.

После столь неожиданной кончины королевы-матери Екатерины Медичи, во французском дворе воцарился хаос, неразбериха и самое главное, что было так же весьма удивительным – та скорбь среди многих придворных, что при жизни королевы хаяли ее начинания, падкость перед дворцовыми интригами, и желание политического вмешательства женщин во всю исторически сложенную французскую культуру, политику, историю, жизнь. Все это время я старалась быть рядом с Марго, ибо она единственная кто сейчас не могла связать и двух слов, чтобы выразить то, что она чувствует своей нежной душой, да только мне слова не нужны. Я чувствую все от одного прикосновения. Чувствую, как вздрагивает ее сердце, когда нежные пальцы перебирают так по-детски мои кольца на пальцах, чувствую, как она хочет кричать от сковывающей нутро боли, но вместо этого сглатывает нарастающий ком, подавляет истерику. Марго…моя малышка Марго, моя нежная Марго…

Это был очередной вечер, когда перед нарастающим пиршеством новоиспечённого короля была приглашена в его покои я. Конечно, моя интуиция немного меня подвела, но во всей суматохе дня, я погружена мыслями в одну единственную одержимость, что носит имя своей дочери Марго, и что заставляет цокать язык ровно два раза. Остановившись у дверей в покои короля, я поправила рукава своего платья, и подтянувшись, трижды постучала в дверь, но она с легкостью открылась, заставляя холодное дуновение ветра ударить мне в лицо. Я прошла внутрь холодной комнаты, где не застала Генриха, но вдруг, резкий звук захлопнутой двери заставил меня обернуться. Мерзавец стоял за ней, и ждал, когда усмирит мою бдительность. Что-то мне не нравится, как все это пахнет. Грязно как-то, и явно не розами.