Страница 17 из 20
Митька не успел закончить, как Павлик при словах брата о бесовщине аж подпрыгнул и уже собрался дать деру. Наверное, если бы не порог на двери трюма, о который рыбак споткнулся, и не Митька, который вовремя схватил его за шкирку, выпрыгнул бы рыбачок прямиком за борт. И пиши пропало, подхватил бы пневмонию.
— Куда собрался? — рявкнул Митька. — Стоять!
— Так бесовщина тут! — взвыл Павлик, не сопротивляясь, но молитвенно складывая руки на груди.
Павлик был раза в полтора больше Митьки по габаритам, и реши он вырваться, это не составило бы для него труда.
— Я тебе дам бесовщину, совсем сдурел, что ли? Ты мертвецов не видел? Приди в себя!
Павлик не слушал — он выпученными глазами озирался по плохо освещенным углам, мало ли, не притаился ли где тот самый бес, что команду корабля извел. Митька не нашел ничего лучше, чем влепить ему пощечину всей пятерней, оставив на щеке рыбака внушительную красную отметину. Подействовало, Павлик зашипел, взгляд его сделался куда более осмысленным. Он несколько раз мотнул головой, но причитать перестал, как перестал и взывать к Богу.
— Последи за ним, как бы чего дурного не вытворил, — распорядился Митька, обращаясь к Стеньке, и буквально вручил ему брата, державшегося за ушибленную щеку.
Сам он подошел к англичанам ближе. Не то чтобы он в бесов не верил, верил, да еще как, кто ж не верит в беса в такое время — дурак разве. Но морячки эти понятно от чего умерли, и никаких бесов не надо. И это он потом Павлику расскажет, что угорели они, всяко бывает, а поначалу пусть в себя придет. Сейчас все равно слушать не станет, а если и станет, то не будет воспринимать. На всякий случай Митька попытался распознать дыхание у англичан — никто не дышит. Немудрено, впрочем, тела торговцев окоченели. Надеяться в таких обстоятельствах на чудесное спасение кого-либо из членов экипажа было бессмысленно.
— А вдруг и правда бесовщина? — По правую руку Митьки вырос Стенька. — Я-то беса за жизнь не встречал, но всякое болтают, так и задумаешься.
— Да угорели они, сам же говорил, — покосился на старого рыбака Митька, на всякий случай все же оглядев плохо освещенные углы. Ну… мало ли? — Или брехал?
— Чего брехал? Не брехал, собственными глазами видеть доводилось! И не раз, зима, она никого не щадит, особенно в этих краях, — не стал отнекиваться рыбак. — Просто… это… странно как-то лежат голубчики, а, Митька?
Митька не ответил. Что отвечать? Померли англичане в необычных позах, это да. И выглядели они действительно крайне странно, непривычно, если заводить речь о мертвецах. Словно сомлели по одному щелчку — раз, и дышать перестали. Некоторые лежали на столах, словно пьяные, лицом в салат. У других находились рядом перо и бумага. Митька вздрогнул, прогоняя от себя жуткие мысли. Сказать было нечего, разве что одно Митька знал точно: бесы бесами, и если они здесь и были, то больше их нет. А вот монахи твердо указали, что с англичанами делать следует. И если не исполнить сие постановление, ничего хорошего от монастыря не жди. Вряд ли в Николо-Корельском монастыре о бесах слушать станут, когда речь о новых землях и вольностях пойдет… Ой как вряд ли.