Страница 15 из 25
— Забавно, — призадумался Нифонтов. — Так-то вроде все в стандартную схему укладывается, по всему выходит, что все равно твой Фомич — классический лешак. Вот только речки, с ними как? И еще ты сказала, что он многое знает из того, что в городе происходит, за тем мы к нему и топаем. А лесные Хозяева на все, что за пределами их владений, чихать хотели.
— Странно, да? — хихикнула старушка. — Вот и мы тогда понять не могли, с чего это по всем параметрам обычный лешак вдруг такую власть взял, да еще в чужие дела стал нос совать.
— И почему? — подключилась к беседе Мезенцева.
— А вот так, — уклонилась от ответа тетя Паша. — Потому что. Вот, почти пришли. Там поляна, кажись. Третья из четырех.
— Я вообще перестала что-то понимать, — пожаловалась Мезенцева напарнику. — Вот как с ней работать?
— Вдумчиво, — серьезно ответил ей Николай. — Без спешки и рефлексии. Тогда раньше или позже ты получишь ответы на все вопросы.
— Именно, — повернув голову, уборщица одобрительно глянула на оперативника. — Молодец. Ну а что до порядкового номера поляны, так тут все просто. Время — вот та шкала, по которой многое меряется, в том числе и капища, коих в этом лесопарке четыре. Их не одновременно наши пращуры закладывали, поскольку капище — это вам не дом типовой застройки. Первым стало место, где в совсем уж старые дни схоронили павших в бою воинов. Оно расположено как раз у того входа, про который Колька упоминал, у Севастопольского проспекта. Сейчас его называют урочищем Сеча, вот только никто не помнит о том, с кем именно рубились тогда лучшие бойцы вятичей, что именно защищали и кого на нашу землю не пустили. Хотя, как в случае с Бутово и Коммунаркой, может, оно и к лучшему, иные события лучше не поминать всуе и вслух. Иногда неосторожное слово может много вреда наделать. Главное, не забыли потомки предков, помнят, что те здесь умерли, не отступив и родной земли не предав, вот уже и ладно.
— Можно было стороной обойти, — предположила Евгения. — Ну, это капище.
— Можно, — согласилась тетя Паша. — Но все равно не хочу я там появляться. Скверные воспоминания, знаете ли. Второе капище можно забыть, на его месте теперь мебельная фабрика расположена. Третье — здесь, мы почти пришли. Ну а четвертое на Лысой горе, в резиденции Фомича квартирует. Его опальные волхвы в свое время сварганили, те, которые от князя Владимира ноги успели унести. И попасть туда можно только с личного разрешения Хозяина этого леса. Нет, на гору вскарабкаться любой может, это пожалуйста. Но увидеть то, что там находится на самом деле, можно лишь по воле местного владыки.
— Типа это телепорты? — выпучила глаза Мезенцева. — Да ладно!
— Меньше кино смотри, — порекомендовала ей тетя Паша. — А ну, тихо!
Откуда-то издалека, с востока, до них донесся протяжный то ли вой, то ли плач.
— Очень любопытно, — уборщица поджала губы. — Однако совсем, видно, Фомич сбрендил, раз подобную живность тут терпит.
— Волк? — чуть испуганно осведомилась Мезенцева у напарника. — Да? Офигеть!
— Да откуда тут волк? — засомневался тот. — С ума сошла? Хоть сто раз будь этот Фомич тут владыкой, все равно власти такого бы не допустили. Против столичной мэрии и Собянина ни один леший не пляшет, это уж будь уверена. С ними даже Ровнин не всегда решается спорить.
В тот же момент раздался еще один такой же звук, но уже с другой стороны парка.
— Не нравится мне это все, — ощутимо напряглась тетя Паша. — Хорошо хоть, уже почти пришли.
Само собой, никакого страха она не испытывала, о подобном даже речь не шла. Атрофировалось данное чувство у этой безобидной на вид бабульки за долгую, долгую жизнь. Потому что если тебя раз за разом судьба лупит со всей дури куда только можно, то ты либо ломаешься, либо привыкаешь держать удар, и после этого напугать тебя чем-то становится крайне сложно.
Тропинка, уже совсем почти неразличимая среди травы, вильнула еще пару раз, огибая непролазные заросли разросшегося орешника, и привела сотрудников отдела на небольшую и, на первый взгляд, идеально круглую поляну, при первом же взгляде на которую Мезенцева уважительно присвистнула.
— Однако, — сообщила она спутникам. — От души тут родноверы потрудились!
И следует признать, что данное утверждение имело под собой основание, так как на поляне стояли, глядя вроде бы как в разные стороны, а то и друг на друга, десятка полтора деревянных идолов, причем вырезанных крайне искусно, явно с душой. Так сказать, для себя.
Но вот что интересно, смотрели-то они кто куда, но по факту перекрестье их взглядов в итоге скрещивалось на центре поляны.
— Ну, может, это и не их творчество, — усомнился Николай. — Сейчас подобные забавы вообще в моде. Наше славное прошлое, славянские скрепы, тропами предков и так далее. Опять же, под этим соусом бюджет осваивать удобно, никто же не знает, сколько стоит, например, Перуна вырезать? Да еще вон, гляди, здоровенного какого. Здесь тебе не асфальтирование или озеленение с известными всем рыночными ценами.
— Это не Перун, это его брат Даждьбог, — поправила его тетя Паша, уже вышедшая на середину поляны, где на ней, казалось, скрестились взоры большинства идолов. — Выучи наконец, кто из них есть кто, важное ведь знание. Раз подобное простится, два простится, а на третий кто знает, что может случиться? Да, я знаю, что ты подумал. Ничего не случится, данные боги давным-давно ушли в историю, тем более что тут даже не идолы, а так, их муляж. Верно?
— Ну…
— Да, это новоделы. Вот только земля под ними та же осталась, по которой ноги этих богов ступали. Не так важно, когда, где и кем овеществленный символ сработан, важно, откуда он силу черпает. Ладно, не суть. Сюда идите.
После того как молодые люди выполнили ее просьбу и тоже оказались под перекрестным взглядом мрачно выглядящих в ночной темноте идолов, тетя Паша вздохнула и громко произнесла:
— Фома Фомич, привет тебе. Открой мне дорогу в свой дом, поговорить надо.
И — ничего. Тишина стояла вокруг, только где-то неподалеку филин отрывисто ухнул.