Страница 27 из 54
— Ну, без разницы. Сейчас все сводится к греху. — Она толкает тележку на несколько футов, затем смотрит на меня, выгнув бровь. — Говоря о грехе, лучше бы тебе не грешить с дочерью проповедника.
Вздохнув, хватаю список покупок, лежащий на ее плетеной сумочке.
— Зеленые бобы. Бананы. Филе.
Бабушка выхватывает список.
— Не отвлекай меня.
— Ба, я уже взрослый, черт…
Она так сильно ударяет меня по затылку, что я на секунду вижу звезды.
—Мальчик, сколько раз тебе говорить, чтобы ты не ругался при мне.
— Боже…
— Вот именно, тебе лучше бы помнить о нем! — Она слишком резко поворачивает в проход, опрокинув пирамиду бумажных полотенец. И просто продолжает катить тележку, переехав большую часть рулонов бумажных полотенец, а один застрял под колесом. Бабушка отшвыривает его в сторону. — Господи Иисусе.
— Я рад, что ты не водишь машину.
— Я просто даю этим подросткам, которые здесь работают, какое-то занятие. А теперь давай посмотрим, как насчет жареного цыпленка и картофельного пюре в воскресенье?
— Ты же знаешь, я люблю твоего жареного цыпленка.
— М-м-м, и я уверена, что она тоже полюбит.
— Она?
— Да, ты приведешь эту девушку на воскресный ужин, как подобает настоящему джентльмену. Ты не будешь развратничать с дочерью проповедника. Я слишком много работала над своими добрыми делами, чтобы ты рассердил на меня Господа.
Мне хотелось застонать, но я люблю ее, поэтому просто улыбаюсь и говорю, что посмотрю, что можно будет сделать.
Бенджи бросает пару валетов на карточный стол, шевеля своими рыжеватыми бровями.
— Попробуй побить это, говнюк.
Я смеюсь.
— Пару валетов? — Он идиот, что тут скажешь?
Бенджи морщит лоб.
— Что там у тебя, Грейсон?
Медленно веером выкладываю свои карты на стол с улыбкой на лице.
— Три туза и пара дам.
Тревор улюлюкает.
— Чушь собачья! — Бенджи срывает с головы бейсболку и бросает ее на стол. — Ты жульничаешь!
— Не черта подобного! — Сгребаю четвертаки со стола, складывая их перед собой.
— У тебя сегодня было пять таких раздач!
— Мне повезло.
— Ты придурок, — ворчит Бенджи, отодвигая стул и направляясь к старому холодильнику в углу комнаты. Пивные бутылки за дверью дребезжат, когда он рывком распахивает ее.
— Да ладно тебе, Бенджи, это всего лишь пять баксов, — смеется Тревор.
— Это пачка «Кэмел Ред», вот что это такое.
Я качаю головой.
Бенджи снова садится за стол с пивом, затем хватает колоду карт и начинает тасовать их.
— Во что сыграем дальше? Пятикарточный стад?
У меня звонит телефон. Когда вытаскиваю его из кармана, на экране имя Ханны.
— Привет, — говорю я, поднося трубку к уху. — Что случилось?
— Ты занят?
— Нет.
— Эй, — говорит Бенджи. — Эта девушка?
Свирепо глядя на него, отмахиваюсь от него рукой.
— Скажи ей, пусть придет и приведет каких-нибудь девчонок с большими сиськами. — Он притворился, что взвешивает в руках пару сисек, закатывая глаза, как извращенец. — Мы можем сыграть в покер на раздевание.
Тревор ржет.
Нахмурившись, встаю из-за стола и направляюсь к задней двери.
— Ты в порядке? — спрашиваю я, когда сетчатая дверь за мной захлопывается.
— Да, я просто... — Она замолкает, и я хмурюсь. — Я просто... — Она слишком долго молчит. И я представляю, как Ханна сидит в своей комнате, размышляя о всяком дерьме и падая в туннель паники и страха.
— Я буду через десять минут.
— Нет-нет, я в порядке, просто хотела поговорить.
— А мы и поговорим. Лично.
Следует короткая пауза.
— Спасибо, — шепчет она.
— Просто надень что-нибудь, что не жалко испачкать.
— Зачем?
— Никаких вопросов, просто доверься мне.
—Ладно.
Вешаю трубку и направляюсь прямо к столу, чтобы забрать свои деньги.
— Ты что, уходишь? — спрашивает Тревор, прежде чем отхлебнуть свое пиво.
— Да.
Бенджи ухмыляется, обнажив крупные зубы.
— И кто эта девушка?
Засовываю четвертаки в карман.
—Ханна Блейк, — отвечает Тревор, похлопав меня по плечу.
— Да иди ты, говнюк! Бывшая Макса Саммера? Брюнетка? — Бенджи кивает. — У нее отличные буфера. Что собираешься делать? Отведешь ее в «Хижину Сома», прежде чем присунешь ей?
— Что за… — Скептически смотрю на него. — Чертова «Хижину Сома»? Серьезно, Бенджи? В этой дыре можно пищевое отравление получить.
— Нет, чувак, девчонки его обожают. Тебе всего лишь нужно заказать им устриц, это все равно, что дать им горянку (прим. Horny Goat Weed — это травянистое растение, которое оказывает положительное воздействие на выработку гормонов и либидо. Дословно название этого растения переводится как «трава похотливого козла»). Это реально делает из них похотливых козочек.
— Иисус… ты неотёсанный болван. — Покачивая головой, направляюсь к двери.
— Весь в тебя.
Я отмахиваюсь от него.
— Увидимся позже, парни.
Дверь с грохотом захлопывается за мной. Мне нужно придумать что-нибудь, чтобы отвлечь Ханну от мыслей, но проблема в том, что в Рокфорде было не так уж много развлечений. Никаких кинотеатров. «Типси» единственный бар… Оглядываюсь вокруг, и взгляд падает на пластиковый столик Бенджи в патио.
— Отлично, — бормочу я.
Хватаю зонтик и швыряю его через двор, прежде чем схватить столик и бросить его в кузов грузовика.
Самое лучшее, что можно сделать, когда твоя жизнь — дерьмо: отвлечь себя любым способом. Если я и был хорош в чем-то, так это в отвлечении. Это уж точно, черт возьми. Из-за этого я провел два лета в летней школе.
Ханна сидит на качелях перед крыльцом в джинсовых шортах и футболке Pearl Jam, когда я подъезжаю к дому. Не успеваю выйти из машины, как она уже на полпути к моему грузовику. Светлячки загораются вокруг нее, как в каком-то диснеевском фильме, и все, о чем я могу думать — это то, как она прекрасна. Ханне не нужно пытаться быть красивой, она так и источает красоту, и это часть ее очарования.
Выскакиваю из машины и открываю для неё пассажирскую дверцу. Внутренний свет освещает ее лицо, когда Ханна останавливается рядом со мной. Ее глаза покраснели и опухли, на щеках красные пятна.
— Спасибо, — шепчет она, приподнимаясь на цыпочки, чтобы поцеловать меня в щеку.
— Всегда пожалуйста.
— Я пыталась дозвониться до Мэг, но она взяла смену и…
Прижимаю палец к ее теплым губам.
— Никогда не пытайся объяснить мне, почему ты мне позвонила. Кроме того, мне хотелось бы думать, что я первый, кому ты позвонила.
Ханна забирается внутрь с едва заметной улыбкой на лице.
Обхожу машину со стороны водителя, немного приглушаю радио, когда выезжаю на дорогу.
— Ты когда-нибудь каталась на санках? — спрашиваю я.
— На санках?
— Ага? — Грузовик подпрыгивает на ухабе в конце подъездной дорожки, прежде чем сворачиваю на темную дорогу.
— Ну, я каталась на санках, когда была ребенком, в единственный раз, когда здесь шел снег.
— Ну отлично, мы сейчас поедем кататься на санках.
— Кататься на санках? В Алабаме? В середине лета?
— Ага. — Я улыбаюсь, когда смотрю на Ханну и вижу, что в ее глазах мелькает веселье.
Десять минут спустя мы проезжаем мимо огромной буквы «А» на лужайке перед домом мистера Тернера и сворачиваем на грунтовую дорогу, которая проходит мимо моего дома, не сказав ни слова, прямо на старый крытый мост.
Ханна хватается за ручку около своей головы, когда шины соприкасаются со старыми досками.
— Не любишь мосты?
— Только не те, что разваливаются на части. — Она крепко зажмуривается, прикусив зубами пухлую нижнюю губу.
— А ты знаешь, что здесь водятся привидения? — спрашиваю я, немного замедляя ход.
— Не морочь мне голову.
— Так и есть, — усмехаюсь я. — Только не говори мне, что ты никогда не приходила на Крибаби-Бридж и не проделывала старый трюк с детской присыпкой (прим. Crybaby Bridge или «плачущий мост» — это прозвище, данное некоторым мостам в Соединенных Штатах. Городская легенда гласит, что некоторые дети умерли у моста (есть разные версии, была ли их смерть случайной или преднамеренной), и что ночью можно услышать их крики и можно увидеть женщину, идущую по опушке леса. Сообщается также о других явлениях, включая шаги и ощущение «злого присутствия». Также утверждается, что если на мосту остановить машину и на капот насыпать детскую присыпку, на присыпке могут появиться детские следы.).