Ищите женщину

— Что?! — просвистел Прошка, хватая меня за плечо и разворачивая к себе. — Лерыч, ты о чем это подумал?! Какая, к бесам, Школа Хранителей?!

Ой. Спалилась.

— Прош, это может немного подождать, правда. Сейчас у меня еще одно дельце незакончено.

Чуть присесть, плавно повести плечом, улыбнуться во все тридцать два, отступить на шаг…. А вот теперь….

— Р-руки убрал! Это моя женщина!

Тьфу ты! Черный! Что ж ты мне все время игру портишь! А впрочем — развлекайтесь, мальчики. У меня дел невпроворот. Надо до пещеры добраться, Ляльку из трепетных объятий выдернуть, Тренделю по голове настучать, вещички собрать…. Короче — некогда мне смотреть на бои озабоченных оленей. Да и…. не сезон, в общем.

Никто из них не заметил, как легкая фигурка просочилась сквозь колючий кустарник, и исчезла.

Трендель

И куда я прусь, как озабоченный секач?! Надо бы остановиться. Задуматься. Но…. Не могу, не могу, не могу-у-у! Будто кто за шиворот уцепил, и тащит, невзирая на ухабы и кочки. И на деревья. И на коряги. И…. на все невзирая. А все Темный! «Ищите женщину, ищите женщину»! Какая из Ляли женщина?! Махонькая, худенькая, будто фарфоровая статуэтка — насмотрелся я на такие игрушки, пока по замкам да дворцам шатался. На нее даже смотреть боязно — вдруг взглядом переломлю. А уж в руки брать…. Нет, когда она зверушкой — то и ничего даже. Маленькая. Забавная — такую и беречь хочется, и за ушком чесать. Эх, да чего уж там! Не по моим лапам такая девочка! Не мой же шатер в степи ей украшать! Такие девочки раньше только в королевских, да герцогских замках водились, отцов, братьев или мужей собою украшали. Ну, и трон, само собой.

И что ж у меня даже остановиться не получается, будто меня и впрямь Сила тянет. Хотя…. Может, и сила. Уж если истинные Боги нашего мира себя во всей красе проявили себя…. Тут меня слегка затормозило. Ага. Мордой лица о воздушный щит. Пришлось остановиться. Перевести дух, глотнуть воды из кожаной фляги, закинуть в пасть кусок вяленого мяса.

— Вот и хорошо, мой мальчик, передохни перед последним рывком, — благожелательно пророкотал Золотой Барс, возникая прямо из воздуха. Эх, красавец-то какой! Ухоженный, золотистая шерсть лоснится, голубые глаза сияют, как драгоценные камни — не помню название, да это и не важно.

Пока я на него глазел, Барс со всеми удобствами устроился на обломке скалы, будто драгоценным покрывалом устеленном изумрудным моховым ковром.

Я лишь кивнул, меланхолично пережевывая мясо.

Барс еще немного меня поразглядывал, пофыркал каким-то своим мыслям.

— Ты и в самом деле хочешь пробудить принцессу, малыш? — наконец вопросил он. Я только хмыкнул. По-моему, это очевидно. За ради чего еще я бы сюда полез?!

— А для чего? Для чего тебе девушка из чужого мира? Все равно она уйдет вместе со своими друзьями.

— Уйдет, — кивнул я. — Мне будет жаль, конечно, но пусть идет. Женщинам нельзя запрещать. Да и какая из Ляли женщина — так, девчушка. Маленькая она еще.

— А ты? Будешь переживать?

И что тут ответишь? Что буду переживать. Страдать даже. Но ведь я орк, а она — человечек маленький. Будь моя воля — положил бы в ладони как в люльку, качал, как ребенка. От непогоды бы за пазухой сберегал, самые лучшие фрукты приносил. Наряды бы у самых лучших портных заказывал бы. Хотя…. Где они — те портные сейчас! Наши, войсковые, только по форме армейской и спецы. Можно, конечно, у Фаншина спросить, вроде бы у него был приятель — гном из семьи потомственных портных.

— …как ты на это смотришь? — донесся до меня глас божий. О чем это он?

— Прости, Великий, — виновато согнул шею. — Задумался.

— Да я уж понял. Есть у меня идейка одна. Ты ж друга в беде не бросишь, верно?

— Друга? Это Черного, что ль? Как же — бросишь его! Мы ж с ним вот уж…. э-э-э-э…. много лет как близнецы-братья. Мы друг без друга никуда. Хоть в пир, хоть в мир, а то и в…. Короче — нам лучше вместе.

Барс какое-то время еще разглядывал меня, чему-то фыркая про себя.

— Добро. Стало быть, так и поступим. А сейчас ступай. Там тебя принцесса твоя заждалась….

И растворился в воздухе.

А я…. Да что я — прицепил флягу к поясу, стряхнул крошки в траву, встал. Вдохнул-выдохнул. Снова вдохнул. И поплелся вглубь пещеры. Как раз туда, где что-то вдруг засияло.

Засияло — это я сильно сказал. Так — забрезжило светлое пятно в темноте пещеры. Впрочем, абсолютной темноты тут и не было: сквозь проломы в стенах свет все же просачивался, разбавляя темноту, превращая ее в сумрак. Тени плавали по просторной пещере, сгущаясь ближе к стенам. А в центре….

В центре возвышались четыре резных столба, между которыми на золотых цепях качался хрустальный гроб.

…не видать ничьих следов

Вкруг того пустого места…. — зашелестела на множество голосов тьма. Послышались приглушенные смешки, шлепки — будто кто-то бегал, шлепая по мраморным плитам босыми пятками. И от этого было не по себе. Мне, орку — воину, видавшему в своей жизни такое, от чего и нашему Темнейшеству бывало жутко, что уж там говорить о всяких-разных Черных Эльфах. Бр-р-р!

— В том гробу — твоя невеста!

Гады! Гады — гадские! Ладно — я! У меня шкура дубленая, но моя девочка! Моя нежная девочка — ей-то за что такие ужасы?! В таких условиях разве можно спать без кошмаров?!

— Сволочи! — с чувством высказался я. Маты, впрочем, оставил при себе. Кто их знает, небожителей наших — а ну как напугают мою девочку еще больше. Она и так ду… не блистает умом, так кто ж от женщины ума требует?!

— Сволочи…. Сволочи…. — охотно поддержала меня темнота.

— А ты, значит, не сволочь? — полюбопытствовал ну очень знакомый голос, только вот не было в нем привычной хрипотцы.

— Я тоже сволочь, — согласился, не пытаясь даже припомнить — чей же это голос. — Но смею думать, что все же я меньшая сволочь чем те, кто отправил сюда хрупкое беззащитное существо.

— Тут я с тобой согласен, орк по имени Трендель, — хмыкнул голос. — А тебе-то она зачем, эта слабая человеческая самка?

— Она не самка, — буркнул я, обходя по кругу это сооружение. Гроб как гроб, всего и отличия — прозрачный. Видно, как мерно вздымается грудь, как на щечках цветет румянец, как пухлые губки чуть заметно шевелятся, что-то бормоча.

— Не самка? Ты уверен?

И чего привязался?!

— Самки — это к арибасам, — отмахнулся я. — Ляля — девушка. Маленькая хрупкая девушка, которую я буду защищать даже ценой собственной жизни.

— А если она не примет тебя? Что тогда? Начнешь угрожать, гоняться за ней по свету? Поймаешь и запрешь в клетке?

Во дурак! Разве ж можно силой удержать женщину?! Да еще такую красивую?!

— Нет, — сквозь зубы прошипел я, чувствуя, как болезненно сжимается в груди сердце. — Не примет — это ее право и ее выбор. Я просто буду рядом. В шаговом доступе, как говорит мой приятель из другого мира. Все, отстань! Мне надо разбудить мою принцессу и вывести ее отсюда к солнцу и людям.

— Что ж, попробуй…

Голос исчез, стихли шепотки и шлепки, даже темнота, кажется, насторожилась, склоняясь вместе со мной над гробом.

Крышка подалась неожиданно легко — будто совершенно ничего не весила. Упала на каменный пол и разбилась. Без всякого хрустального звона, между прочим. Я замер.

— Целуй — чего встал-то? — хмыкнула темнота.

— Иди ты! — рыкнул я. — С моей рожей только девушек целовать. Проснется — перепугается еще больше. Счас вынесу ее на свет, водичкой прохладной умою — она и проснется.

— Так тебе свет нужен? Что ж — могу поспособствовать!

И тут полыхнуло так, что я ослеп. Кто-то взвизгнул, послышался топот бегущих ног, зловещий хохот, Лялино: «Ой, я боюсь»! Чье-то: «Не бойся, дурочка, я с тобой»! Чье-то: «Девки, айда быстрея! У меня все давно готово»! Снова Лялино: «Лера! Я плавать не умею»! Чье-то: «Прошка, мы уходим. Догоняй»!