Ищите женщину

Он поднялся, подошел к двери. Обвел взглядом Братьев и Сестру. Хлопнул ладонью по притолоке и вышел.

— Мы ехали, мы пели,

И с песенкой такой

Все вместе, как сумели,

Приехали домой****- бурчала Лялька, остервенело грызя морковку. Морковка очертенела ей по самое это самое, но ничего другого ей не давали. Правда, Трендель пытался накормить симпатичную зверушку прошлогодней травой, но у нее случилось острое расстройство желудка. Прямо на его штаны…. Лерыч долго ругала… лся…. Поил бедную Лялю горькими настойками. И даже пригрозил прибить бестолкового орка, если тот начнет выкобениваться.

— Она же девушка! — потрясая перед мордой Тренделя кулаком и перемежая речь страшными ругательствами «диарея», «заворот кишок» и «аппендицит», орал Лерыч. — Девушка! А ты ее гнилым сеном кормить вздумал! Небось, своей лошади торбу с овсом привешиваешь на привалах! Лучше б яблочко какое нашел, или грушу.

— Я больше не буду, — скроив испуганную рожу, отмахивался Трендель от Лерыча. Отмахивался осторожно, дабы не зашибить ненароком тщедушного по его меркам мальчишку. Да и вину чувствовал. — Лерыч, хочешь, поклянусь, что найду нашей Ляле целый мешок сушеных яблок? Вот тут в трактире и найду. Или до замка потерпишь? В замке графа Эльнара наверняка сушеных яблок завались!

— А хочу! — внезапно успокоился мальчишка, — Клянись! Осточертело мне ваше пойло, вином именуемое! Компота хочу! Шашлык хочу! Шоколадку хочу! Горькую! С орешками и изюмом!

— Клянусь! — оторопело поднял правую руку Трендель. — А что такое — горькая шоколадка?

— Ты еще спроси — что такое шашлык, — развеселился Черный эльф, наблюдавший за представлением. Он тоже не знал, что такое этот самый шашлык, но ведь интересно.

— Шашлык, уважаемый граф Эльнар, это шашлык, — хмыкнул за его спиной Прошка. — О нем не надо спрашивать, его надо кушать! Впрочем, хватит народ смешить, тут вам не цирк. Елисей! Не спи! Сейчас твоя очередь коней обихаживать!

— Почему ты командуешь? — уже в который раз попытался возразить старший эльф, сползая с коня на землю. Надо сказать, он жестоко завидовал Лерычу и мальчишкам арибасам. Да что там — он и этой Ляле Великолепной завидовал! Потому что они ехали на телеге. Трендель, проникнувшийся вдруг светлыми чувствами к Ляле, порывался сам везти зверушку, но Лерыч так на него рыкнул, что прямо из воздуха появилась эта самая телега. В которую был запряжен пегий конек. Нашелся даже в чистом поле стог вполне приличного сена, а полотняные стены для кибитки Прошка и Лерыч сделали сами. Ограбив при этом Черного Эльфа и Тренделя. То бишь, отобрав у них походный шатер. Хороший шатер, из плотной ткани, непромокаемый. В одной его стенке даже окошко было, затянутое редкой тканью — от мошек и гнуса.

Кибитка получилась вполне себе симпатичная. Особенно после того, как Лерыч разрисовал ее стены веселыми рожицами и куда-то летящими воздушными шариками на длинных веревочках. Что такое шары — Елисей понял смутно, но обещал найти какое-то каучуконосное дерево. Надо сказать, что эльфы смотрели на кибитку квадратными глазами и ничего не понимали. Им почему-то казалось, что она светится. Ярко и празднично. Даже не смотря на то, что тучи почти не расползались с небосвода. Хорошо, хоть нудный дождь прекратился.

Так вот: эта веселая четверка ехала в кибитке, а представители Перворожденных тряслись в седлах. По двое. Потому что коней на всех не хватало. Кони были у Черного Эльфа — злючий и такой же черный жеребец. У Тренделя — низкорослый гнедой, крепкий и чем-то напоминающий хозяина. У Прошки — неприметный мышастый жеребчик. Молодой и игривый. Правда, Прошка без труда с ним справлялся. Четвертый, принадлежащий Лерычу, был странного золотистого цвета. Эльфы таких никогда не видели. Впрочем, дивный народ предпочитал ходить пешком. В Лесу не больно-то на конях поскачешь. Ходоками они были хорошими, но поспеть за конями всяко не могли. Потому им и был выделен золотистый Лерычев Золотко…. А в кибитку эльфов не пускали, что было обидно.

Впрочем, хватит об этом. Сейчас перед ними был все тот же скособоченный на одну сторону трактир. Черный Эльф, как хозяин окрестных земель, решил, что привал они сделают в трактире, перекусят, чем смогут, а ночевать отправятся в его замок.

— Тут, неподалеку, — сказал Черный, привязывая своего жеребца к коновязи. — Счас пожр…. Пообедаем, отдохнем. Елисей коней накормит, Вегий, ты подковы проверь, у Золотка правая передняя разболталась. Арион, справься у трактирщика, нет ли кузни поблизости. Что — пошли?

— Нет, — спокойно ответил Прошка. — Сначала — молитва.

Черный Эльф только тяжело вздохнул.

Странно все это было. Очень странно. За несколько дней совместного пути Прошка все же сумел подчинить себе эльфят и мальчишек арибасов. Эльфята, хоть и ворчали, но ослушаться почему-то не могли. Трижды в день, перед каждой трапезой, Прошка расстилал на земле большую кошму, усаживал в кружок всю честную компанию — даже морскую свинку выпускал из клеточки. Сам садился в центре круга. И не просто садился — заплетал ноги в странной позиции, клал на колени руки ладонями кверху, соединяя указательный и большой пальцы в кольцо, и замирал, уставившись куда-то за горизонт. У правого колена, встав столбиком, так же замирала Ляля. И только Лерыч в это время оставался на ногах. На одной ноге. Второй он упирался в собственное колено, подняв над головой руки и соединив их ладонями. И ведь подолгу стоял! Черный прекрасно понимал, что такое можно проделать, лишь обладая запредельным чувством равновесия. Может быть, мальчишка — из ненайденных потомков эльфийского народа? Но уши у него вполне человеческие, да и лицо ничем не напоминало благородные физиономии эльфов. Уж сравнить-то есть с кем.

Вот и сейчас — он сравнивал. Сидел, заплетя ноги в эту жутко неудобную позу, которую Прошка называл какой-то «Падамасаной», и размышлял. Молиться он и не пытался. Поминал для приличия Прародителя эльфов, и углублялся в собственные мысли. Той тяги, которая проснулась в нем при первой встрече, уже не ощущал. Вернее ощущал не так остро, но все равно, старался не выпускать Лерыча из виду.

Размышлял. И никак не мог прийти хоть к какому-то выводу. Да еще Трендель мешал. Сидел и сопел усиленно. Бормотал что-то на оркском, поминая Великого Предка.

И мальчишки арибасы мурчали слаженно.

И вообще…. Ветерок потянул. Тучи в небе внезапно разбежались в разные стороны. И горячий солнечный луч больно куснул Черного за обнаженное плечо.

Черный зашипел, открыл глаза и осмотрелся. Кажется, Боги все же их услышали, потому что морда Тренделя сияла блаженной улыбкой, головенки мальчишек золотились в солнечных лучах, а эльфята недоверчиво переглядывались.

— Все, дождей больше не будет, — легко поднялся на ноги Прошка. — Арониэдиэль обещал.

— Уверуйте в меня! Уверуйте в меня, смертные!

Гулкий бас грохотал в похмельной голове, будто какой-то идиот гонял по пустому подземному залу громадные металлические шары. Они катались плохо: сталкивались, бились, разлетались в стороны и больно стукались о каменные стены.

Трендель застонал, с трудом открыл глаз и тут же его закрыл. Потому что такого быть просто не могло. Никак не могло. Это все бред. Это все похмелье! Это какой же гадостью напоили их юнцы, что теперь такое мерещится?!

— Приду в себя — мелкого прибью, — попытался подумать Трендель, но мысль тут же свернула с правильной дороги.

— Приду в себя — поеду.

Куда поеду, зачем — для этих мыслей в опухшем мозге места не было. Главное было — приду в себя.

— Придешь, придешь, — хмыкнул кто-то посторонний в его голове. — Сейчас рассольчику хлебнешь, и будет тебе счастье.

— Ты?

Подразумевался простой вопрос — ты кто такой, но шары, в очередной раз стукнувшись друг о друга, раскатились по черепной коробке, больно ударяясь о ее стенки, и Трендель застонал. Тут же в губы ему ткнулся холодный влажный сосуд, упоительно воняющий кислой капустой.