Солнце полуночи

Джаспер слегка улыбнулся мне, проходя мимо.

«Удачи», – с сомнением пожелал он мысленно.

Эмметт закатил глаза и покачал головой.

«Совсем свихнулся, бедняга».

Элис сияла, ее зубы блестели слишком ярко.

«Теперь мне можно поговорить с Беллой?»

– Не вмешивайся, – еле слышно отрезал я.

Она приуныла и тут же снова оживилась.

«Ладно. Не сдавайся. Это всего лишь вопрос времени».

Я опять вздохнул.

«И не забудь про сегодняшнюю лабу по биологии», – напомнила Элис.

Я кивнул. Вмешательство мистера Баннера с его планами бесило меня. Я потратил зря столько уроков биологии, сидя рядом с ней и старательно притворяясь, будто игнорирую ее; мучительная ирония виделась в том, что сегодня мне будет недоставать часа, проведенного рядом с ней.

Поджидая Беллу, я следил за ней глазами какого-то первогодка, который шел в кафетерий следом за ней и Джессикой. Джессика разболталась о предстоящем бале, Белла слушала молча. Впрочем, у нее все равно не было шанса вставить хотя бы слово.

Едва войдя в дверь, Белла бросила взгляд на тот стол, где обычно сидели мы всей семьей. Присмотрелась, нахмурилась и отвела глаза. Меня она не заметила.

Выглядела она такой… опечаленной. Меня охватило нестерпимое желание вскочить, броситься к ней, как-нибудь утешить ее, вот только я не знал, в каких утешениях она нуждается. Джессика щебетала без умолку. Неужели Белла расстроилась из-за того, что пропустит бал? Да нет, маловероятно.

Но если это все же правда… Как жаль, что в этом случае мне нечем ее утешить. Немыслимо. Физическая близость в танце была бы слишком опасна.

Вместо обеда она взяла себе попить – и больше ничего. Разве этого достаточно? Неужели она не нуждается в источниках энергии? Раньше я никогда не уделял особого внимания тому, как питаются люди.

Человеческая уязвимость возмутительна! Сколько же у них самых разных поводов для беспокойства.

– Опять Эдвард Каллен на тебя уставился, – услышал я Джессику. – Интересно, почему он сегодня сел отдельно?

Я был благодарен Джессике – хоть она сегодня и злилась сильнее обычного, – потому что Белла сразу обернулась и блуждала взглядом по залу, пока не высмотрела меня.

Теперь на ее лице не было и следа печали. Я разрешил себе допустить, что она расстроилась, потому что я рано ушел с уроков, и от этого предположения заулыбался.

Я поманил ее пальцем к себе. От этого жеста она так растерялась, что мне снова захотелось поддразнить ее. И я подмигнул, а у нее приоткрылся рот.

– Это он тебе? – оскорбительным тоном спросила Джессика.

– Наверное, хочет, чтобы я помогла ему с домашней по биологии, – отозвалась она негромко и неуверенно. – Пойду узнаю, что ему надо.

Еще одно «почти да».

По пути к моему столу она споткнулась дважды, хотя под ее ногами расстилался совершенно ровный линолеум. Нет, ну как я мог этого не заметить? Наверное, потому, что силился прочесть ее мысли, предположил я. Чего еще я не разглядел?

Она почти приблизилась к моему новому столу. Я пытался подготовиться к встрече. «Полегче, и помни о честности», – мысленно твердил я.

Она нерешительно помялась за спинкой стула напротив меня. Я сделал глубокий вдох – на этот раз носом, а не ртом.

«Ну, держись! Ощути жжение», – сухо велел себе я.

– Не хочешь сесть со мной сегодня?

Она отодвинула стул и села, не сводя с меня глаз. И кажется, нервничала. Я ждал, когда она заговорит.

После минутного промедления она наконец решилась:

– Совсем другое дело.

– Что ж… – Я помолчал. – Я так решил: попал в ад – терпи муки.

С чего вдруг я ляпнул такое? По крайней мере, это было честно. А может, ей удастся уловить неявное предостережение в моих словах. И она поймет, что должна встать и уйти как можно быстрее.

Она не встала. Посмотрела на меня, будто ожидая продолжения.

– Ты же видишь: я понятия не имею, о чем ты, – не дождавшись, сказала она.

Вот и хорошо. Я улыбнулся.

– Вижу.

Трудно было пропускать мимо ушей чужие возмущенные мысли из-за ее спины, и мне в любом случае хотелось сменить тему.

– По-моему, твои друзья сердятся, что я похитил тебя.

Похоже, ее это не заботило.

– Ничего, переживут.

– А я вот возьму и не отдам им тебя. – Даже я не знал, что происходит: то ли я снова дразню ее, то ли просто пытаюсь быть откровенным. Рядом с ней у меня путались мысли.

Белла громко сглотнула.

Я засмеялся, заметив, какое у нее стало выражение лица.

– Ага, испугалась.

На самом деле нечему тут смеяться. Ей следовало встревожиться.

– Нет. – Но я понял, что это неправда: ее голос дрогнул, выдав обман. – Скорее, удивилась… Что это значит?

– Я же объяснил, – напомнил я, – я устал избегать тебя. Поэтому сдаюсь. – С некоторым трудом, но я удержал на лице улыбку. Оказалось, одновременно быть честным и вести себя непринужденно не выходит.

– Сдаешься? – озадаченно повторила она.

– Да, больше не стану держаться в рамках, – и, пожалуй, плюну на непринужденность. – Отныне я делаю то, что хочу, а там будь что будет, – вот так, честно и откровенно. Пусть увидит, какой я эгоист. Будет ей предостережение.

– Опять ты меня запутал.

Моего эгоизма хватило, чтобы только порадоваться этому.

– С тобой я всегда ухитряюсь наговорить лишнего, в этом-то и беда.

Проблема, по сути дела, несущественная – по сравнению с остальными.

– Не волнуйся, – успокоила она. – Я все равно ничего не понимаю.

Отлично. Значит, она останется.

– На то и расчет.

– Но в переводе на нормальный язык – теперь мы друзья?

На секунду я задумался.

– Друзья… – повторил я. Мне не понравилось, как это звучит. Этого было… недостаточно.

– А может, и нет, – пробормотала она в смущении.

Неужели решила, что не настолько нравится мне?

Я улыбнулся.

– Ну что ж, пожалуй, можно попробовать. Но имей в виду: для тебя я не лучшая компания.

Ее ответа я ждал, буквально раздираемый надвое: желанием, чтобы она наконец-то услышала меня и поняла, и боязнью умереть, если она все-таки поймет. Прямо мелодрама.

Ее сердце забилось быстрее.

– Ты столько об этом говоришь.

– Все потому, что ты меня не слушаешь, – ответил я – опять слишком многозначительно. – А я до сих пор жду, когда ты мне поверишь. Будь ты посообразительнее, сама начала бы избегать меня.

Я мог лишь догадываться о том, как мне будет больно, когда она поймет достаточно, чтобы сделать верный выбор.

Она прищурилась.

– Ты уже не в первый раз отмечаешь мой интеллект.

Я не знал наверняка, что она хотела этим сказать, но улыбнулся в качестве извинения, предположив, что чем-то невзначай обидел ее.

– Ну что ж, – медленно продолжала она, – поскольку я не блистаю умом, давай попробуем стать друзьями?

– Давай попробуем.

Ненадолго она перевела взгляд на бутылку лимонада у себя в руках.

Давнее любопытство опять принялось изводить меня.

– О чем задумалась? – спросил я. Невероятным облегчением было наконец произнести эти слова вслух. Я уже не помнил, как легкие ощущали потребность в кислороде, и задумался, не сродни ли это облегчение тому, какое испытывает человек при вдохе.

Она встретила мой взгляд, ее дыхание участилось, щеки слегка порозовели. Я сделал вдох, ощутил воздух с ее запахом.

– Пытаюсь тебя раскусить.

Я задержал на лице улыбку, превратившую его в неподвижную маску, а тем временем внутренности мне скрутила паника.

Конечно, она терялась в догадках. Она ведь неглупа. Не стоило рассчитывать, что она не увидит того, что настолько очевидно.

– И как, получается? – осведомился я так беспечно, как только мог.

– Не очень, – призналась она.

Я хмыкнул с внезапным облегчением.

– Какие версии?

До чего бы она ни додумалась, вряд ли они хуже правды.

Она густо покраснела, но промолчала. Даже на расстоянии я ощущал тепло ее румянца.