Крестоносец

Тренировка заняла в общей сложности около сорока минут, после чего, дав телу немного остыть, мы отправились к колодцу ополоснуться. Водные процедуры с применением ледяной воды, да ещё и голышом, стали последней каплей для Роланда. После того, как я вылил на него целое ведро, с криком: «Ты хочешь моей смерти!», и зажимая ладонями интимное место, он умчался в дом, а я, отсмеявшись, продолжил обливание.

— Симон, я тебя совершенно не узнаю, — говорил за скромным завтраком шевалье Бремонт. — Тот Симон де Лонэ, который приезжал сюда год назад, и нынешний — два совершенно разных человека. Что с тобой случилось?

А что, может, и ему рассказать байку про святого Януария? Естественно, опуская момент с мнимой амнезией. Роланд вон сразу поверил, почему бы не поверить и старинному другу наших отцов?

В общем, так я и поступил. Реакция Бремонта была достаточно сдержанной. В отличие от Роланда, он поинтересовался, как выглядел святой Януарий, настолько ли он похож на того Януария, каковым его изображают на фресках, благо что одну такую он видел в Париже? Хорошо, что я помнил примерно историю этого святого, потому-то тогда и сболтнул Роланду, что именно святой Януарий являлся мне во сне.

— Одет он был в красную епископскую мантию, с митрой на голове, — начал я. — В одной руке держал посох, а во второй… А во второй свою отсечённую еретиками голову. Она-то со мной и говорила, глядя прямо мне в глаза, но, странное дело, говорила, не размыкая губ.

Бремонт перекрестился, только не двуперстной щепотью, а раскрытой ладонью, и мы следом за ним.

— Воистину это было знамение Божье, — сказал он. — Сегодня же на мессе расскажу об этом Его Преосвященству.

Эта новость меня совсем не воодушевила. Епископ может оказаться не столь доверчивым, как эти двое, и неизвестно, какие санкции за этим могут последовать. Не исключено, что тут такого рода самозванцев без суда и следствия отправляют на костёр.

— А может, не стоит? — сделал я робкую попытку отговорить Бремонта.

— Отчего же? — возразил тот. — Такие откровения не с каждым случаются. А наш епископ — человек добрый и в такого рода делах сведущ, объяснит, что сие явление значит. Только бы он нашёл время, сегодня у него очень важный день.

Сбор рыцарского ополчения был назначен в Нотр-Дам-дю-Порт к обедне. Епископ Эмерик благословит нас на подвиг во имя Христа, и рыцари могут сразу же отправляться в Париж. Хотят — организованными колоннами, хотят — сами по себе, такая вот рыцарская вольница. Главное, чтобы из Парижа воинство выступило одновременно. Интересно, нас по ходу дела будут по головам считать, или будет возможность под шумок слинять? Но Роланд точно не слиняет, этот упёртый, а я знаю, что не смогу его бросить. Так что придётся тащиться в Турцию или Сирию, где там эта несчастная Эдесса расположена. Помоем сапоги, что называется, в волнах Средиземного моря.

До обедни я успел где-то из 1/5 высушенного чемеричного порошка сделать отвар. Готовил его на кухне, повесив над жаровней котелок, в который высыпал измельчённый корень. Когда Бригитт это увидела, а потом и принюхалась, её брови поползли вверх, и она впервые на моей памяти перекрестилась. Я даже напрягся, а ну как донесёт в соответствующие органы? Пришлось и ей рассказывать про своё откровение, мол, все эти необычные поступки, которые она наблюдает в моём исполнении, направляются рукой обезглавленного святого.

Раньше делать чемеричный отвар мне не доводилось, Господь от вшей миловал. Как и чемеричную воду, но это вообще настойка на спирту. Хорошо хоть знаю, как выглядит чемерица, а уж отвар как-нибудь навскидку изготовлю.

В общем, судя по характерной вони, вроде как получилось. Для первого раза я истратил где-то пятую часть полученного отвара, остальное слил в большую берестяную флягу, позаимствованную у Бригитт за один денье. На избавление от вшей с первого раза я не рассчитывал, но, может быть, к тому моменту, как я вотру в свой скальп остатки готового отвара (а втирать его я планировал ежедневно), вши всё же передохнут.

Понятно, что раз и навсегда избавиться от них не получится, они так и будут перескакивать ко мне от других носителей. От того же Роланда, который вон тоже постоянно чешется, но пользоваться отваром напрочь отказывается. Януарием, что ли, его припугнуть… Тем не менее, вшей в любом случае будет меньше.

До кучи подержал над огнём жаровни на кухне подушку, осторожно, чтобы не подпалить. Может, там какая вша пригрелась, ждёт, когда я вечером преклоню голову, а я её сам пригрею так, что мало не покажется.

Тем временем близилось богослужение, которое в главном соборе Клермона предстояло проводить местному епископу Эмерику. Поль с утра почистил наших лошадей, расчесал им хвосты и гривы. Даже предложил вплести им цветные ленты, но мы эту идею отвергли. На себя же мы с Роландом нацепили самое лучшее, что при нас имелось. Ну а Бремонт и вовсе вырядился так, что от его одежды у меня рябило в глазах, повесив на пояс меч такой длины, что кон6ец ножен волочился по полу.

На Соборную площадь мы прибыли среди первых, когда городская стража разгоняла ещё местных побирушек, облюбовавших место у стен собора. Так себе здание, не впечатляло размерами, хотя и считалось, если верить Роланду, самым большим и высоким в Клермоне. К началу литургии перед храмом собрались около сотни рыцарей, как с оруженосцами, в чьи обязанности входило следить за лошадьми, пока господин в храме будет якшаться с Его Преосвященством, так и без оных. Да-да, тут были и такие шевалье, что выглядели не богаче нас с Роландом, отчего я почувствовал что-то вроде удовлетворения.