Место под тенью

Кстати, частных извозчиков пытались ещё до моего появления в бригаде, в конце прошлого года, отжать под себя ребята из Заводского района. Но бандитами они оказались несерьёзными, молодняк, побили их, со слов Севы, крепко, и отпустили восвояси, даже долг не предъявили.

Небольшой стихийный рынок, на котором приезжие из области торговали молоком, мясом, салом, закрутками и прочими деревенскими деликатесами, начинал свою работу с семи утра, и до обеда многие успевали расторговаться. С него и начали обход, по традиции оставив киоски и ларьки на потом, всё равно никуда не убегут.

Среди «колхозников» периодически появлялись и новые лица, незнакомые с правилами «налогообложения». Обычно их заранее просвещали в этом плане торгующие по соседству коллеги, но некоторые предпочитали вставать в позу. Мол, тут ничейная земля, раз уж ни из районо, ни из администрации автовокзала с поборами не подходят, то и вам платить не буду. Одна такая круглолицая тётка, выставившая перед собой на перевёрнутом ящике две трёхлитровых, три двухлитровых и пять литровых банок с молоком (пластиковые бутылки в оборот ещё не вошли), и сидя на другом таком же ящике, наотрез отказывалась платить 50 рублей, да ещё начала возмущаться на весь базар.

— Слышь, тётка, — сплюнув сквозь зубы, сказал Сева. — Или гонишь полтос, или сейчас твоё молоко будет на асфальте.

— Да заплати ты им, — поддержала моего напарника соседка молочницы. — Считай, двухлитровую банку отдашь бесплатно, зато всё остальное в свой карман положишь.

Не знаю, угроза решительно настроенного Севы или слова товарки сыграли свою роль, а скорее всего, всё вкупе, но начавший было разгораться конфликт удалось уладить в нашу пользу.

— Не люблю я с этими «колхозниками» дела́ иметь, — говорил Сева, лузгая конфискованные мимоходом у одной из торговок семечки. — Дело копеечное, а геморрой такой иногда, что мама не горюй. Пошли теперь по ларькам.

Первым был кисок звукозаписи, возле которого, разглядывая обложки аудиокассет, толпились несколько человек. Увидев нас в окошко, сидевший внутри парень жестом показал, куда идти, мы обошли киоск, дверь чуть приоткрылась, и я увидел руку, протягивавшую сторублёвую купюру. Так-то, я думаю, оборот здесь на порядок больше, нежели у «колхозников», но не я устанавливал расценки, не мне и менять их. Прошлись по ещё нескольким лоткам и ларькам, хозяева которых безропотно платили дань.

— К таксистам вечером, — пряча деньги в поясную сумку, напомнил Сева. — Теперь можно с чистой совестью пивка дёрнуть… Оп-па, ну-ка тормозим.

Я сбавил шаг и посмотрел в ту сторону, куда он кивнул. А там вовсю трудился парень-напёрсточник. Картонная коробка с тонкой фанеркой вместо крышки, на ней три пластиковых стакана и поролоновый шарик. Вокруг собралось десятка полтора любопытных, а один из толпы, явно подставной, парень лет 25, как раз сорвал банк.

— Тысячу выиграл! — заявил он, с радостной улыбкой пряча в карман несколько купюр. Актёрскому мастерству его и якобы расстроенного чуть ли не до слёз напёрсточника можно было только позавидовать.

— Дайте я!

К ящику пробился коренастый мужичок с большой клеёнчатой сумкой в клетку, явно прибывший из района.

— Сколько ставишь, дядя? — тут же поинтересовался напёрсточник.

— Давай для начала десять рублей.

— Да несерьёзно, — отмахнулся парень. — Женщина, вы будете ставить?

— Нет-нет, я только смотрю, — тут же испугалась тоже явно деревенского вида тётка, и даже сделала шаг назад.

— Ладно, давай сотню поставлю, — рубанул воздух рукой мужик.

— Ну и я сотню, баш на баш.

Надо ли говорить, что лох тут же выиграл, и довольный выигрышем, собрался уходить, но пособник напёрсточника, который продолжал здесь же крутиться, не дал свершиться такому непотребству.

— Мужик, да у тебя не глаз, а алмаз! Видел, как я тысячу снял? И ты можешь этого лошка обуть.

— Да это подстава, — вякнул было кто-то из толпы, но тут же замолк, получив от «самурая» незаметный тычок кулаком под ребро.

— Так и быть, чёрт с вами!

Мужик снова рубанул рукой воздух и достал из кошелька сотенную и две двухсотенных. Столько же поставил и напёрсточник. Неудивительно, что вскоре лоху пришлось расстаться с пятьюстами рублями.

— Вроде не наши, по ходу, залётные, — шепнул я Севе.

— Да я вижу, — так же негромко ответил он. — Чё будем делать? Наедем?

— Их вроде как трое.

— А третий кто?

— Да вон, чуть в сторонке стоит лысый амбал, небритый. Точняк он с ними, типа охраны. — М-да, хреново. А тут ты ещё со своим потрясением…

— Сотрясением, — на автомате поправил я, прикидывая про себя, насколько этот амбал будет опасен в драке.

Кулаки не набитые, но уши мятые, и пальцы как сосиски, по всему видно, борец. А вот тот, что в толпе подыгрывает, похоже, парень резкий, глаза ещё слегка раскосые, и что-то мне подсказывало, что он не чужд восточным единоборствам. О чём я и шепнул Севе.

— У меня кроме выкидухи ничего нет, — сказал он мне. — А у тебя?

— Вообще пустой, только это.

Я показал свои кулаки, что вызвало у товарища снисходительную ухмылку, которая тут же уступила место озабоченному выражению лица.

— В «Олимп» смысла нет звонить, там сейчас никого нет, все с Козырем на Терновском рынке, — бормотал он себе под нос. — Не Черныша же…

Он кинул быстрый взгляд на меня прикусил губу, я же сделал вид, что не понял, о чём он.

— А вдвоём нам рыпаться нет смысла, — продолжил Сева, — положат прямо здесь.

— Может, проследим? Выясним, где у них хата.

— Думаешь? А если они на колёсах? Или тачку поймают?

— Так мы тоже можем поймать. Сейчас вон с кем-нибудь из частников на стоянке договоримся, чтобы на стрёме ждал.

Сева на секунду задумался, затем согласно кивнул:

— Точняк, ты давай следи за ними, а я помчался договариваться.