Страница 114 из 114
Я вспомнил, где мы в моих глюках хоронили Чернышёва с Антоном, и торопливо направился в ту сторону. Чёрт! Могилы были на своих местах, по соседству, и даты на них те же самые, что и в моей галлюцинации, когда эти двое пали как бы от случайной очереди, прошившей автозак.
Что вообще происходит? Так не бывает! Или моя память уже не справляется, почему-то решив, что Иваныч с Козырем не погибали, а на самом деле они погибли, а в моей голове случилась какая-то каша — помесь реальности с глюком?
Сейчас приду домой и, невзирая на советы врачей и возможные укоры матери, тупо напьюсь. Иначе как снять этот стресс — я просто не представляю. И не уверен, что даже после этого мои мозги встанут на место.
А это ещё что такое! Я остановился возле очередного надгробия. «Павел Андреевич Шведов. 01.03. 1973 — 26.08.1993». Твою ж мать! Да ну не может этого быть! Ноги меня едва держали, а сердце, казалось, сначала остановились, и после этого понеслось вскачь. На лбу, несмотря на прохладную погоду, тут же выступила испарина. Именно в этот день мы ездили на разборку с кулёминскими и на обратном пути влетели под грузовик.
Я ничего уже не понимал, мне хотелось бежать отсюда ко всем чертям, проклиная себя за то, что вообще попёрся на эту аллею. На негнущихся ногах, хватая ртом воздух, я двинулся прочь, но, не пройдя и десяти метров, остановился. Похоже, судьба решила добить меня окончательно. С чёрной глянцевой плиты на меня смотрело моё молодое лицо, а надпись на граните гласила: «Сергей Алексеевич Сычин. 17.03.1971 — 26.08.1993».
Ноги меня уже совсем не держали, хорошо, что возле могилы стояла скамья из такого же чёрного гранита, на которую я чуть ли не рухнул. В груди кольнуло, холодный пот с меня тёк ручьём, рубашка моментально прилипла к спине.
— Мужчина, вам плохо? — внезапно услышал я чей-то участливый голос.
Рядом стояла старушка, в серых, выцветших глазах которой застыло беспокойство.
— Здесь покоится кто-то из ваших близких?
Она посмотрела на надгробие, я перевёл взгляд в том же направлении. С могильной плиты на меня смотрело улыбающееся лицо Севы, а надпись гласила:
«Сосновский Всеволод Григорьевич. 05.10.1971 — 26.08.1993».