Страница 61 из 127
Я отвожу глаза от его плотского взгляда и сжимаю пульсирующий член. Подавшись вперед, слизываю капельку спермы с набухшей головки и медленно двигаю рукой вперед, слыша, как он тихо стонет, его бедра слегка дрожат. Я знаю, ему хочется атаковать мой рот. Сдержится ли он?
С каждым моим ленивым движением его дыхание учащается, нижняя часть живота поднимается и опускается. Когда я слышу, как он ругается, с порочным видом облизываю его яйца, затем медленно, но твердо скольжу языком вверх по нижней стороне члена, слегка приподнимаясь на ногах, чтобы быть уверенной, что достигну самого кончика.
— До конца, Ава, — выдыхает он.
Я осознаю, что дверь лифта снова закрылась, Джесси тянется, ударяя кулаком по кнопке, после чего возвращает руку на прежнее место позади меня.
Обхватив губами головку, медленно и нежно обвожу ее языком. Он вздрагивает. Мне нравится делать это с ним. Нравится провоцировать, слышать издаваемые им звуки, видеть реакцию тела.
Жду, когда он рванется вперед, но этого не происходит. Он сопротивляется. Я чувствую, как от нашего контакта его напряжение просачивается в меня; вижу, как его бедра передо мной слегка дрожат. Избавляю его от страданий и беру член глубоко в рот, пока он не упирается мне в горло. На языке он словно бархат. Джесси издает сдавленный рык, я отстраняюсь, медленно опускаюсь на колени и снова беру его. На этот раз его бедра устремляются вперед, и, когда я прижимаюсь головой к стене, отступать некуда. Он перемещает руки мне на затылок, обхватывает меня, и с криком двигается вперед, запрокидывает голову и целеустремленно входит и выходит из моего рта.
Я помню, что нужно расслабиться, мой рвотный рефлекс изо всех сил старается не жаловаться. Позволяю рукам скользнуть по его бедрам на поиски упругой задницы, а затем вонзаю ногти в загорелую плоть.
— Сильнее! — Его голос суровый, наполнен плотским желанием. Я впиваюсь сильнее. — Ох, блядь. — Он продолжает двигаться, и я знаю, что он близко. Отрываю одну руку от его ягодицы и просовываю между его бедер, стискивая в кулак яйца. Это его погибель.
— Срань господня! — кричит он, обхватывая основание члена. — Продолжай и открой рот. — Он сверлит меня глазами.
Делаю, что мне говорят, крепко сжимая тяжелые мешочки, и открываю рот, поддерживая наш зрительный контакт. Он двигает кулаком взад и вперед, мышцы на его шее вздуваются, и с приглушенным криком опускает широкую головку члена на мою нижнюю губу и выпускает в меня горячую белую жидкость, которая ударяет в заднюю часть горла и орошает рот. Я импульсивно сглатываю.
Его движения замедляются, и я ослабляю тиски на его мошонке, двигаю ладонью вверх между его бедер, пока не встречаюсь с его рукой, совершающей медленные ласки. Сжимаю руку вокруг его кулака, и мы вместе довершаем начатое, пока я упиваюсь солоноватым эликсиром, изливающимся в мой рот.
— Хочу так каждый день до конца своей жизни. — Его лицо невозмутимо, голос смертельно серьезен, и я надеюсь, что он имеет в виду меня. — С тобой, — добавляет он, словно читая мои мысли.
Я улыбаюсь и возвращаю свое внимание к его стальной длине, которая все еще сжата в наших руках. Я кружу по ней языком и облизываю, убеждаясь, что собрала все до последней капельки, а затем нежно целую самый кончик.
Он разгибает пальцы, и я отпускаю его.
— Иди сюда. — Наклонившись, он прижимает меня к своей груди. — Я люблю тебя и твой порочный ротик, — тихо говорит он, касаясь носом моего носа.
— Знаю, что любишь. — Тянусь к его члену, заправляя его обратно в брюки и застегивая их.
Он позволяет мне закончить, а затем хватает за руку, вытаскивая из лифта к двери пентхауса.
— Ты впустую потратила время. Брюки исчезнут, как только я заведу тебя внутрь.
Он впускает нас, и мне в ноздри проникает прекрасный аромат.
— Ой, ужин! — Я совершенно о нем забыла. Слава богу, я выключила духовку, иначе мы могли бы вернуться к пожарным машинам и еще большим счетам за ущерб.
Он ведет меня на кухню и отпускает руку, чтобы взять прихватку. Достает пересушенную лазанью и бросает ее в сторону, качая головой.
— Я нанимаю экономку и кухарку, а ты все равно умудряешься сжечь ужин. — Он смотрит на меня, приподняв бровь.
Из-за нашей ссоры и последующей миротворческой операции я забыла о бедной женщине, с которой была так непростительно груба. Мне придется с ней помириться. Она, наверное, думает, что я полная стерва.
— А она вернется? — спрашиваю виновато.
Он смеется.
— Надеюсь. — Он тычет пальцем в хрустящую корочку лазаньи. — У Кэти очень вкусная лазанья. — Снова переводит взгляд на меня. — Похоже, придется мне поискать что-нибудь еще, чтобы съесть.
Он отодвигает от себя лазанью и медленно движется ко мне, голодные зеленые глаза полны обещания и удовольствия. Приближаясь ко мне, он не замедляет шаг. Подхватывает меня на руки и, крепко прижав к груди, продолжает идти. Потянувшись к нему и пропускаю сквозь пальцы мягкую, растрепанную копну волос и хмурюсь, когда он обходит лестницу, направляясь на террасу.
— Куда мы идем? — спрашиваю я, провожая взглядом лестницу.
— Трах на свежем воздухе. — Он прижимается к моим губам. — Сегодня хороший вечер. Давай не будем тратить его впустую.
Он несет меня на террасу по известняковым плитам к приподнятому шезлонгу, звуки ночного Лондона отчетливо слышны в прохладном вечернем воздухе. Я встаю на пол, и он начинает расстегивать мою блузку — большие пальцы сражаются с крошечными золотистыми пуговицами, на лбу появляется сосредоточенная хмурая морщинка. Я тянусь к его брюкам и принимаюсь за ремень и ширинку. Затем, начиная с подола рубашки, медленно расстегиваю каждую пуговицу, пока тепло его восхитительной груди не оказывается под моими ладонями. Вожу по соскам большими пальцами, пока он добирается до последней пуговицы на блузке, прежде чем перейти к брюкам.
— Красуешься, — бормочет он, целуя меня в губы, и принимается наощупь искать застежку на моих брюках. Это жестоко, но я его не прерываю. Он ощупывает перед, затем перемещает руки назад, и когда ему снова не везет, рычит. — Где молния? — стонет он у моих губ.
Я убираю его руки со своей поясницы, направляя к застежке сбоку, он быстро ее расстегивает и поднимает меня, чтобы я могла сбросить туфли. Затем стягивает с меня брюки.
— Еще одна причина только для платьев, — жалуется он, стягивая мою блузку с плеч. — Все, что мешает мне быстро добраться до тебя, должно исчезнуть.
Улыбаюсь про себя. Теперь он уничтожает мой гардероб.
Прохладный воздух атакует кожу, еще больше сморщивая мои и без того твердые соски. Он отступает, сбрасывает ботинки, затем снимает носки, брюки и рубашку, пробегая мерцающим взглядом вверх и вниз по моему телу.
— Кружево, — одобрительно замечает он, а затем медленно стягивает боксеры, его член снова свободен и уже готов. Мне хочется упасть на колени и вновь взять в рот его восхитительную длину, но настойчивая пульсация в паху требует внимания. Заведя руку за спину, расстегиваю лифчик, позволяя ему упасть на деревянный пол, и через секунду его тело прижимается ко мне, и он дышит мне в лицо.
Чувствую, как он скользит пальцем по шву трусиков к клитору, заставляя мою голову упасть ему на грудь, и схватиться за его бицепсы, чтобы успокоиться, когда прикосновение посылает электрические разряды в каждое нервное окончание.
— Мокрая, — говорит он низким и грубым голосом, растягивая слово и вращая кончиком пальца по кругу снова и снова, слегка надавливая, когда достигает вершины. — Только для меня?
Вопрос, на который он хочет получить ответ.
— Только для тебя, — охаю я.
Удовлетворенный рокот, срывающийся с его губ, вибрирует в вечернем воздухе. Я всегда буду принадлежать ему.
Приподнимаю голову, и его губы скользят по моим, уговаривая их открыться, он спускает мои трусики по бедрам, с легким стоном проникает языком мне в рот. Его вкус вызывает привыкание, я отвечаю на каждое движение: кружу, облизываю и ласкаю, пока он не отстраняется. Он опускается передо мной на колени, я держусь руками за его сильные плечи, пока он стягивает трусики вниз, стукая по лодыжке, чтобы я подняла ногу. Повторив то же самое с другой ногой, хватает меня за бедра, и я, как обычно, дергаюсь от его прикосновения. Он зарывается носом в кудряшки на вершине моих бедер, а затем наносит болезненно медленный, длинный, горячий, мучительный удар прямо по центру.