Страница 48 из 127
— Просыпайся, моя красавица.
Поднимаю руки над головой и потягиваюсь. Ох, как же хорошо. Я моргаю, замечая, что он одет. Сонное сознание быстро отмечает, что, раз Джесси уже одет, нет никакой опасности, что меня потащат через весь Лондон на одну из его карательных пробежек.
— Сколько сейчас времени? — хриплю я.
— Не волнуйся, сейчас только половина седьмого. У меня несколько ранних встреч с поставщиками в «Поместье». — Он наклоняется и целует меня, и я чувствую вкус мяты.
Встречи с поставщиками? Что это за поставки? Немедленно убираю из головы эти мысли. Для них сейчас слишком рано, и в любом случае, если на часах половина седьмого, значит, для четырнадцатимильной пробежки по Лондону уже слишком поздно, так что мне все равно, какие там у него поставки.
— Тебе не обязательно видеть меня с открытыми глазами, — жалуюсь, обнимая его за спину и притягивая к себе. От него вкусно пахнет.
— Позавтракай со мной. — Он поднимает меня с кровати, и я обиваюсь вокруг него обнаженным телом в своей обычной манере шимпанзе. — Ты помнешь мне одежду, — говорит он без всякого беспокойства, неся меня из спальни на кухню.
— Тогда отпусти меня, — парирую в ответ. Я знаю, что он этого не сделает.
— Никогда.
Я самодовольно улыбаюсь, вдыхая его прекрасный аромат свежести.
— Мне не нужен трах-напоминание. Ты можешь прийти на ленч.
— Рот. — Он смеется. — Прости. Мне очень нужно было увидеть тебя перед отъездом.
От его слов мгновенно напрягаюсь. Ну, точнее от одного слова: «прости». Дерьмо! Совсем забыла о его полуночном срыве. Ну, не забыла, просто это еще не дошло до моего не проснувшегося мозга.
— Что такое? — Он почувствовал мое внезапное напряжение. Он усаживает меня на холодный мрамор столешницы, но это не ошарашивает меня так, как в то утро. Я слишком занята поисками лучшего способа подойти к теме.
— Ночью ты просыпался, — сообщаю, глядя в его озабоченное лицо.
— Да? — Он хмурит брови, и я не знаю, радоваться мне или огорчаться.
— Ты не помнишь? — неуверенно спрашиваю я.
— Нет, — говорит он, пожимая плечами. — Что хочешь на завтрак? — Он оставляет меня на столе и идет к холодильнику. — Яйца, рогалик, фрукты?
И на этом все?
— Ты повторял, что я тебе нужна, — бросаю в надежде, что он подхватит.
Но, нет. Он позволяет словам прозвучать и уничтожает молчанием.
— И что? Я говорю тебе это и когда не сплю. — Он даже не поворачивается от холодильника в мою сторону.
— Ты просил прощения. — Я подкладываю руки под бедра.
Он отворачивается от холодильника.
— Это я тоже говорю, когда не сплю.
Правда, все это он говорил, когда бодрствовал, но он пребывал в таком состоянии.
Он улыбается.
— Ава, мне, наверное, приснился плохой сон. Я не помню. — Он снова поворачивается к холодильнику.
— Ты был немного не в себе, я волновалась, — робко говорю я. Это было ненормально.
Он захлопывает дверцу холодильника сильнее, чем требуется, и я тут же жалею, что заговорила об этом. Я его не боюсь. Я много раз видела, как он слетал с катушек, но то, как он держится, заставляет меня насторожиться. Я не хочу начинать новый день с ссоры. В конце концов, он всего лишь разговаривал во сне.
Он подходит ко мне, покусывая нижнюю губу, и я осторожно за ним наблюдаю. Приблизившись, он втискивается между моих ног и вытаскивает мои руки из-под бедер, удерживая их между нами и поглаживая большими пальцами.
— Перестань беспокоиться о том, что я говорю во сне. Разве я сказал, что не люблю тебя? — мягко спрашивает он.
Чувствую, как хмурюсь.
— Нет.
Зеленые глаза мерцают, а уголок рта приподнимается.
— Это единственное, что имеет значение. — Он целует меня в лоб.
Я отстраняюсь от его губ. Нет, на самом деле это имеет значение. Он снова делает это. Уклоняется.
— Это было ненормально. И меня бесит твой тон. — Я хмурюсь, очень сильно, и он отшатывается в шоке, его рот слегка приоткрыт, но я не даю ему шанса вернуться ко мне. — Или ты говоришь, или я ухожу.
Его разинутый рот закрывается, но он по-прежнему молчит. Я его шокировала.
Дерзко поднимаю брови.
— Так что же ты выберешь?
— Ты сказала, что никогда меня не бросишь, — тихо говорит он.
— Ладно. Позволь перефразировать. Я не уйду от тебя, если ты начнешь отвечать, когда я тебя о чем-то спрашиваю. Как тебе такое?
Он жует губу и смотрит на меня, но я не отвожу взгляда. Поддерживаю зрительный контакт и сохраняю смертельно серьезное лицо. Поглаживания его большого пальца становятся тверже.
— Это не важно.
Я недоверчиво смеюсь и двигаюсь, но он приближается, препятствуя моим попыткам слезть со стола.
— Джесси, я уйду. — Я не уйду, знаю.
— Мне снилось, что тебя нет, — выпаливает он быстро, почти в панике.
Прекращаю борьбу, чтобы освободиться.
— Что?
— Мне снилось, что я проснулся, а тебя нет.
— Куда же я делась?
— Откуда я, черт возьми, знаю, — он отпускает меня, и запускает руки в волосы. — Я не мог тебя найти.
— Тебе приснилось, что я тебя бросила?
Его хмурая морщинка выделяется еще четче.
— Не знаю, куда ты делась. Просто исчезла.
— О. — Не знаю, что еще сказать. Он не смотрит на меня. Сон о том, что я его бросила привел его в такое состояние?
— Это был не очень приятный сон, вот и все. — Он смущен, и я вдруг чувствую себя немного виноватой. Это серьезно.
— Я не оставлю тебя, — пытаюсь успокоить, — но нам нужно научиться разговаривать. Джесси, мне приходится пытками вытаскивать из тебя информацию. Это утомительно.
— Прости.
Я притягиваю его обратно между своих бедер. Сейчас один из тех моментов, когда сильной должна быть я. Такие моменты становятся все более частыми по мере того, как у меня начали складываться отношения с этим мужчиной.
— Тебе раньше снились плохие сны?
— Нет, — он берет мою руку и крепко прижимает меня к себе.
— Потому что ты пил.
— Нет, Ава. Я не алкоголик.
— Я этого и не говорила. — Крепко его обнимаю, чувствуя некую печаль за него, но тихо радуясь, что он открывается. Он такой сильный и уверенный в себе, но эти маленькие трещинки становятся все более очевидными. Неужели я причина этих трещин?
— Теперь я могу приготовить тебе сбалансированный завтрак? — Он вырывается из моего захвата.
— Да, спасибо.
— Что ты хочешь?
Я пожимаю плечами.
— Тост.
— Тост? — спрашивает он. Я киваю. Сейчас шесть тридцать утра. Мой желудок еще не проснулся. — Вряд ли это хорошо сбалансированный завтрак, — бормочет он.
— Для еды еще слишком рано.
— Нет. Ты поешь. Ты слишком худая. — Он отпускает меня и идет за хлебом для тостов.
Я спускаюсь со столешницы и сажусь на стул, любуясь им, пока он возится на кухне. Я тронута. Он открыто признает, что плохо готовит, поэтому тот факт, что он предложил приготовить мне завтрак, весьма приятен. Облокотившись на столешницу, подпираю подбородок ладонями и изучаю его. Ему приснился дурной сон. Или кошмар. Одно из двух, но он рассказал мне, и это, должно быть, нелегко. Он взрослый, крепкий мужчина, который превратился в полную развалину из-за плохого сна. Надеюсь, они не часто ему снятся, потому что видеть его таким — испуганным и уязвимым — было ужасно. Мне безумно не понравилось.
Вздыхаю про себя. Сегодня утром он выглядит таким же красивым, как всегда. Он не побрился, и мне нравится его щетина. Он не в костюме, только в угольно-серых брюках и черной рубашке. Я могу передумать насчет обеда, так что он будет вынужден устроить мне трах-напоминание.
Я смотрю, как он берет масло, ножи и тарелки и ставит все передо мной на островок. Затем возвращается к холодильнику и садится рядом со мной с банкой арахисового масла. Недоверчиво гляжу на него, когда он откручивает крышку и окунает в банку палец.
Обхватывает губами покрытый маслом палец и смотрит на меня, наполовину вытянув его из аппетитного рта.