Страница 20 из 31
Секретарь Хэшеня было пустился с ним в обсуждении о сумме, которая причитается за этот товар его хозяину, но сам маньчжур прошипел сквозь зубы что-то презрительное. Сумму он назвал заранее, контрабанда была доставлена без сложностей, и теперь его не волновали расчёты. Как дальше будут продаваться меха, его тоже совсем не тревожило. Он обеспечил отсутствие стражи, теперь он должен получить свои деньги.
Гуанчжоу лежал в нескольких ли в стороне, а здесь не было даже поселений. Место встречи выбирали очень долго, требовалось, чтобы и Хэшень мог здесь обеспечить безопасность, и люди Белого Лотоса были в силах осуществить разгрузку бригантины и вывести товар в обход цинских таможен. Корабль для такой тайной миссии русским пришлось купить у голландцев, причём притворяясь французами, а экипаж нанимать из отпетых негодяев по всей Европы — всё это делалось, чтобы ни при каких обстоятельствах нельзя было обвинить русских в этой афере. Основная разгрузка шла в море, меха перегружали на рыбацкие лодки, и вот они уже шли к берегу.
Теперь разгрузка завершилась, и Хэшень был уверен, что получит свои деньги. Суммы, которые он выгадает от контрабанды, сделают его одним очень состоятельным человеком в Империи Цин и сильно расширят его карьерные возможности. Строганов облегчённо вздохнул — Хэшень убил бы его без малейших сомнений при возникновении опасности. Теперь же он спасён.
Китаец, клянясь, отвёл секретаря в туман, откуда тот вскоре возвратился с бочонком в руках. Хэшень бросился к нему, впервые показав свой темперамент. Вырвал у китайца его ношу, выдернул крышку и, с торжествующим оскалом на лице, принялся окунать ладони в серебряные монеты.
В этом году должны были состояться ещё два таких рейса, и Александр надеялся, что цинский чиновник больше не станет их встречать, довольствуясь деньгами. Но он ошибался…
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
— Что скажешь, Джон, как тебе Кейптаун[15]? — молодой, но уже лысеющий тощий коротышка с непомерно длинными руками, заискивающее заглянул в глаза Ивайло.
— Местные называют его Капстад, Барти! — улыбнулся тот в ответ, — Нормальная дыра. Кабаки есть, что ещё надо…
— Ты не будешь убегать, как на Тенерифе[16]? — приятели шли в очередное питейное заведение. Первое было ничего, но душа засидевшихся на корабле моряков требовала ещё.
— Барти, я хочу домой, а не умереть! Если бы ты меня в тот раз не остановил… Ладно, к чертям эти воспоминания! Бежать надо только тогда, когда есть уверенность в успехе, а здесь… Как я отсюда попаду к Райне? Да и капитан Кук[17] найдёт меня, он неплохой командир, но дезертиров не прощает… Нет, Барти, не сейчас.
— Хорошо, Джонни! Я рад, что мне не надо за тобой следить.
— Барти, это мне приходится о тебе всё время заботиться!
— Джонни, я помню, что ты мне постоянно спасаешь жизнь! Ну, я такой, что же мне делать? — молодой валлиец грустно понурил голову. Он действительно постоянно попадал в истории, чреватые для его жизни и целостности организма. Ивайло уже четыре раза его спасал. Начиная с того, что он поймал помощника корабельного плотника, когда его смыла волна ещё на пути к Канарам. И заканчивая тем, что уже здесь, в голландском Капстаде, он сломал челюсть какому-то местному, который пытался ткнуть его приятеля ножом.
— Спокойно, Барти! Ты добрый парень, и я тебя в обиду не дам, братишка! — болгарин ласково потрепал дружка по голове.
— Спасибо тебе, Джонни! Как ты думаешь, долго мы здесь простоим?
— Ты же сам говоришь: у нас на «Резолюшене» обшивка в жутком состоянии, а что там с «Дискавери» так вообще неизвестно, значит, ещё месяц-полтора мы здесь. Успеем выучить в этом Капстаде все тропки, братец.
— Джонни, а может, всё-таки зайдём к мамаше Катарине? Все говорят, что у неё отличные девочки, а?
— Барти! Это твои деньги и твои желания! Я могу проводить тебя, чтобы никто не обидел, но в бордель я не пойду — я женатый человек и верю в Бога. Я не хочу, чтобы Господь тоже стал против моего возвращения к жене и детям! Да и свои деньги, что мы не пропьём, я лучше сохраню…
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
— Вот, Григорий Александрович! Пришёл с заявкой!
— Ну, от тебя Смолянин, каждый день чего-то нового ждать приходится! Никак ты не угомонишься? — засмеялся Потёмкин, встал из-за стола и потянулся, разминая спину, — Ты, Степан, что хочешь, аки Демидовы на Урале, все богатства рудные под себя забрать?
— Что же я, Григорий Александрович, меры не знаю! — обиделся бывший прапорщик, — Чай я для государства стараюсь, а коли это и мне доход приносит, разве то грех?
— Да не сердись ты, Степан Еремеич! Знаешь же, что шучу! Ты же у меня в наместничестве лучших рудознатцев содержишь! Тебя уже и императрица, и наследник знают! И орден тебе хлопочу. Один из важнейших людей ты здесь, куда мы без тебя!
От такой лести Смолянин просто растаял, заулыбался и уже безо всяких церемоний достал из сумки, что была у него с собой, огромный белый камень и положил его на стол перед Потёмкиным:
— Нашли тут мои рудознатцы такое, глянь-ка!
— Что глянуть? Камень белый?
— Ох, батюшка-наместник, ничего ты в рудном деле не понимаешь!
— Зато ты, Степан Еремеич, знаток минералов великий! Не томи, что ты мне привёз?
— Хе-хе! Сие есть белая глина, что государь-наследник повелел везде искать для дела порцелинового[18]!
— Ага! А далеко ли нашёл ты такое счастье?
— На реке Кальчик[19], Григорий Александрович! Недалече! — засмеялся рудозаводчик, — Ну что, будем договор на добычу подписывать-то?
— Подожди ты с бумагами! О чём ты? Буду Императорский приказ просить: мануфактуру порцелиновую ставить надо! А ты не бойся, Степан Еремеич, тебя не обидим! Такую радость принёс! — Потёмкин выскочил из-за стола и обнял гостя.
— Ты уж не забудь, господин наместник! Я ещё чего тебе хорошего принесу! — добродушно бубнил бывший прапорщик, млея от оказанного внимания.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂