Шале

– Благодарю.

– Как вы до нас добрались? – мурлычет она, и – как ни удивительно – правда ждет ответа.

– О… Отлично. Спасибо.

– Я Милли. Буду обслуживать вас в вашем шале всю неделю, и если вам что-то понадобится – что угодно, – просто дайте мне знать.

Легкий сквозняк знаменует появление Хьюго, который входит в дверь и по-хозяйски кладет руку мне на талию. Я вздрагиваю.

– Шампанского, сэр? – говорит девушка, протягивая ему поднос, и повторяет: – Я – Милли, и если вам что-то понадобится…

– Здо́рово, – отвечает он.

– Может быть, присядете у камина, а Мэтт пока принесет ваши вещи? – продолжает Милли.

– А я угощу вас канапе. Остальные должны приехать в течение часа; наверное, лучше дождаться их, прежде чем подавать ужин?

Кивнув, она разворачивается и скрывается за деревянной дверью, видимо, ведущей в кухню.

Мы с Хьюго усаживаемся рядышком на один из громадных диванов у полыхающего огня. Я делаю щедрый глоток шампанского, Хьюго медленно тянет из своего бокала.

– Ничего себе местечко, да? – говорит он.

Действительно… Одна стена в доме полностью стеклянная, и хотя сейчас уже темно, вид на долину, переливающуюся огнями, просто поразителен. Уверена, днем будет еще красивей. Гостиная с двойным светом, каменные стены, большущий обеденный стол с мраморной столешницей, повсюду роскошные шкуры. Когда мы приехали, у входа горели настоящие факелы.

– Да, местечко ничего, – соглашаюсь я.

До встречи с Хьюго я в таких никогда не бывала.

– Здорово ты придумала приехать сюда, – замечает он.

– Я знала, что тебе понравится, – откликаюсь я равнодушно.

– Наверняка и Саймону понравится тоже, – добавляет он. – Очень… достойно.

– Достойно? – переспрашиваю я, безуспешно пытаясь скрыть сарказм. – Серьезно?

Хьюго обижается, и на мгновение мне становится неловко. Конечно, он может быть утомителен, но в целом действует из добрых побуждений. Эта неделя для него очень важна, и я это знаю.

– Кто он такой, особа королевских кровей?

– Ладно, может, «достойно» не совсем верное слово, – бормочет Хьюго. – Но если Саймон хорошо проведет эту неделю, у нас будет куда больше шансов продать ему долю в компании. Ты же знаешь, как это бывает.

Я киваю, прикидывая, не померещился ли мне скрытый за этими словами подтекст: «Так что веди себя как следует и не вздумай поставить меня в неловкое положение».

Он берет меня за руку.

– Теперь ты рада, что поехала со мной?

Я поворачиваюсь к нему и улыбаюсь.

– О да. – Чистая ложь.

Саймон прибывает около часа спустя и оказывается ровно таким, каким я его себе представляла, – обрюзглым, краснолицым и громогласным. Прядь волос, прикрывающая лысину, кажется крашеной. Его жена Кэсс, наоборот, опровергает мои ожидания: она лет на двадцать младше нас всех – вполне могла бы приходиться Саймону дочерью, – с шикарными светлыми волосами и, что самое удивительное, крошечным младенцем на руках. О ребенке Хьюго не упоминал. За ними следует еще одна девушка едва за двадцать, как и Кэсс, – видимо, няня.

После традиционных хлопков по плечу и легкой пикировки (между Хьюго и Саймоном), воздушных поцелуев и восторгов в адрес ребенка (восторгаемся мы с Кэсс, я – неискренне) няня – ее зовут Сара – уносит крошку Иниго, и мы усаживаемся ужинать за гигантским столом.

Ужин роскошный. Опять шампанское с изысканными закусками, потом воздушнейшее суфле, перепелки с картофелем-дофин и ассорти десертов. Ну и, конечно, вино рекой.

Я думала, что обычно девушки, обслуживающие шале, ужинают с гостями, но выясняется, что наше шале не такое. Конечно, надо было догадаться. Даже не догадаться, а знать, ведь это я занималась бронированием. Милли неслышно перемещается между столом и кухней, приносит блюда, забирает пустые тарелки, подливает вино и воду, чтобы ни у кого не стоял пустой бокал. Саймон зычно что-то рассказывает – я не прислушиваюсь, – и Хьюго то заходится смехом, то поддакивает изо всех сил. Я ощущаю укол ненависти, который сразу сменяется чувством вины. Я знала, во что ввязываюсь, когда выходила за него замуж. Он тут ни при чем.

За ужином мы с Кэсс поддерживаем вежливую беседу. Она милая, но скучная. Я расспрашиваю ее про ребенка, хотя во всем мире не найдется человека, менее интересующегося младенцами, чем я, и Кэсс отвечает – любезно, но как-то отстраненно. До рождения Иниго она занималась кейтерингом. Пока не решила, вернется ли на работу, но скорее всего, нет; Саймон настаивает на том, чтобы жена оставалась дома. Кэсс не особо разговорчива. Я немного рассказываю про свою работу и нашу с Хьюго свадьбу, она улыбается и кивает; глаза у нее стеклянные.

Надо было лучше постараться и донести-таки до Хьюго, что нет никакой необходимости мне ехать с ним на эту неделю.

Милли возвращается с подносом – на нем кофе и травяной чай – и аккуратно расставляет чашки на столе.

– Если больше ничего не нужно, я могу вам пожелать спокойной ночи? – говорит она, тактично придавая фразе вопросительное звучание. Наверняка ей уже не терпится уйти. – Увидимся с вами утром. Во сколько вы хотели бы позавтракать?

– В восемь часов, пожалуйста! – заявляет Саймон, даже не пытаясь встретиться взглядом с остальными, чтобы получить согласие. – Мы же собрались попасть на первый подъемник, правда, Хьюго?

– Конечно! – соглашается тот, вполне предсказуемо. Любое слово Саймона на этой неделе – закон.

– Дамы, – обращается к нам Саймон, – я взял на себя смелость пригласить для вас инструктора. Надеюсь, вы не против.

Я уже открываю рот, чтобы возразить, – не собираюсь я подниматься в восемь утра, и урок лыж мне не нужен. Но Хьюго стреляет в меня глазами, и приходится закрыть рот обратно, хотя внутри я так и киплю.

– Звучит здо́рово, – отвечает Хьюго.

– Прошу прощения, но, думаю, мне пора в постель, – говорю я, театрально зевая, и беру со стола свой травяной чай. – Выпью у себя в комнате.

– Я присоединюсь к тебе через минуту, дорогая, – отзывается Хьюго. Мне хочется чесаться; делаю вид, что не услышала его.

Наша спальня почти такая же впечатляющая, как гостиная. Огромная кровать с хрустящими белыми простынями и невероятно пышным одеялом почти полностью закрыта меховыми подушками и пледами. Глажу мех рукой – он настоящий.

Стены здесь тоже каменные, с деревянными панелями, как и внизу. За громадной раздвижной дверью – ванная с ванной на двоих и душем, выложенным мраморной плиткой. Сбрасываю туфли и ступаю на подогреваемый пол, температура которого регулируется сенсорной панелью на стене.

В спальне идеальный порядок, потому что наши вещи, прибывшие в дорожном наборе от «Малбери» (свадебный подарок матери Хьюго), уже распакованы и разложены по местам. Это одна из обычных услуг в подобных местах, которую я ненавижу, – мне не нравится, что чужой человек трогает мои вещи. Проверяю, на месте ли мой кошелек и планшет, хоть и на секунду не допускаю мысли, что их могли украсть.

Отворачиваю кран над гигантской ванной и выливаю в нее содержимое зеленой бутылочки с логотипом «Гермес». «Гермес» – как мило… Раздеваюсь, бросая одежду прямо на пол. Беспорядок наверняка разозлит Хьюго, но мне плевать. Погружаюсь в пену, закрываю кран и жмурю глаза. Еще каких-то семь дней…

– Реа?

Голос Хьюго пронзительный и чересчур громкий. Я распахиваю глаза. Вода едва теплая – наверное, я задремала.

– Ты не видела мою книгу?

Он бросает в мою сторону многозначительный взгляд – уж не знаю, упрек это или беспокойство.

– Нельзя спать в ванне! Это опасно.

Я вылезаю из воды, и Хьюго протягивает мне халат, но сначала жадно пробегает глазами по моему обнаженному телу. Брр…

– Знаю, – говорю. – Просто я слишком устала. Долгий выдался день.

Хьюго легонько пробегает пальцами по моей шее, потом по груди и до талии.

– Слишком устала, чтобы… – интересуется он.